Потом, помолчав немного, Макс добавил:
- А ты звонила ей?
Ника не отвечала. Макс взял её за руку.
- Ника, hello, проснись.
Ника медленно повернула к нему свое лицо. Ее глаза были холодны, как поверхность алюминиевого бидона.
- Макс, мой отец её в клинику отвез. Специальную. Просили никому не говорить, где она, чтоб тот, кто приносит ей наркотики, не нашел её.
- А что, их личности уже установлены? - с интересом отозвался Макс.
- Нет, конечно. Но это может быть кто угодно...Даже ты, - неожиданно сказала Ника и впилась глазами в Макса.
Макс слегка отпрянул, но взгляд удержал.
- Ника, ты мне напоминаешь ведьму в Halloween. У тебя глаза светятся нехорошим светом, - полушутя сказал Макс. - Ясно, значит Соня в дурдоме, Леха на коллоквиуме по русской литературе, Леля у врача выписывается, а где же Лапушка?
- Если ты имеешь в виду Шурупчика, то после того, как ты её трахнул, она больше с нами не водится. У неё теперь другие интересы - взрослые, ей с нами неинтересно. Мой отец с матерью её отвозили домой после 'картошки', потому что её мамаша по выходным на рынке пасется - у неё там точка, так она даже спасибо не сказала. Отец потом спросил меня, что мы там с ней сделали. Я сказала, что ты её немножко трахнул, вот и все. Он не поверил, сказал, что у меня плохое чувство юмора, а я даже и не шутила. - Ника опять начала сверлить глазами Макса.
- Ника, не надо буравить меня взглядом, я очень хрупкий, - Макс сделал вид, что пытается закрыть рукой лицо. На Нику это не произвело никакого впечатления. Она отвернулась и опять уставилась вдаль.
В конце коридора раздался могучий крик, выражавший смешанные чувства радость, победу над врагами и предвкушение счастливого конца. Это Леха неожиданно для себя сдал коллоквиум. Теперь его интеллект на короткий период обогатился знанием творчества Щедрина. Он подошел к Максу и Нике, стиснул девушку своей мечты в тугих объятиях, и бесцеремонно хлопнув Макса по затылку, сказал:
- Сегодня гуляем, я Щедрина скинул. Вчера читал его сказки - такой маразм, надо же было такую фигню написать!
Макс иронически свел губы и не удержался от реплики:
- А тебе, конечно, лучше бы Камасутру сдавать...
- Макс, ну какой же ты балабол, - вступилась за Леху Ника. - Ты идешь с нами или нет?
- Не могу, я обещал с Лелей на выставку кубизма в ЦДХ сходить. В другой раз...
- Каждый тащится как может, - рассудительно заметил Леха. - Ника, может тебе тоже на кубизм хочется?
- У меня и без кубизма голова квадратная. Завтра контрольная по французскому.
Макс слез с подоконника, подхватил свой рюкзак и, не оглядываясь на друзей, побрел в сторону выхода.
- А может он педик? - неожиданно спросил Леха.
- С чего бы это? - удивилась Ника.
- Задница мне его не нравится. Слишком круглая, - ухмыльнулся Леха.
- Тебе видней, - задумчиво сказала Ника.
Телефон надрывался уже несколько минут. С кухни шаркающей беспомощной походкой торопливо семенила уродливая старуха, напоминающая пожилую русалку в ночь на Ивана Купала. Она в попытке ускорить ход цеплялась за стены, но больные ноги тяжелыми веригами мешали ей двигаться. Наконец она дотянулась до аппарата, схватила трубку и проскрипела:
- Алле, вас слушают?
- Позовите Соню, - услышала она мужской голос.
- Нету Сони, - ответила она.
- А где она? - настаивали на другом конце.
- И не знаю, и знать не хочу. - Бабка раздраженно бросила трубку на рычаг и только наладилась обратно на кухню, как опять раздался звонок. Она сняла трубку.
- Старая макака, забыла меня?! - голос приобрел угрожающие нотки. - Ну, говори, где Соня, а то башку расшибу.
