Ждали всего, ко всему были готовы. Но только не к тревожному и утомительному спокойствию.
Голая, выжженная солнцем равнина раскинулась, насколько хватало взгляда. Безымянный Край.
Приграничные туманы, о которых говорила Каренира, давно остались позади. А потом ничего больше не происходило. Они проводили ночи под открытым небом, на котором не было ни облачка, а утром шли все дальше. Впереди шагал Старец. Вел он их уверенно, и Байлей даже не спрашивал, знает ли он, где искать Бруля-Посланника.
Нескончаемый дождь сменился внезапным зноем. Байлей не скоро сумел к этой перемене привыкнуть. Он все еще машинально тянулся рукой к плечу, чтобы поправить плащ, то и дело поглядывал на небо в поисках туч и каждый раз удивленно тряс головой. Так же вела себя и Каренира. Он видел, что и она опасается Края и не доверяет его видимому спокойствию. Один Старец шел так, словно ничто его не волнует. Говорил он мало, как и в Тяжелых Горах, они к его молчанию привыкли, но здесь, в Крае, оно воспринималось как нечто особенное. Может быть, потому, что они инстинктивно относились к старику как к своему проводнику, опекуну и защитнику?
Байлей хорошо запомнил слова Короля Гор, назвавшего Старца Посланником.
'Дорлан-Посланник - так звучало его имя? - Байлей представлял себе мудреца Шерни совершенно иначе, и уж во всяком случае не как молчуна-деда, погруженного в собственные мысли. - Посланник?' Все же он сомневался, потому что не раз слышал, будто маги не едят и не спят, и могут бегать так быстро, как ветер дует.
Старик - несомненно мудрый и для своих лет достаточно сильный и выносливый дед, но... Он наверняка не раз воспользовался бы своим могуществом, если бы обладал им. Неужели он не убил бы стервятника, поединок с которым едва не стоил Каренире жизни? Неужели он не остановил бы напавших разбойников? Ведь он не мог знать, что прибежит Рбит и прекратит схватку?
Байлею вспомнились слова: 'Дорлан давно умер...' Этого он уже не мог взять в толк. Конечно, он не дурак и отдает себе отчет в том, что выражение не следует воспринимать буквально... Но что на самом деле кроется за этой фразой? Неужели Старец на самом деле был когда-то Посланником? Он сам рассказывал о том, как дал Каренире глаза другого человека. Обычному смертному такое не под силу. Значит, потом случилось нечто такое, из-за чего старик утратил свои способности. Могло ли такое быть?
Дорлан-Посланник. Байлею казалось, что он уже где-то слышал это имя. Нет, не от Басергора-Крагдоба. Значительно раньше. Неужели от Гольда? Но он не был в этом уверен.
Он оглянулся на Карениру, но ни о чем не стал расспрашивать. Взгляды их встретились. С той памятной ночи будто что-то пробежало между ними. Неужели навсегда?
Порой он испытывал непреодолимое желание обнять девушку, прижать к себе, целовать ее широкие густые брови и маленький рот, ласкать, но не мог себе позволить, не имел права, хотя и понимал, что Рбит был прав. Он полюбил ее.
Но у него была жена, Илара.
Какой-то будет их встреча? В том, что он ее найдет, Байлей не сомневался. Он вовсе не думал о Бруле, не представлял себе и схватки с ним. Неведомо отчего, ему казалось, что Илару нужно не столько освободить, сколько попросту забрать. Возможность неудачи перед достижением самой цели он не принимал во внимание и вообще не мог себе представить, что какая-то преграда может встать у него на пути. Это было бы лишено всякого смысла.
Вот именно. Лишено всякого смысла.
Но не бесчестным ли было то, что он все время пользовался помощью женщины, которую потом должен оставить ради другой, спасенной при участии первой?
Байлей услышал пение.
Остановившись, он быстро огляделся вокруг. Хор сильных мужских голосов звучал все отчетливее, пение становилось все мощнее. Оно лилось отовсюду, подавляя гармонией и ритмом. Он застыл как истукан, остолбенев от ужаса и изумления. Его спутники тоже остановились. Дартанец услышал приглушенный, словно доносящийся с большого расстояния голос Старца:
- Что слышите? Быстро!
