застыла
кавалерия острот,
поднявши рифм
отточенные пики.
И все
поверх зубов вооруженные войска,
что двадцать лет в победах
пролетали,
до самого
последнего листка
я отдаю тебе,
планеты пролетарий.
В феврале 1930 года открылась выставка 'Двадцать лет работы Маяковского'. На открытии выставки мрачный Маяковский сидел один за столом президиума. Никто из руководителей писательской организации не счел нужные придти и поздравить Маяковского с двадцатилетием его поэтической деятельности.
Машину
души
с годами изнашиваешь.
Говорят:
- в архив,
исписался,
пора!
Все меньше любится,
все меньше дерзается,
и лоб мой
время,
с разбега крушит.
Приходит
страшнейшая из амортизаций
амортизация сердца и души. 11
Драма несложившейся личной жизни, травля критиков, утверждавших, что Маяковский исписался', недоброжелательное отношение к выставке 'Двадцать лет поэтической работы' не только официальных лиц, но и близких друзей, увидевших в выставке нескромную саморекламу - с моей точки зрения, все это вызвало обострение весенней депрессии, общего переутомления организма напряжением многолетнего труда с колоссальной отдачей всех духовных и жизненных сил. 14 апреля 1930 года Маяковский ушел из жизни. Ушел всего лишь спустя 15 лет после того, как в поэме 'Облако в штанах' сразу обрушил на нас вс громаду своего уже осознанного им таланта.
Мир ограбив медью голоса,
иду - красивый,
двадцатидвухлетний. 12
Ушел, так и не дождавшись 'человечьего слова'. Думаю, что в конце жизни, перед смертью, это слово было ему остро необходимо, гораздо более необходимо, чем в начале, когда он был молод и в 1916 году в стихотворении 'Дешевая распродажа' готов был отдать за него все богатства своей души и свою драгоценнейшую корону поэта.
Слушайте ж:
все, чем владеет моя душа,
- а её богатства подите смерьте ей!
великолепие,
что в вечность украсит мой шаг,
и с? ^ое мое бессмертие,
которое, громыхая по всем векам,
коленопреклоненных соберет мировое вече,
все это - хотите?
сейчас отдам
за одно только слово
ласкозое,
человечье.
Люди!
Пыля проспекты, топоча рожь,
идите со всего земного лона.
Сегодня
в Петрограде
на Надеждинской
ни за грош
продается драгоценнейшая корона.
За человечье слово
не правда ли, дешево?
Пойди,
попробуй,
как же
найдешь его! 13
Маяковский не дожил до того времени, когда у нашего 'вели го кормчего' разыгралась паранойя, пробудившая всеобщий всплеск безумия, широкомасштабную истерию по поискам 'врагов народа' чуть не в каждой семье, Маяковский воевал с настоящими врагами новой жизни своего народа мещанской пошлостью, самодовольством, тупым обывательским эгоизмом, духовным убожеством, его четкая беспощадная сатира была направлена против социальных и извечных нравственных пороков. В 'Оде революции', написанной в 1913 году, есть такие строчки:
Как обернешься еще, двуликая?
Стройной постройкой,
грудой развалин?
Тебе обывательское
- о, будь ты проклята трижды!
и мое,
поэтово
- о, четырежды славься, благословенная!
Стихотворение 'Головотяпам' (1928 г.) оказалось и вовсе провидческим:
Словом,
счесть
чудеса безобразий
не сможет
и кодекса
уголовный том.
Куда вам строить?!
Постройте разве
сами
себе
сумасшедший дом.
И построили. Но в приключившемся с нами головотяпстве Маяковского обвинять совершенно незачем. Если бы он остался жив, он сам обвинил себя в чем-либо, малодоступном нашему обывательскому пониманию, как сделал это в поэме 'Война и мир', желая своей смертью, своей кровью 'выесть' 'имя 'убийца', выклейменное на человеке'. Мы не имеем права обвинять его сейчас в пламенной любви к ныне развенчанной и поруганной Октябрьской революции. Это была подлинная искренняя, великая любовь великого поэта, великого человека, великого гражданина. А все великое надо учиться уважать, понимать и принимать, ещё раз напоминаю строчки Евгения Евтушенко:
Великое зовет.
Давайте думать,
Давайте будем равными ему. 14
Готовясь к работе над этим рассказом, кроме двенадцати
