Ковтун Андрей
Баранова балка
Андрей Ковтун
БАРАНОВА БАЛКА
Повесть
Андрей Ковтун пока не член Союза писателей. Но разве принадлежность к авторитетной организации литераторов гарантировала кому-нибудь признание и читательский успех? Каждая книга - первая она или двадцатая - это дебют, ей приходится наново, как весеннему ручейку, пробивать дорогу к человеческим сердцам и душам и уже через них - в безбрежное литературное море.
Андрей Ковтун дебютировал в журнале 'Пионерия' в 1985 году повестью 'Баранова балка' - произведением о судьбе трудного подростка-старшеклассника. Хорошее знание современной школы, ее проблем (автор в недавнем прошлом - учитель) помогло ему создать глубоко реалистичное произведение с умело закрученным, почти детективным сюжетом.
Литератора отличает уверенность почерка, доброта и доверие к своим героям, смелость в выборе темы - для начала, согласитесь, немало. Но пусть вас убеждает в этом сам автор, ему слово.
Вовку Калашника из седьмого 'А' вызывали к директору.
Грехов за ним водилось великое множество, и он не сразу сообразил, о чем будет речь. Но когда в кабинете Степана Петровича увидел Половкина, понял все.
'Вот куркульская морда! Еще и жаловаться пришел'- зло подумал он и приготовился огрызаться.
Кроме Половкина, у директора сидели еще двое: их классный руководитель Юрий Михайлович и лейтенант из детской комнаты милиции Галина Степановна. Взглянув на нее, Вовка затосковал. Он по опыту знал, что сейчас начнется тягучий и нудный разговор. Она задаст ему тысячу вопросов, а в конце станет угрожать спецшколой. Так было уже не раз, так будет, наверное, и сегодня.
- Ну что, Калашник? - начала Галина Степановна. - Опять фокусничаешь?
Вовка переступил с ноги на ногу и уставился в окно.
- Нет, ты не отворачивайся, Калашник. Ты отвечай.
Вовка по-прежнему молчал, но Галина Степановна была терпелива. Она знала, что главное в разговоре с подростками - это выдержка.
- Напрасно ты молчишь, напрасно. Только себе хуже делаешь.
- Так, а что отвечать? - отозвался наконец Вовка.
- Отвечай, как ты докатился до такой жизни. Дерешься, бродяжничаешь, а теперь вот людям окна бить начал.
- Во! - подхватил Половкин. - Пусть про окна расскажет.
Вовка скривился и даже фыркнул немного, чтобы показать полное свое неуважение к этому типу.
Галина Степановна, увидев это, сокрушенно покачала головой:
- Значит, еще и фыркаешь? Нанес человеку материальный ущерб и еще фыркаешь?
Вовка по-прежнему продолжал смотреть в окно, но лицо его уже начало медленно покрываться белыми пятнами, будто лишаями.
'Кого она защищает? Ведь это же самый настоящий куркуль', - думал Вовка, и от этой очевидной несправедливости в нем поднималось желание и говорить, и делать все наоборот.
- Нет, вы только посмотрите на его вид, - обратилась к присутствующим Галина Степановна. - Он ведь совсем не чувствует своей вины.
- Не чувствую! - с вызовом ответил Вовка.
- То есть, ты хочешь сказать, что завтра или послезавтра ты можешь совершить то же самое? Я правильно тебя поняла?
Вовка молчал.
- Ну что ж, - внятно, будто диктуя, произнесла Галина Степановна. - Тогда мы серьезно подумаем о направлении тебя в спецшколу. Очень серьезно подумаем.
- Ты вот что, Владимир, - вмешался Степан Петрович. - Ты расскажи все-таки, за что побил окна товарищу Половкину.
- Да. За что? - повторил Половкин. Он сидел весь красный от напряжения, и усы его время от времени дергались.
На Половкина Вовка даже не взглянул, а директору ответил:
- Он сам знает.
