Б е л о б р о в. Пусть войдет.
Вестовой исчезает. Затем стук.
Да!
С е л я н и н (вошел). Разрешите? Товарищ контр-адмирал, военинженер третьего ранга Селянин по вашему приказанию прибыл.
Б е л о б р о в. Это вы - гражданин Селянин? У меня к вам есть только один вопрос.
С е л я н и н. Слушаю вас, товарищ контр-адмирал.
Б е л о б р о в (приподнялся из-за стола. В этот момент он страшен). Что вы делаете у нас на флоте?
Конец третьего действия
Действие четвертое
Картина шестая
Знакомый каждому ленинградцу памятник 'Стерегущему'
на Петроградской стороне. Бронзовая вода хлещет в
иллюминатор, бронзовые матросы погибают, но не
сдаются. Весна. Голубое небо. Где-то чирикает птица.
Прозвенел трамвай. У памятника - Катя. Она ждет,
вполголоса напевая: 'Где бы ты ни был, моряк, в этот
час...'
К а т я. Наконец! Почему так долго?
Г о р б у н о в (в плаще, с портфелем и небольшим чемоданчиком). Прошу прощения. Задержали в штабе...
К а т я. Вы хорошо выглядите. Посвежели. И глаза веселые. Я видела, вы шли и улыбались. Совсем по- детски. Как мальчишка, которому подарили игрушку.
Г о р б у н о в. Так оно и есть. Я ехал на трамвае. На самой обыкновенной 'тройке'. Сегодня у всех людей в трамвае были такие лица, как будто они катаются на карусели. И потом - солнце.
К а т я. Как я давно вас не видела! Почти три недели.
Г о р б у н о в. Девятнадцать суток и девять часов. (Пауза.) Что у вас слышно?
К а т я. У меня есть для вас замечательная новость. Сядем.
Они садятся.
Вот, читайте.
Г о р б у н о в (взял открытку). 'Сообщается, что Горбунов Владимир Викторович...'. Не понимаю... '...Владимир Викторович, двух с половиной лет...'. Вовка!
К а т я. Вы счастливы?
Г о р б у н о в. Минуточку. Бугурусланский район, ясли номер два. Так. Бугуруслан, где это?
К а т я. Где-то под Чкаловом.
Г о р б у н о в. Вовка! (Смеется.)
К а т я. Открытка пришла еще третьего дня. Я хотела дать вам телеграмму, но не знала кронштадтского адреса.
Г о р б у н о в. Как мне вас благодарить!
К а т я. Не меня. Федора Михайловича. А я только дала наш адрес.
Г о р б у н о в. Вовка! Хотел бы я на него сейчас посмотреть. (Пауза.) Что у вас нового?
К а т я. Папа здоров. Картина его висит в Доме флота, и скоро ее повезут в Москву. По-моему, это его лучшая вещь. Живет по-прежнему у Юлии Антоновны. Павел Анкудинович хочет переезжать к себе, но папа его не пускает. Да! Тамара теперь тоже живет с нами.
Г о р б у н о в (нахмурился). А что этот... Селянин?
К а т я. Разве вы не знаете? Его судил Трибунал как дезертира с поля боя. Из-за него погибла ваша жена. Зачем вы спрашиваете? Вы все знали значительно раньше меня.
Г о р б у н о в. Даю вам слово, ничего не знал. Механик молчал как рыба до вчерашнего дня. И то каждое слово надо было вытягивать клещами. А у контрадмирала я хлопал глазами и не мог взять в толк, о чем он меня спрашивает. Никогда этого Федору не прощу. Всю жизнь буду пилить.
К а т я. Не надо. Он - прелесть. Я бы хотела иметь такого друга, как он. А у него ведь, кроме вас, нет никого на свете. Он вас очень любит.
Г о р б у н о в. Это я сам знаю. Все равно буду пилить.
К а т я. Что у вас скверный характер, - это всем достаточно известно. Последнее время, кажется, стал немножко мягче. Тьфу, тьфу, не сглазить бы! А у меня характер портится. Я бываю теперь очень злая и противная. Юлия Антоновна говорит, что я стала шипеть на всех, как кошка. А на вас я очень, по- настоящему, глубоко обижена.
