Л е б е д е в а. Можно не зажигать.
Л е в и н. Делай как хочешь, дружок. Я тебя и так вижу. (Пауза.) Ты никого не ждешь?
Л е б е д е в а. Может быть, зайдет Одноруков.
Л е в и н. Кто это?
Л е б е д е в а. Новый заместитель по хозяйству. Мы с ним уже поругались.
Л е в и н. Варвара, ты становишься сварливой.
Л е б е д е в а. Я была совершенно права. Стоило адских трудов наладить здесь электролечение. Сегодня он чуть не сорвал мне процедуры.
Л е в и н. Почему?
Л е б е д е в а. Потому что - вот... (Постучала по столу.) Заявил, что преступно из-за одного раненого запускать днем двигатель и жечь горючее, которое нужно фронту. Поражаюсь, что еще есть люди, которым нужно доказывать, что человек стоит дороже, чем ведро трофейного мазута. Конечно, я устроила скандал, и ток дали.
Л е в и н. Нагрубила, наверное.
Л е б е д е в а. Да уж отвела душу. Теперь самой жалко. Он ведь не злой человек. Даже не очень глупый. Только думает как-то по-особому. Словами, а не мыслями.
Л е в и н. У тебя сейчас немного раненых?
Л е б е д е в а. Один. И того скоро выпишу.
Л е в и н. Отдыхаешь?
Л е б е д е в а. Это не надолго. Скоро опять негде будет ставить койки. (Вздохнула.) Ты извини, что я такая скучная сегодня.
Л е в и н. Пожалуйста. Я сам не очень веселый.
Л е б е д е в а. Почему?
Л е в и н. Не знаю. Утомительный день.
Л е б е д е в а. Как твой немец?
Л е в и н. Дал очень ценные показания.
Л е б е д е в а. Ты очень странно говорил с ним там, на острове. Мне показалось даже, что вы встречаетесь не первый раз.
Л е в и н. Угадала.
Л е б е д е в а. Безумно интересно. Но ты, как всегда, ничего не расскажешь?
Л е в и н. Нет, почему же... Могу.
Л е б е д е в а. Ты знал его раньше?
Л е в и н. И ты.
Л е б е д е в а. Я?
Л е в и н. Ты помнишь доктора Виземана?
Л е б е д е в а. Виземан, Виземан... Он жил на Загородном? Его звали... погоди, я сейчас скажу...
Л е в и н. Генрих Федорович.
Л е б е д е в а. Постой, я сама... Верно - Генрих Федорович. Небольшого роста, с пышными седыми усами, в золотых очках...
Л е в и н. Попробуй вызвать в своей памяти одну идиллическую картинку прошлого, и тогда ты все поймешь. Гостиная. Зеленый бисерный абажур. Гипсовая маска Бетховена над шредеровским роялем...
Л е б е д е в а. Это было очень давно. Я была девчонкой.
Л е в и н. В течение многих лет трое пожилых людей, все трое - врачи, регулярно, раз в неделю, собирались под зеленым абажуром и музицировали. Играли Гайдна, Мендельсона, Чайковского. На рояле играл твой покойный отец Михаил Петрович, на скрипке мой старик Иосиф Самойлович, которого теперь тоже нет в живых. На виолончели играл хозяин дома. Затем переходили в столовую, где Елена Густавовна поила чаем с очень вкусным штруделем. Помнишь?
Л е б е д е в а. Помню.
Л е в и н. В двадцать пятом году Елена Густавовна умерла от родов. Родился мальчик, которому было дано имя в честь великого немецкого поэта Вольфганг.
Л е б е д е в а. Помню мальчика. Я держала его на руках. Слушай. Левин... Это - он?
Л е в и н. Да.
Л е б е д е в а. Ты уверен?
Л е в и н. Слушай дальше. В тридцатом году старик Виземанн получил небольшое наследство и уехал в Германию. Его отговаривали, но старик, помнится, сказал: 'Мальчик должен знать свою родину, а порядочным человеком можно быть везде'. Мальчику было тогда пять лет. Перед войной, будучи в Штеттине, я разыскал дом доктора Виземанна.
Л е б е д е в а. Ты был в Штеттине?
Л е в и н. Не задавай лишних вопросов. Конечно, я навел справки. Оказалось, старика увезли в гестапо. Этого можно было ожидать: двенадцать лет он дышал одним воздухом с нами. То, что творилось в Германии, казалось ему варварством. Он был осторожен, но на него все-таки донесли. Теперь я знаю кто.
Л е б е д е в а. Сын?
Л е в и н. Фашистами не родятся. Их делают.
Л е б е д е в а. А потом сын доносит на отца. Ужасно. (Вздрогнула, как от брезгливого чувства.)
Л е в и н. Рядовой случай.
Л е б е д е в а. Я тоже давно перестала удивляться. Но меня убивает наглядность. Тот самый мальчик! (Пожала плечами.) Фашист, родившийся в Штеттине, - это еще как-то укладывается в сознании. Даже в Лондоне или Чикаго. Но фашист, родившийся в Ленинграде, - в этом есть что-то бесконечно оскорбительное.
Л е в и н. Жизнь полна парадоксов.
Л е б е д е в а (тряхнула головой). Ладно, к черту! Хочешь чаю?
Л е в и н. Хочу.
Л е б е д е в а (встала, включает электрочайник). Ты извини, что я тебе сразу не предложила. Сегодня я очень невнимательна.
Л е в и н. В таком случае проверь, есть ли в чайнике вода.
Л е б е д е в а (заглянула в чайник). Конечно, нет. Что такое - почему у меня все из рук валится?
Л е в и н. Забыл спросить. Как ты рассталась с Баклановым?
Л е б е д е в а. Можешь быть спокоен - я не стала с ним вступать в объяснения. И - прошу тебя - не будем больше говорить о нем. Меня во всяком случае, эта тема не волнует. (Звонит в колокольчик.)
Т а и с и я И в а н о в н а (приоткрыла дверь. Это пожилая квадратная женщина с голосом ворчливого ребенка. Одета в халат и чепчик. Она вольнонаемная и поэтому не слишком разбирается в вопросах субординации). Ты что, Варя?
Л е в и н. Здравствуйте. Таисия Ивановна.
Т а и с и я И в а н о в н а. Здравствуй. Опять приехал? (Лебедевой.) А вчера-то... Уж он так тебя ждал, так ждал...
Л е б е д е в а. Ладно, нянька. Принеси-ка водички. Полчайника.
Т а и с и я И в а н о в н а. Максимушка к тебе просится. Душу вытянул. Я не пускаю.
Л е в и н. Кто это - Максимушка?
Л е б е д е в а. Капитан-лейтенант Волчок, мой единственный пациент.
Т а и с и я И в а н о в н а. Замучился совсем. И меня замучил. Конечно, скучно одному. Сегодня пристал: 'Расскажи, нянька, сказку. Раз ты нянька, должна уметь сказки говорить'. А я их и не помню совсем.
В о л ч о к (деликатно постучал, затем приоткрыл дверь). Разрешите?
Т а и с и я И в а н о в н а (уходя). Пусти уж его. На минуточку.
В о л ч о к (вошел. Он в сером халате, на голове морская фуражка. У него веселые глаза очень общительного человека. В руках огромная пачка книг). Здравствуйте, Варвара Михайловна. Здравия желаю, товарищ подполковник.
Л е б е д е в а. Мы уже здоровались сегодня. Вам что, Максим Федорович?
В о л ч о к. А вы сами велели вечером зайти.