- Не знаю! - Половкин поворачивался то к директору, то к Галине Степановне. - Не знаю! А если он имеет в виду, что я свою собаку в луже искупал...
- В луже? - вскричал Вовка. - И он это называет лужей? Да я ему и остальные окна побью!
Половкин вскочил со стула:
- Вот! Теперь вы сами слышали. Будете свидетелями, если что случится.
- А ничего не случится, - торжественно, как приговор, объявила Галина Степановна. - Ничего не случится, потому что завтра же он будет отправлен в спецшколу. Мы и так долго терпели, учитывая его семейное положение.
Нет, лучше бы она не говорила о его семейном положении. Не любил Вовка никаких напоминаний о том, что он сирота и живет только с дедом. Мать его умерла пять лет назад, а отец куда-то исчез еще до Вовкиного рождения. Поэтому всякие разговоры о родителях причиняли ему боль и вызывали в душе ожесточение. Та злость, которую он только что испытывал к Половкину, перенеслась вдруг на Галину Степановну, и уже ей он крикнул дерзко и с вызовом:
- Ну и ладно! Ну и отправляйте! Там тоже люди живут!
Степан Петрович нервно заходил по кабинету. Он почувствовал бестактность Галины Степановны, но не знал, как ее исправить. В конце концов он подошел к Вовке и спросил:
- Так что там за лужа такая, из-за которой весь сыр-бор загорелся?
Вовка стоял сейчас в каком-то оцепенении, внезапно почувствовав полное безразличие и к тому, что здесь происходит, и к своей судьбе. Пусть отправляют куда хотят, хоть в десять спецшкол, лишь бы скорее закончили этот разговор и выпустили из этой комнаты А может, самому уйти?
Юрий Михайлович, все время сидевший молча, вдруг повернулся к нему и быстро спросил:
- Послушай, а это не та ли криница, о которой вы с Харланом мне рассказывали?
Взглянув на него блестевшими от слез глазами, Вовка ответил:
- Та. А он в ней собаку купал.
И, видимо, уже не в силах ни объяснить, ни доказывать что-либо этим взрослым людям - даже Юрию Михайловичу, которого он уважал больше других, - Вовка круто повернулся к двери и, ни у кого не спрашиваясь, выбежал.
- Подожди! - хотел его вернуть Юрий Михайлович, но Вовка уже ничего не слышал. Он быстро миновал коридор, вышел на улицу и, не оглядываясь, зашагал прочь от школы. По мере того, как он удалялся, шаги становились ровнее, спокойнее - как у человека, который знает, что и как ему надо делать.
- Ладно, - шептал он, криво усмехаясь. - Пусть отправляют в спецшколу. Но сначала пусть меня найдут...
* * *
А началась эта история так. Рядом с поселком, где жил Вовка Калашник, лежала знаменитая Баранова балка. Крутые обрывы и размытые дождевыми потоками пещеры, а также посадки, растущие по обе стороны балки, были излюбленным местом всей поселковой детворы. Однажды, сооружая там курень, Вовка и его друг Санька Харлан наткнулись на еле заметный в траве ручеек. Попробовали воду - превкусная. В других ручьях она отдавала известкой, а эта - нет. Мягкая такая была, вроде бы даже сладковатая. И решили тогда хлопцы раскопать это место, чтоб криница была. Приходили с лопатами раза три и сделали все честь честью. Вода устоялась, и скоро ее можно было черпать даже ведрами такая просторная получилась криница. Хлопцы были довольны и даже Юрию Михайловичу как-то рассказали о ней.
И вот однажды, наведавшись к своей кринице, они увидели, что вода в ней взбаламучена, глинистые берега обвалены и вокруг полно мокрых следов.
- Дикий кабан, - высказал предположение Санька. Кабаны действительно забредали сюда из соседнего лесничества.
- Сам ты кабан, - возразил Вовка. - На следы посмотри.
Следы и правда были не кабаньи. Тогда, посоветовавшись, хлопцы решили устроить засаду, - чтоб все