- Грозу, - ответила Каренира. - Гроза над равнинами.
- Байлей?
Он не в силах был вымолвить ни слова.
Каренира тряхнула его за плечо. Безрезультатно.
Старик посмотрел в расширенные, безжизненные глаза молодого человека и приказал:
- Ударь его! Ударь его, немедленно!
Она с испугом посмотрела на него, не понимая, чего он хочет. Старик не стал ждать, сам отвесил остолбеневшему Байлею могучую затрещину, потом другую. Голова дартанца бессильно дернулась. Глаза его были все так же широко распахнуты.
Каренира размахнулась и хлестнула наотмашь. Послышался глухой удар, голова Байлея снова дернулась. Застонав, он поднес руку к лицу. Каренира, не раздумывая, ударила снова.
- Байлей! - кричал Старик. - Байлей! Что ты слышал? Пение?
Он тупо кивнул. Старик сжал губы.
- Плохо, - бросил он. - Идем, идем скорее.
Каренира потащила дартанца за собой. Он с трудом передвигал ноги, наконец упал - и не вставал.
- Шернь, сколько я еще буду с тобой нянчиться? - закричала она больше со страхом, чем с гневом.
Старик обернулся.
- Быстрее! - бросил он с ноткой необычного для него раздражения. Здесь неподалеку Мертвое Пятно, - невнятно добавил он, - если мы до него не доберемся, плохо дело! Бей его, Кара! Только боль может отрезвить! Постоянная боль!
Собравшись, она изо всех сил ударила Байлея по щеке. Не помогло.
- Сильнее! Ты что, не понимаешь - надо бить, а не шлепать!
Стиснув зубы, она вскочила и пнула Байлея в бок. Тот глухо застонал.
- Хорошо! Еще! Он должен идти, и, если сейчас же не окажется в пределах Пятна, плохо.
С отчаянием она пнула его еще раз, потом еще... Он тяжело перевернулся на спину, открыл глаза и что-то неразборчиво пробормотал. Каренира неожиданно наклонилась и, застонав от усилия, взвалила тяжелое тело на плечо. Они побежали. Старик, тяжело дыша, трусил следом, голова Байлея моталась из стороны в сторону на ее спине. Каренира была сильна как волчица, но чувствовала, что и ее силы постепенно иссякают. А безжизненное тело казалось невероятно тяжелым. В какое-то мгновение она споткнулась и упала. Схватив голову дартанца, она изо всех сил прижала ее к груди. Голос ее звучал приглушенно и хрипло:
- Спаси, слышишь, спаси его. Ты По... сланник, слышишь? Спаси, слышишь, спаси его.
Она схватила дартанца за руки, словно пыталась удержать.
- Нет, Байлей, нет! Любимый!.. Ради Шерни, отец! Спаси его, умоляю! Байлей!
Она внезапно разрыдалась и закричала сквозь слезы:
- Ты - Посланник, проклятый старик! Да или нет? Что застряло в твоем больном мозгу, что ты не хочешь использовать свою силу?! Ну что?! Я убью тебя, если он умрет, слышишь?! Слышишь?!
Она снова разразилась рыданиями.
- Отец! Ведь ты Дорлан-Посланник. Самый могущественный. Спаси его, умоляю, отец.
- Так давай его сюда.
Он легко поднял безжизненное тело, что-то негромко сказал и, словно выпущенное из пушки большое каменное ядро, взмыл в воздух.
24
Байлей закашлялся и открыл глаза. В них тут же ударил блеск огромного, медленно поднимающегося из-за невысоких холмов солнца.
Он быстро зажмурился, но успел еще увидеть лицо склонившейся над ним девушки.
Каренира крепко затянула ремень, закрывая горловину кожаного мешка с водой, и, отложив его в сторону, мягко коснулась любимого лица, поправив на лбу прядь волос.
- Как себя чувствуешь?
- Что это было, Кара?
Она положила его голову к себе на колени.
- Зов Мертвых, - неуверенно ответила она. - Так говорит Дорлан.
- Дорлан?
