К о н д р а т ь е в. Опять за старое? Не знаю уж, кто ты такой, а вот я - ангел. Ангельское у меня терпение. И почему я такой хороший - сам понять не могу. Ведь по-настоящему за один твой доклад о нашем походе я с тебя должен голову снять... А с награждением теперь заглохло. Это неспроста.
Г о р б у н о в (улыбнулся). Ордена дает правительство. Ему видней.
К о н д р а т ь е в. Запомнил! Нет, ты объясни, почему я все это терплю?
Г о р б у н о в. Потому что я правду говорил.
К о н д р а т ь е в. Правду! Мало ли что правду! Просто я тебя люблю. Уж не знаю за что. Я человек простой, открытый... (Заметив прищуренный взгляд Горбунова, засмеялся.) Ну, ладно. На! (Протягивает руку.)
К а т я (вбежала, запыхавшись). Вы здесь? Живы? Боже, как я переволновалась.
К о н д р а т ь е в. Здравствуйте, Катерина Ивановна. И до свидания.
К а т я. До свидания.
Кондратьев выходит.
К а т я. Очень рада, что он ушел. Что с вами? Вы больны?
Г о р б у н о в. Не знаю. Может быть, немного простудился ночью...
К а т я. Так что же вы стоите здесь, на холоду? Подите сюда. (Дотрагивается до его лба.) Не могу понять. Жара как будто нет. А глаза нехорошие. Неприятности? (Пауза.) Терпеть не могу вашего Бориса Петровича.
Г о р б у н о в. За что вы его так невзлюбили?
К а т я. Оставьте, не смейте его защищать. И никакой он вам не друг. И вы сами на него сердитесь, но почему-то всегда защищаете.
Г о р б у н о в. Значит, друг, если сержусь. На чужих что проку сердиться?
К а т я. А на меня вы сердитесь когда-нибудь? Впрочем, можете не отвечать. Конечно, нет. Со мной вы всегда удивительно любезны. (Быстро обернулась.) Папа? Замерз?
Х у д о ж н и к (входит). Нет-нет. Только немного пальцы... Я обязательно должен еще сегодня поработать. Мне кажется, что я увидел правильно. Но надо закрепить увиденное...
Г о р б у н о в. Картину пишете?
Х у д о ж н и к. Нет. Я пишу обвинительный акт. Если это будет только картина, я брошу ее в огонь. Я хочу, чтобы у людей сжимались кулаки, когда они будут смотреть на этот кусок холста.
Г о р б у н о в. Можно взглянуть?
Х у д о ж н и к (нерешительно). Пожалуйста... Только ведь это не вполне закончено. А женская фигура на переднем плане... ее уж придется потом как-нибудь по памяти... (Поворачивает холст к свету.)
Г о р б у н о в (после очень длинной паузы). Да...
Опять молчание.
Х у д о ж н и к. Вы даже не знаете, Виктор Иванович, какую роль вы сыграли в моей жизни. Не будь вас...
Г о р б у н о в. Не надо. Это вам так кажется. Лучше дайте мне совет. Вы - старый, мудрый человек, вы знаете человеческое сердце. Скажите... (С усилием.) Вот если бы вам пришлось выбирать - сказать правду, рискуя потерять что-то очень для вас дорогое, или... Всегда ли человек должен говорить все, что у него на душе, или иногда он может... Нет, так вы не поймете. Мне нужно для себя решить... К сожалению, я не имею права рассказывать.
Х у д о ж н и к. Мне кажется, что я все-таки улавливаю, о чем вы говорите. Друг мой, я, вероятно, недостаточно разбираюсь в практической жизни. Но в искусстве я кое-что смыслю. Так позвольте, я буду говорить сейчас как художник. Ну, несомненно, когда имеешь дело с врагом, искренность может быть весьма неуместна. Не мне вас учить, тут вам и книги в руки. Но своему народу можно говорить только правду. Призвание художника в том, чтоб изображать мир так, как он его видит. Можно учиться у жизни видеть по-новому, но нельзя писать то, чего не увидел твой глаз художника, нельзя смотреть на мир глазами соседа. Правда не всегда легка. Но творения, созданные честной рукой, живут, они будят мысли и страсти, а все, порожденное модой, холодным расчетом, умирает быстро, и народ отворачивается от художника-дельца и проходит мимо его поблекших творений. И будь вы моим учеником, я сказал бы вам так: 'Лучше ошибись, но не лги'.