Г о р б у н о в. За что?
К а т я. Не хотела говорить, но придется, а то буду продолжать злиться. Скажите, зачем вы мне сказали неправду?
Г о р б у н о в. Когда?
К а т я. Тогда, в первый наш вечер - помните? Вы сказали, что у вас есть жена. Ведь вы уже тогда знали, что Лели нет. Зачем же? Ну, хорошо, тогда вы могли сказать мне все что угодно, мы только что познакомились. Почему потом вы не сказали правды? У вас было горе, которого я не знала. Зачем вам это было нужно? Неужели вы думали, что я хочу - мне даже стыдно сказать - женить вас на себе? Вы чего-то боялись? Боже мой, если бы вы только знали, до чего мне это все равно. Мне все равно кем быть - вашей женой или любовницей, другом или сестрой - мне нужны только вы и ничего от вас. Вы мне нужны такой, какой вы есть - злой и нежный, в радости и в печали, здоровый или больной. Даже если б вы стали калекой, в моем чувстве ничего бы не изменилось. Все остальное меня не касается. Я могу кричать на улице, что вы мне дороги, а могу сделать так, что об этом никто никогда не догадается, даже папа и тетя Юля. Зачем вы меня обидели? Зачем?
Г о р б у н о в. Не знаю, смогу ли я вам объяснить... Понимаете, когда Соловцов рассказал мне, как погибла Леля, я вдруг почувствовал, - не знаю, поймете ли вы, - что ее смерть опять связала нас, что не может, не должно быть у меня ни любви, ни своего дома, пока я не отомстил за нее, за свою жену, которую не сумел защитить. Вы этого не поймете.
К а т я. Нет, я понимаю.
Г о р б у н о в. Может быть, все это совсем неправильно, но что же с собой поделаешь!
К а т я. Я догадывалась. Да нет, знала. И зачем я теряю дорогие минуты и спрашиваю вас обо всех этих вещах? Я же все, все знаю. Только очень хотелось знать наверное.
Г о р б у н о в. А сколько времени я потерял! Страшно подумать. А теперь, когда мне так много надо вам сказать, - время расставаться.
К а т я. И не говорите. Помолчим. Я хочу, чтоб у нас было так, как у вас с Федором Михайловичем.
Г о р б у н о в (улыбнулся). Без лишних слов?
К а т я. Угу. (Пауза.) Слышите? Это анданте из скрипичного концерта. Когда я его слушаю, я всегда думаю, что это про нас.
Радио доносит напряженно-страстный напев скрипки,
сопровождаемый оркестром. Они слушают молча, не
шелохнувшись. И когда с последним фермато руки их
соединяются, им остается договорить немногое.
Когда ты уходишь?
Г о р б у н о в. Лодка стоит в готовности. Может быть, сегодня, может быть, через три дня. Об этом не спрашивают.
К а т я. Ты будешь помнить меня?
Г о р б у н о в. Всегда.
К а т я. Ты будешь слышать мой голос?
Г о р б у н о в. Изредка. Только рано утром, перед погружением.
К а т я. Я буду часто читать шестичасовую сводку. И ты должен знать, что я думаю о тебе и говорю с тобой.
Г о р б у н о в. Да.
К а т я. Передай привет всем своим. Скажи им, что я их очень люблю.
Г о р б у н о в. А меня?
К а т я. Не смей шутить. Я не хочу.
Г о р б у н о в. Я не шучу. Просто мне хочется еще раз услышать, что ты меня любишь. Мне еще не верится.
К а т я. Я тебя очень люблю. Очень сильно. И не понимаю, как тебя можно не любить.
Г о р б у н о в. Я хочу, чтоб ты поехала к моей матери. Познакомься с ней. Назовись ей... как захочешь, как тебе подскажет сердце. Я должен был раньше подумать об этом. Она живет в Кронштадте. Казарменная,
