Г а з а н ф а р. Зачем кричать? Ишак кричит - так он говорить не может. Подожду, да. (Вышел.)
М а р и н а. Грубо, Семен Семеныч. Я у себя дома. Никто вас не просил распоряжаться.
К о м е н д а н т (убежденно). Нельзя, Марина Григорьевна. Иначе вам жизни не будет. Большое дело - Газанфар! Обыкновенный, некультурный кочевник - и больше нет ничего...
М а р и н а. Не кочевник, а кочевник.
К о м е н д а н т. Это разницы не составляет. Все равно - чудак. Увидал буровую и давай канючить: возьми. Взяли его глину мешать, так он теперь и ест и спит на буровой, чуть ли не молится на эту вышку.
М а р г о. Не молится, а песни поет.
К о м е н д а н т. Вчера на 'Саре' обшивка загорелась. Ему бы тушитель взять - так? Куда! С голыми руками полез. Ну - спалил лапу. Дикий народ!
М а р и н а. Сами-то вы дикий. Надо уважать людей - понимаете?
К о м е н д а н т (вздохнул). Слушаюсь.
М а р г о. Ничего не понял. Давай дальше, Семен.
К о м е н д а н т. Запятая. Написала запятую? Вычеркни ее к шуту. Пиши: установлено...
Стук в дверь с веранды.
Кто? Что надо?
Г о л о с М а й о р о в а. Могу я видеть товарища Гетманова?
К о м е н д а н т. Нет его. Установлено... вот теперь запятая, что...
Опять стук.
М а р и н а. Войдите.
К о м е н д а н т (вскочил). Сколько раз надо говорить!.. (Сталкивается в дверях с незнакомым человеком и отступает.) Вы откуда, гражданин? Ваши документы?
М а й о р о в (вошел. Ему лет тридцать шесть. Покрытое темным загаром лицо. Одет в засаленный комбинезон, белый от пыли. Неторопливо оглядел коменданта, потом увидел Марину.) Марина?!
М а р и н а (вздрогнула). Сашка?! (Подбежала, порывисто обняла и расцеловала.) Сашенька!
М а й о р о в (радостный и слегка смущенный). Погоди... Ты что здесь делаешь?
М а р и н а (расхохоталась). Что я здесь делаю? Я здесь живу.
М а й о р о в. Постой-постой... Ага - понял. Ты с Андреем?
Марина молча кивнула головой. Пауза.
К о м е н д а н т. Ваши документы, гражданин.
М а й о р о в. Обождите. Ах, шут вас возьми! Я ничего не знал. Давно?
М а р и н а. Пять лет. Или нет - больше.
К о м е н д а н т. Ваши документы.
М а й о р о в. Обождите. Я никуда не убегу. Вы же видели - мы целовались.
М а р г о. Да отстанешь ты, Семен?
М а р и н а. Сашка! Черный, толстый, лобастый какой-то... А грязный! Ты меня всю выпачкал, а я-то намылась... Ты надолго? Вот Андрюшка удивится! Сейчас я тебя буду мыть. Вот тебе таз, вылей, сполосни. На тебе полотенце. Где твои вещи?
М а й о р о в. Там. В этой... как ее... в конторе (Идет на веранду.) Куда выливать?
М а р и н а. Прямо на улицу. Не беспокойся - высохнет. Возьми чайник с керосинки. Сашка! Ты встречал кого-нибудь с нашего курса?
Ответа нет.
Марго! Это Саша Майоров. Сразу поняли? Он чудный парень - я его обожаю. Мы с Сашкой в институте были первые тупицы, а Андрей нас тянул за уши. Ужасно я рада. Даже не знала, что могу так обрадоваться. Сашка! Ты где? Иди сюда. Покажись.
М а й о р о в (вернулся). На - смотри. Ну - как?
М а р и н а (после паузы, медленно). Какой ты стал... удивительный. Совсем какой-то другой.
М а й о р о в. Я уже слышал: толстый, лысый...
М а р и н а. Не дури. Я помню, ты был всегда какой-то скованный, напряженный... Вот не могу найти точного слова.
М а й о р о в. Ну, скажем, дубоватый?
М а р и н а. Опять? А теперь ты как-то стал просторнее. Я не умею объяснить. Но ты понял?