Горбунов молча кивнул головой. Пауза.
К а т я. Папа, зачем ты с ним говоришь? Он тебя даже не слышит. Он совсем болен.
Г о р б у н о в. Нет, я слышу. И я совершенно здоров. Только я устал. Очень устал.
Картина пятая
Февраль. Просторная, комфортабельная каюта на
плавбазе. Это - кабинет. Спальня находится рядом и
отделена тяжелой портьерой. Сквозь замерзшие
иллюминаторы льется яркий дневной свет. За письменным
столом сидит контрадмирал Белобров - пожилой грузный
человек сурового вида. Он глуховат на одно ухо,
говорит рокочущим басом. Перед ним лежит толстая кипа
бумаг. Здесь же Кондратьев - хозяин каюты.
К о н д р а т ь е в. Селянина звать, товарищ контр-адмирал?
Б е л о б р о в. А где он?
К о н д р а т ь е в. Ожидает в кают-компании.
Б е л о б р о в. Ну и пусть подождет. Горбунов вызван?
К о н д р а т ь е в. Приказано явиться в десять ноль-ноль, товарищ контр-адмирал.
Б е л о б р о в. Интересно хоть взглянуть, что за зверь такой. Какой породы? Хорошо его знаете?
К о н д р а т ь е в. Товарищи. Плавали вместе.
Б е л о б р о в. Раз плавали - должны хорошо знать. Ну, и как ваше просвещенное мнение?.. Стоящий человек? А?
К о н д р а т ь е в. Парень-то он вообще хороший...
Б е л о б р о в. Хороший - это понятие растяжимое. Хороших людей у нас много. Хороший, а безобразничает. Как же так?
К о н д р а т ь е в. Есть загибы - это безусловно. Указывал я ему.
Б е л о б р о в. Ага, есть? Ну, а в чем же именно? А? Вы - конкретнее. По-русски, чтоб мне понятно было.
К о н д р а т ь е в. Товарищ контр-адмирал. Вы же знакомились с материалами. Там есть все.
Б е л о б р о в. Читал. Все читал. Глаза себе сломал читавши. Бумаги тут исписано пропасть, благо она, сердешная, все терпит. Я вас про человека спрашиваю, про вашего товарища, а вы меня опять в бумагу носом.
К о н д р а т ь е в. Товарищ контр-адмирал...
Б е л о б р о в. Да что вы мне рассказываете, что я контр-адмирал! Это я знаю очень хорошо. Мне это даже в зеркало видно. Вы мне расскажите такое, чего я не знаю. Бумага бумагой, но ведь человека-то сквозь нее не угадаешь. Бывает, что посмотришь на человека, потолкуешь с ним минут десяток, и то больше поймешь. А вы с ним, наверно, и водку не раз пили. (Надел очки.) Ну и пишут тоже: 'распространял среди командного состава клеветнические факты о трудностях обстановки на Балтике'. Как это понимать? А? Что это такое: 'клеветнические факты'? А? Если это действительно факты, то при чем здесь, спрашивается, клевета? А если клевета, то о каких фактах тут мне толкуют? И на что клевета? На обстановку? На Балтику? На немцев, что вам мины ставят? Или на Советскую власть? А? Вот не понимаю. Объясните!
К о н д р а т ь е в. Я лично понимал в том смысле, что... Как бы это лучше выразить?.. Что Горбунов говорил, якобы обстановка весной будет много сложней, немцы применят новые средства... Ну и так далее.
Б е л о б р о в. Это и я понимаю. А для чего он это говорил? Запугать хотел? Значит, он враг? Я так понимаю. А может быть, для того говорил, чтоб людей научить, как лучше все эти трудности преодолеть. Тогда - молодец. (Пауза.) Воевать-то он хочет? Может? Умеет? Вот что вы мне расскажите. И второй вопрос: если он разлагал командиров, то почему же они у него не разложились? А если не разложились, то почему они все за него горой стоят?
К о н д р а т ь е в. Не все. Помощник, например...
Б е л о б р о в. Э, плохо знаете. Отстали от жизни. А я с помощником вчера битый час толковал. А нынче чуть свет ввалился ко мне старый приятель. Инженер на березовой клюке. Мы с ним вместе в Америку ходили. Серьезный товарищ. И такую речь произнес, что твой адвокат. А с другой стороны скандал, распущенность. Факт налицо. Вот ведь какие противоречия! (Посмотрел на часы.) Десять ровно. Ну пусть он
