единственный шанс.
- Евгения Викторовна, простите мне нескромное любопытство, а что Вы везете Леле?
- Всего понемногу, мы даже не знали, что нужно. Безобразие - конец двадцатого века, а с вами невозможно связаться по телефону.
- Вы знаете, досадно, но Леля пыталась Вам дозвониться из колхозной конторы, видимо, не смогла. Ей очень были нужны резиновые сапоги. Ее постоянно промокают. Может застудить детородные органы.
- Кошмар, - ужаснулась Евгения Викторовна. - Что же у вас там и сапоги купить негде?
- Есть где. Только у нас закончились деньги, - краснея сказал Макс. - А кредитные карточки они почему-то не принимают.
- Как закончились деньги? Мы Леле дали триста долларов. В рублях, конечно. Куда же она их дела? - негодуя спросила Евгения Викторовна.
- Все ушло на пропитание. У нас очень скудная диета в столовой, приходится регулярно подкармливаться за свой счет.
- Что же вы, в вашей местной лавке деликатесы покупаете? - включился в беседу Алексей Эдуардович. - На эту сумму можно было бы ежедневно в ресторане столоваться.
- Ну, что ты, Алеша, - всплеснула руками Евгения Викторовна. - Сейчас кругом такая дороговизна, разве жалко денег, чтоб девочка хорошо питалась.
- Максим, скажите, где в вашей глуши можно купить сапоги?
- Это прямо рядом с лагерем. У нас там небольшой супермаркет местного дизайна. Он как раз в четыре открывается после обеденного перерыва. Сейчас без двадцати. Вы меня высадите около лагеря, я вам покажу, где магазин. Как раз успеете.
Макс влетел в палату, задыхаясь от быстрого бега. Как он и предвидел, в палате был полный балаган. На Никином ложе сидели Леха, сосущий из бутылки пиво 'Балтика', Ника, щурившаяся от едкого дымка, испускаемого её сигаретой, торчавшей из уголка губ, и Соня, матерившаяся от избытка эмоций. Они играли в дурака на раздевание. Видимо, игра вступала в решающую стадию, потому что на Нике остались только трусы и футболка, а Соня как раз в этот момент стягивала с себя бюстгальтер. Юля и Леля сидели на балконе и учились курить. Макс только на мгновение представил себе Лелиных родителей в этом вертепе, и от ужаса нарисованной картины болезненно скривился.
- Леля, - позвал он внятно. - Твоя мама говорила тебе, что курить вредно?
- Ой, Макс, ты ж за жратвой поехал, - откликнулся Леха. - Привез рожки с тушенкой?
- Леля, я тебя спрашиваю, - не обращая внимания на Леху, продолжал Макс.
- А что случилось? - наконец откликнулась с балкона Леля.
- Случится через двадцать минут, когда твои мама и папа доберутся, наконец, до нашего корпуса. Они сейчас по моей просьбе покупают тебе резиновые сапоги в магазине. На это у них уйдет минут десять. Плюс ещё десять, чтоб сапоги сюда донести.
- Ты что, шутишь? - с ужасом откликнулось несколько человек.
- Шутит Жванецкий, а я излагаю факты. Обожающие тебя предки довезли меня из Можайска. Это твой папа владеет БМВ серебристого цвета МЮ 455?
- Да... - в оцепенении пролепетала Леля.
- Значит я не ошибся, и именно твоя мама сейчас скажет тебе то, что забыла сказать в детстве: 'Леля, курить вредно'.
Что тут началось.
Все немедленно пришло в движение. Только Леля, превратившись как Лотова жена в соляной столб, стояла не двигаясь. Мимо неё сновали вихрем ребята, задевая и толкая её.
- Леля, что ты встала, как пень? - взорвалась Ника. - Пошла бы хоть 'Дирол' пожевала. От тебя табаком воняет.
Леля медленно, как сомнамбула, направилась в сторону Никиной тумбочки, с которой сейчас стряхивали пепел и крошки от крекеров, за пачкой жвачки. Леха, крякнув, лихо разделил свое брачное ложе на две составляющие - Никина кровать стала выглядеть осиротевшей. Пустые бутылки было решено задвинуть под Сонину кровать, но в дальнейшем постараться обменять на полные в местном сельпо. Макс старательно упаковывал свои вещи в чемодан, который задвинул по кровать. Леха залез в Никину тумбочку, достал оттуда флакон духов и начал распылять их по палате, потому что в комнате стоял недельный дух, состоявший из смеси угарных газов, алкогольных паров, сигаретного дыма и ещё какой-то трудно уловимой примеси взопревшей человеческой плоти.