Бабка плаксиво заголосила.
- Не знаю я, где она. С неделю уж дома не была. За ней какие-то ребята приехали, забрали её. Я ихних имен даже не спросила. Не очень-то они общительные.
- Какие ребята, старая кикимора, как они выглядели?
- Да я уж запамятовала, - бабка уже почти рыдала. - Бугай какой-то, с тебя ростом будет, а с ним девица, тоже высоченная с волосьями распущенными. Я больше ничего не помню. Я старая уже, у меня ноги болят.
- Заткнись, развылась...Если Соня позвонит, узнай, где она кантуется. Скажи Леля звонила, хотела узнать. Поняла, морда петушиная?
- Все поняла, голубок. Только не звони мне, не пугай старуху.
- Я тебя пугать не буду, я приду и мозги тебе выпотрошу.
Телефон засигналил мелкими гудками отбоя.
10
Макс с Лелей выходили из здания Дома художника. Леля, порозовевшая от духоты многолюдной выставки, делилась с Максом своими впечатлениями. Она ощущала свежее чувство радости оттого, что пошла с ним. Он много знал, был бездонно начитан и хорошо выглядел. Леля, нечуткая к внешнему вниманию, все-таки ощущала щекочущее удовлетворение от того, какой красивой парой они смотрелись вместе. Макс был элегантен, как концертный рояль. Он был модно одет, стильно причесан и обладал располагающей легкостью. Леля - невысокого роста, с хрупкой и наивной внешностью, одетая неброско, но заметно дорого, проецировала для него респектабельный образ золотой московской молодежи.
В последние четыре недели с тех пор, как Макс привез её к родителям и самоотверженно ухаживал за ней потом неделю, навещая её каждый день и принося смешные подарки - то апельсин, то мохнатого зайчика, Леля чувствовала, что ранее сдерживаемое чувство прорывается наружу. Макс вел себя очень нежно, лелея её чувство, заставляя его увеличиваться в размерах и становиться тесным для того, чтобы его прятать.
Евгения Викторовна с интересом наблюдала за ними. Макс ей понравился при первой же встрече, а ещё до этого она заметила, что стеснительная Леля неловко пытается рассказать ей про 'одного мальчика, который чудо, как хорош'. Она опытным женским чувством угадала, что Леля по-настоящему влюбилась. Ей было трудно отслеживать развитие романа, она даже не знала, был ли между ними роман - при всех вопросах о Максе Леля только предательски краснела. Сделать для дочери в этом смысле Евгения Викторовна ничего не могла, оставалось только наблюдать и в трудную минуту прийти на помощь. И вот, трудная минута пришла, когда на пороге её дома поздно вечером возник Макс с подобающим для такой минуты слегка скорбным и опечаленным лицом. Попросив не волноваться, он сообщил, что он привез Лелю, которая неожиданно расквасилась. Он просидел с дочерью целую ночь, откликаясь на её стоны, принося ей теплого чая. Тем самым он ужасно растрогал Евгению Викторовну. Ей показалось, что Леля ему небезразлична. Под утро он задремал в кресле около кровати. Потом целую неделю Максим прибегал то по утрам, то к обеду, проводил с ними часы - развлекал их страшно. Он все время их смешил, и юмор у него всегда был такой тонкий, изящный. Частенько, сидя в полюбившемся кресле возле Лелиной кровати, он читал ей вслух Сашу Черного, стараясь развеселить её. Когда его не было, Евгения Викторовна замечала, что Леля становилась рассеянной и молчаливой, отстраненно задумчивой и на лице её бегала между уголков губ светлая и нежная улыбка. Без сомнения, она думала о Максе. За неделю он сумел привязать этих двух женщин к себе настолько, что они готовы были поделиться с ним всей своей нерастраченной нежностью и любовью. Евгения Викторовна поила Макса чаем на кухне, когда Леля, устав, дремала, крепко сжав мехового зайчика.
Лелина мать вдруг поняла, что они в сущности ничего не знают о нем, но того, что она заметила в нем,
