Федор не сказал КГБ, он смешал меня с ними.
- Думаю все будет в порядке. Я тебе теперь, буду предсказывать погоду каждый день и постараюсь не ошибаться.
Он обижен моим недоверием.
- Прошу, проследи с четвертым, чтобы все правильно уложили груз и закрепили там. Осмотрите все мешки и что бы не одного порванного.
- Хорошо, кэп.
Я звоню к Наталье. - Алле... Это я, Иван, ты меня слышишь? - Ваня... Здравствуй, Наташа. Ты не можешь встретиться со мной? Трубка молчит и потом выдыхает.
- Где?
- Недалеко от твоего дома в кафе 'Матрешка'.
- Хорошо, я выхожу.
Она так же аккуратно и элегантно одета, ее светлые волосы сложены в прическу. Наталья подставляет мне щеку для поцелуя.
- Здравствуй, Ванечка.
Мы садимся за столик и она подперев рукой подбородок, спрашивает.
- Что стряслось?
- После завтра мы уходим в море.
- Я знаю.
- А у меня на сердце не спокойно...
- Из-за меня?
- И из-за тебя тоже. Больше всего меня тревожит Лена и дочка.
- Здесь у тебя, по-моему, все в порядке.
- Я боюсь другого, моего бурного прошлого.
- А... Вон оно как? Боишься, что твои бывшие любовницы и твои бурные похождения, в твое отсутствие, не выплеснулись как из помойного ведра на них.
- Боюсь.
- Чего же ты тогда вызвал ее из Ростова? Жила бы там и все было в порядке.
- У меня дочь, она ни в чем не виновата, ей нужна семья, отец. В конце концов, там Лена, неплохая женщина, поверившая в новую, лучшую жизнь.
- Я ведь тоже верю и надеюсь на лучшую жизнь.
- У тебя все впереди.
- Ах ты, ...
Наталья вспыхивает, выбрасывает руки на скатерть, но потом гаснет и уже спокойным твердым голосом спрашивает.
- Что тебе надо?
- Твоей помощи.
- Это я уже догадалась. Что именно?
- Поддержать Лену. Не дать этим стервам оплевать ее.
- Хорошо, Ваня. Все что в моих силах, я сделаю. На что ради тебя идиота не пойдешь, но у меня есть одно условие...
- Что еще?
- Пойдем ко мне сейчас...
К судну пришли родственники моряков. Команда прощается с ними. Ленка сует мне спортивную сумку.
- Ванечка, возьми ее, там провизия и некоторые теплые вещи.
- Папа, - обращается Катя, - а кораблики тонут?
- Эти нет, - я киваю на свое судно.
- А Витька говорил, что если в нем сделать дырку, он утонет.
- Витька, это твой друг?
- Нет, мы не дружим, у него пуговицы нет на лямке.
- Раз он такой неряха, значит он не прав.
Ленка стоит рядом и улыбается. Гудит гудок. Все вокруг меняется. Начинаются вскрики, все стали торопиться. Ленка тоже обнимает меня и мы долго целуемся. Потом я поднимаю Катю и толкнув ее пальцем в носик спрашиваю.
- Что тебе привезти?
- Карлсона.
- Договорились.
Все, пора в путь. Я поднимаюсь на судно и с палубы машу семье рукой и вдруг замечаю рядом с ними Наталью. Она тоже приветливо машет ладонью.
Я сижу в своей каюте и разбираю спортивную сумку, здесь и пирог, и книги, свитер и теплые носки, А это что? В углу коробочка. Я открываю ее и замираю... Небольшой ключ, с испещренной насадочкой на конце. Кто же мне его подсунул? Лена, Наталья? Машинально вытаскиваю связку ключей от квартиры и насаживаю ключ на кольцо. Кто?
Мне выдали из управления кипу бумаг, где для замполитов судов составлены графики проведения политбесед и тем, инструкции и руководства работы с личным составом судов. Сегодня по этому идиотскому графику политзанятие. Тема: 'Развитое коммунистическое общество'. Матросы сидят в столовой и я несу чушь, о том как хорошо будет нашим детям жить при коммунизме. Люди привыкли к этой ерунде и занимаются своим делом: кто читает, кто пишет, в углу двое режутся в карты, еще несколько спят и только буфетчица Галя смотрит на меня, разинув рот.
- У кого какие вопросы, - заканчиваю я лекцию.
Галя поднимает руку.
- А скажите, вот... как.... то есть, вы выпали из окна? Мне сказали..., редко выживают... с такой высоты.
Все оживаю, даже спящие проснулись и с интересом смотрят на меня.
- Это просто счастливый случай, я упал с шестого этажа гостиницы на газон.
- Говорят врачи сшили вас из кусочков, - спросил моряк у окна.
- Так и было.
- А страшно падать с большой высоты и знать, что ты разобьешься? спросил кто-то.
- Страшно, но мне повезло, я не помню, как сумел совершить этот трагический шаг.
- Вы здорово поддали? - спросил тот же голос
- Да я выпил многовато в тот день.
- Извините, товарищ замполит, но вы много пережили, это не сказалось на... вашей психике, что ли. Вы почувствовали, что стали другим?
- Шесть месяцев проведенные в больнице, конечно заставляют понять по другому многие человеческие ценности. Изменилось отношение к друзьям, товарищам по работе и вообще к людям.
- Как же вас допустили к работе? Да еще в дальнее плавание? Неужели наши врачи научились так хорошо штопать людей?
- Наверно я был настойчив.
В моей каюте два сейфа, один для денег, другой для бесчисленных документов. Я пытаюсь разобраться в этом ворохе бумаг и личных вещей. За верхней дверцей железного шкафа вещи предшественника, в нижней - мои. Здесь бинокль, фонарь, старые, исписанные календари, книги, блокноты с конспектами и бумаги, стопка бумаг. Я все скинул на пол разбираю по стопочкам. Вот доносы команды судна на своих друзей и товарищей, которым Полторанин почему-то не дал им ход. Особенно активен матрос Кукушкин, который обливал грязью 'деда' четыре раза, а это донос от четвертого помощника на Кэпа. Вот корявый почерк буфетчицы Гали на подозрительную возню с долларами матроса Трифонова и еще... и еще. Другая стопка- письма, здесь вскрытые конверты некоторых членов команды, почему то не переданные им, полученные записки и открытки от многих поклонниц, самим Полтораниным. Выходит мой предшественник копался в чужой переписке. Наконец третья стопка - это протоколы проведения занятий, отчеты о проводимых работах и копии корреспонденции отсылаемой в первый отдел и в политуправление. Я ищу следы или намеки об амстердамском банке. Увы все глухо. Зачем, интересно, Полторанин хранил старые календари? На них тоже пометки и надписи. Ничего примечательного.
Мы прибыли в Гамбург. Здесь начались первые мои неприятности.
