— А дома кто? — спрашивает Вэк.
— Только баба. Но она мешать не будет.
— Ладно.
Одеваемся и идем к его пятиэтажке рядом со школой.
— Это ты, Сярхей? — спрашивает баба, когда
Быра отмыкает входную дверь.
— Да, я. Тихо ты.
Мы входим в узкую прихожую. В ней воняет гуталином и пылью.
— Пошли на кухню.
Быра достает зеленую бутылку 0,7 мутной самогонки, заткнутой газетой, кусок сала, полбулки хлеба и три соленых огурца.
— Сярхей, а хто это с тобой?
— Тихо ты. Кто надо. Не мешай.
Быра закрывает кухонную дверь.
— Она заебала уже. Мамаша ее прописала, что бы двухкомнатную получить. У нее раньше дом в деревне был. Продали. Гарнитур мамаша купила. Польский.
Быра разливает самогонку по стаканам, нарезает хлеб и сало.
— Ну, будем, — говорит Вэк.
Чокаемся и выпиваем.
— Ты что, правда, Анохину выебал? — спрашивает Вэк.
— Да, три раза. Летом еще.
— Где?
— Да здесь.
— А баба?
— А хули баба? Сидела в своей комнате.
— Может, еще скажешь, Анохина целка была?
— Нет, не целка.
— И как все было?
— Ну как. Пришли, вмазали, музон там, хуе-мое, разделись, потом…
— А как ты добазарился?
— Ну как. Говорит — пошли музон послушаем, у меня темы классные есть.
— А она?
— Давай, пошли.
— А что сейчас?
— Что сейчас?
— Больше не дает?
— Если захочу, то даст.
В кухню входит Бырина баба. Она в деревенском разноцветном платке.
— Ай-яй-яй. Такие маладыя — и уже пьють.
— Иди отсюда, не мешай.
— Усе матке скажу.
— Ну скажи.
— А мне можно? Тридцать капель?
— Можно, только потом вали отсюда и не мешай. Быра наливает ей в свой стакан самогонки, от резает хлеба и сала.
— Ну, спасибо, унучык, — баба выпивает самогонку, закусывает.
— Ну все, теперь иди.
Баба выходит.
Быра наливает всем по второй. Выпиваем.
— А ты не пиздишь? — спрашивает Вэк.
— Про что?