М а й о р о в. Приблизительно. Это что - хорошо или плохо?
М а р и н а. Дурень, ну что с тобой говорить. Сашенька! Ты зачем сюда?
М а й о р о в. Работать.
М а р и н а. Честное слово? Андрей будет страшно рад. Ему так люди нужны.
М а й о р о в. Зачем? Толпа народу, а бурят один пятый номер.
К о м е н д а н т. Много, а работать не с кем.
М а р и н а. Познакомьтесь. Семен Семенович - наш комендант. Марго моя подруга. Майоров Александр... Александр...
М а й о р о в. Гаврилович. (Взглянул на облачение коменданта.) Слушайте, зачем вы себя так мучаете? Жарко ведь.
К о м е н д а н т. Военная привычка.
М а й о р о в. Долго ли служили?
М а р г о. Вы меня спросите. В командирской столовой, завхозом, шесть месяцев. И то - выгнали.
К о м е н д а н т. Маргошка!.. Ну, хорошо. Мы поговорим... в другом месте.
М а р и н а (тихо). Слушай, Сашка. У тебя какие-нибудь неприятности?
М а й о р о в. У меня? Нет. Откуда ты взяла?
М а р и н а. Ты извини, пожалуйста. Просто я подумала... зачем тебя сюда?
М а й о р о в. Здравствуйте! Это говорит разведчик! Армия оказывает солдату честь, посылая его в разведку.
М а р и н а. Это очень красиво звучит. Все это, конечно, верно. Верно вообще.
М а й о р о в. А что здесь - плохо?
М а р и н а. Сашенька, а что же хорошего? Живем у черта на рогах, ни воды, ни дорог. Джейраны кругом бегают - видел? Такие дикие, что даже машин не боятся. Пустыня. Дни, как стертые пятаки, - один похож на другой. Как в ссылке. Что ты улыбаешься? Что-нибудь не так говорю? Ну, конечно. А жара! Такая, что кочевники - и те летом уходят на эти... ну как их... такие горные пастбища, вроде альпийских?
М а й о р о в. На эйлаги.
М а р и н а. Верно - эйлаги. Я забыла. Откуда ты знаешь?
М а й о р о в. Знаю, да.
М а р и н а. Ты говоришь совсем как настоящий бакинец. (Передразнила.) Знаю, да.
М а й о р о в. Я и есть настоящий бакинец.
М а р и н а. Ах, если б не Андрей, я бы пешком ушла отсюда. 'Елу-тапе'! Мертвая долина. От одного названия можно затосковать. Кочевники говорят долина несчастий. Легенда какая-то есть. Ты знаешь - похоже на правду.
М а й о р о в. Разведчик впал в мистику.
М а р и н а. Разведчик? (Отвечая на молчаливый вопрос.) Я не работаю, Саша. Ты же знаешь, я ушла с третьего курса. Андрей кончил институт, его сразу послали в Баку. И я тоже поехала. Ты не догадался?
М а й о р о в. Нет. Постой. Ты мне говорила, что едешь на год. То ли в Сальск, то ли в Ейск? У тебя заболела мать...
М а р и н а. Я и думала - на год. А вышло - совсем. (Нервно.) Марго! Знаете что - переезжайте туда, ко мне. Здесь мы вам мешаем. Семен Семенович, помогите же ей.
Комендант и Марго переносят машинку в соседнюю
комнату.
Не знаю, зачем я солгала тебе насчет матери. Глупо.
М а й о р о в. А здесь вы давно?
М а р и н а. Почти год. Ты знаешь - у Андрея выговор.
М а й о р о в. За что?
М а р и н а. Я не очень понимаю. Андрей тебе лучше объяснит. Для меня до сих пор все очень странно. Он работал в Баку начальником промысла. Был страшно увлечен, вдвое перевыполнял план, должен был получить повышение. Вдруг его снимают, записывают выговор - знаешь за что? За хищничество. Ты подумай! Смешно. Просто зависть, интриги. Теперь загнали в эту страшную дыру...
М а й о р о в. Андрей опротестовал выговор?
М а р и н а. Нет. Ты ведь знаешь, какой он. Признал себя виновным и даже мне грубит, когда я