Ника увидев это, бросилась к нему на перерез:
- Идиот, что ты делаешь?! Это же 'Pleasures'! Кретин, ты знаешь, сколько это стоит?!
- Да, ладно, я тебе ящик таких куплю. Надо же духан убрать...
Макс в это время осматривал балкон взглядом ревизора из столицы, по доносу приехавшего в уездный город N. Перевесившись через перила, он увидел Лелиных родителей, разговаривающих со Збарским. Тот неуклюже тыкал пальцем в силуэт корпуса, объясняя при этом, очевидно, внутренние подробности. Потом Збраский суетливо ухватился за сумки, которые держал Алексей Эдуардович, желая помочь. Тот отмахнулся, но Збарский изловчился и завладел все-таки одной из сумок. Потом все трое двинулись в направлении корпуса.
- Леля, - позвал Макс. - Твой отец часом не регент российского престола? Збарский оказывает ему такие знаки внимания, что даже неловко за пожилого человека.
- Папа работает в администрации президента, не знаю, как об этом Збарскому стало известно, - откликнулась Леля, которая в это время решала, что делать с консервной банкой, служившей пепельницей, и поэтому наполненной до краев бычками и пеплом. Не думая долго, она вытряхнула все это с балкона.
- Рискованно было, - отметил Макс, - твои родители как раз прошли тут минуту назад.
- Правда? - Леля посмотрела вниз.
- Кривда? - сказала подошедшая Юля. - Они в дверь стучатся, иди открывай.
Дверь в палату распахнулась, и на пороге появились Лелины родители. Евгения Викторовна на вытянутой руке держала резиновые сапоги, представляющие из себя каучуковый монолит, с глянцевой поверхностью, переливающейся цветными бликами от падающего на неё света.
- Лелечка, доченька, - пропела Евгения Викторовна. Потом, немного сморщившись, понюхала воздух. - Странно у вас тут как-то пахнет. Вы бы комнату проветрили.
Лелина мама, как всякая настоящая женщина обладала обонянием бладхаунда. Она могла, понюхав мужнин галстук, точно определить марку духов, которые использовала его любовница, когда они неделю назад ходили в сауну. Так что без мучительных усилий она определила все составляющие воздуха в палате. Обычные семьдесят восемь процентов азота здесь были вытеснены никотиновыми парами.
- А кто это у вас здесь так накурил? - начала допрос Евгения Викторовна.
- Это Алеша Хромов, - не моргнув ответила Ника. - Он у нас один курящий.
- Алеша должен курить на улице, - наставительно произнесла Евгения Викторовна. - Ну, да ладно. Смотрите лучше, сколько всего вкусного мы вам привезли. Максим сказал, что вы здесь голодаете.
Все шумно окружили Лелину маму, которая начала извлекать из бездонной брюшины сумки всякие баночки, пакетики, пачки. А потом, понизив голос, сказала:
- Мы решили привезти бутылочку шампанского. Может тихонечко разопьем, втайне от вашего начальства. Все-таки Леле исполняется восемнадцать лет.
- Лель, ты что день рождения зажать хотела, - загомонили ребята.
- Ой, сегодня же двенадцатое, - удивилась Леля. - Я в этой глуши совсем потеряла ощущение времени.
Евгения Викторовна, никогда не терявшая чувство прекрасного, продолжала красиво раскладывать продукты. Затем она извлекла пластиковую посуду, быстро пересчитала присутствующих и спросила Лелю:
- Лелек, наверное надо и других девочек позвать?
- Каких других, - не поняла Леля.
- Что значит, каких? Тех, кто тут с вами ещё живет. У вас тут шесть кроватей? - она ещё раз для надежности осмотрела комнату. - Ну, где они?
- А ...А их нет, - покраснела Леля, исподлобья оглядывая друзей и призывая их на подмогу.
- А они уехали на выходные в Москву, - бросился на выручку Макс.
