Они переваливают тело моего соседа на каталку и увозят.
У меня опять сидит полковник.
- Так вот, гражданин Полторанин Иван Васильевич, что получилось. И это все результат вашего глупого упрямства.
- Может поиграли в эти игры, пора и возвращаться к действительности.
- Э... э... нет. Теперь-то мы не играем. Теперь вы будите под нашей опекой.
- Я чего-то не понимаю. Вкрутили мозги комиссии, можно и успокоиться.
- Дело-то еще больше осложнилось. Генерал, главный хирург Москвы, решил вас... то есть вашего соседа увезти в Москву. Дело-то у парня паршивое. Оба легких гниют и похоже ему конец, но они надеются на очистку легких и импортные препараты. Наш профессор все равно уже ни на что не надеется, говорит, что каждый час тянет того парня к смерти. Так что его похоронят с почестями под твоей фамилией, а тебе придется тянуть лямку Полторанина, обычного замполита на торговом флоте, если конечно, выздоровеешь. Специальности у вас конечно не одинаковые, но с должностью замполита справиться любой придурок, у которого даже мозгов нет, а уж с таким образованием как у тебя, все быстро схватишь. Только у нашего замполита еще бзик был, любил вот прыгать...
- Бред какой-то. У этого, Иван Васильевича, жена, дочка. У меня тоже жена.
- Чего вы волнуетесь? Ваша бывшая жена с облегчением похоронит вас такого изуродованного, то есть того, на кладбище в Москве, когда его туда перевезут, а вы c новой женой, если будете друг другу противны, то доведете дело до суда и разведетесь с ней.
- А друзья, товарищи, того Полторанина?
- Все будет в порядке. Рожу вам сделают новую, все же знают, что она разбита, поэтому примут вас нормально, а то что никого не знаете... исправимо, мы сообщим, что от удара временно потеряли память и все будет как надо.
- Скажите, зачем это надо? На кой черт, замена одной лжи на другую?
- Попозже узнаете, гражданин Полторанин.
Мне кажется, я схожу с ума. Мухитдинов еще что-то пытается сказать, но почувствовав, что я в шоке, махнув рукой, уходит.
Передо мной сидит на табуретке Люся.
- Как же так, дяденька? Прибыли одним, а вам фамилию поменяли.
- Лучше помалкивай. Я сам ничего не понимаю.
- А тот больной, который с вашей фамилией, умер.
- Как умер?
- Сегодня ночью и умер. Его хотели сегодня же на самолете в Москву отправить, а теперь вот похоронят здесь, с почестями говорят. Наш главный врач говорил, из Москвы много важных людей будет.
- Люсенька, только прошу, не проговорись кому-либо о том что знаешь, иначе... иначе тебе и твоим родителям будет плохо.
Люся молчит, раскачиваясь на табурете, потом заявляет.
- У меня нет родителей. Померли. Вот я и зарабатываю санитаркой в больнице.
- Все равно молчи, а то и твоих знакомых затронут.
- Как же вы теперь?
- Так. Если жить буду, буду работать.
- С другой фамилией?
- Даже с другой семьей.
На следующий день Люся взволнованная врывается в палату.
- К вам жена и дочка, то есть того жена и дочка, - уже шепотом добавляет она.
Первым в дверь проходит толстый, потный доктор, за ним симпатичная женщина и девочка пяти лет.
- Ну вот, Елена Ивановна, ваш муж. Идет на поправку. Как себя чувствуете, Иван Васильевич? - уже обращается он ко мне.
- Нормально, - мычу я сквозь бинты.
- Ванечка, господи, как я вся испереживалась.
Она с ужасом разглядывает меня, всего перевязанного, загипсованного и даже без лица, а с маской из бинтов. Слезы бегут по ее милому личику.
- Ребенка испугаешь, не реви. Все будет в порядке.
Дочке не до меня, она с удовольствием качает противовес к моей ноге.
- Катенька, не надо папе больно. Иди лучше сюда.
- Сейчас, - говорит девочка и толкает другую гирю.
- Пусть играет. Расскажи как живешь, какие новости?
- Ой, тебе привет от Комаровых, Сопиных, а Маслюков сказал, что скоро приедет навестить. В общем привет от всех.
- А ты-то как?
- У меня все нормально. Как приехала сюда из Ростова, друзья сразу же помогли устроиться на работу в проектную часть. Твою зарплату из пароходства передают по почте. Так что ты за меня не беспокойся. Катенька, пока я работаю, при детсаде, а маму я вызвала домой в Ростов, - она испуганно взглянула на мои бинты. - Я маму вызвала, чтобы квартиру охраняла.
Катенька переходит к моему лицу.
- Папа, а ты меня видишь?
- Вижу.
- Через эти дырочки?
Она пальчиком чуть не попадает мне в глаз. Елена Ивановна вовремя перехватывает ее руку.
- Катенька, не надо, папе будет больно.
- А как же папа ест, его развязывают?
- Нет. Ему дают готовую кашку, как тебе по утрам.
- Она такая противная.
Врач смотрит на часы.
- Елена Ивановна, сейчас Иван Васильевичу должны сделать перевязку. Вам пора.
- Ванечка, до свидания. Ты выглядишь гораздо лучше, даже голос изменился. Катенька, скажи папе до свидания.
- До свидания, папа.
Доктор с Еленой Ивановной и дочкой уходят. Перед моими глазами возникает заплаканное лицо Люси.
- Как это страшно, - говорит она.
Полковник действительно вцепился в меня. Он пришел очень довольный.
- А вы молодец. Доктор рассказал мне все о вашей встрече с женой.
Он подчеркнул это слово - с женой.
- Боже, как я вас ненавижу.
Полковник смеется.
- Все ненавидят. Скоро здесь будет следователь по вашему делу, так что держитесь, гражданин Полторанин.
- Что вы мне еще повесили?
- Это вполне нормальная вещь. Ведь вы выпали из окна и естественно возникают вопросы, как и почему?
- Что же вы мне предлагаете здесь-то сказать?
- А ничего. Вы же не помните, что произошло? Вот и отвечайте, что ничего не знаете. - А все же?
- Это хорошо, что вы ничего не знаете. Так и оставайтесь в неведении.
Мне подсовывают нового соседа. Как мне рассказала шепотом Люся, это скрывающийся от правосудия директор универмага. В палате запахло апельсинами, яблоками, жареными курами. Появились нескончаемые родственники, которые сумками приносили еду и выпивку. Вечером сытый директор, развалившись на кровати, пытался завязать со мной разговор.
