Как он ее называл? 'Дыхание - запах дыни и молока... Пушок на щеке персика... Руки твои - два теплых течения...' И все это - про нее, железную лошадку, которая смело и уверенно скачет по жизни?
Если каждая женщина в мире в какой-то период своей жизни тихо мечтает или ищет во всех постелях (это уже технология) некое чувство, которое иронично называют 'большим и чистым', то она, Мария, не исключение. Она согласна на все. Пусть это будет Ветер, Тень, Дьявол, Смерч, Монстр - лишь бы в нем было чуть больше жизни, чем в этих разжиревших, всего боящихся, только говорящих и ничего не делающих мужчинах.
Так думала Мария вчера, а сегодня, за одну ночь, душа ее отстоялась, стала прозрачной и умиротворенной: да здравствует настоящий Мужчина Смерч.
Негромко стукнула калитка.
'Кто это? - насторожилась Мария. - Рафаэлю я запретила приезжать - пока не позову. Торнадо с душой поэта, который, однако, срывает с бедной девушки последний купальник?.. Ему я тоже запретила. Он ждет меня на косе...'
Она встала, чтобы набросить халат, но непрошеный гость уже шел по садовой дорожке и на ходу фотографировал ее.
Мария хотела возмутиться. Однако радостная эйфория, переполнявшая ее, толкнула на совершенно противоположный и неожиданный поступок. Позируя незнакомому фотографу, она подняла руки, будто собралась взлететь, резко откинула голову - мягкие волосы на миг поднялись над ее улыбающимся лицом.
- Великолепно! - отрывисто бросил тот, непрестанно щелкая фотоаппаратом. - Это как раз то, что мне нужно.
Гость представился репортером местной курортной газеты. Был он невысок, худ, точнее - какой-то изможденный. Южное солнце и работа на воздухе сделали его кожу похожей на коричневый пергамент - ткни пальцем и разорвется на куски.
'Ему бы мумию изображать, - подумала Мария. - Или святые мощи. Честное слово, больше заработал бы, чем в своей газетке'.
Гость присел на край бассейна, открыл блокнот.
- Как вы себя чувствуете после нападения торнадо? - спросил он.
- Лучше, чем прежде.
- Я серьезно, - перебил ее репортер.
- Я тоже, - сказала Мария и улыбнулась. - Легкий шок, легкие ушибы. Доктор заявил, что я родилась в рубашке.
- Вы помните свой полет?
- Конечно! - подтвердила Мария, хотя ровным счетом ничего не помнила. Это было незабываемо. Я давно мечтала о настоящем приключении... Смерч, кстати, был очень галантен.
- Разумеется, - пробормотал репортер, записывая ее слова. - Раз он не сломал вам шею...
Мария засмеялась:
- Сообщите вашим читателям, что я давно хотела повторить подвиг Пекоса Билла, который некогда прокатился верхом на урагане.
Репортер оторвался от блокнота.
- Кто такой Пекос Билл?
- Боже мой! - воскликнула Мария. - Неужто вы не знаете самого дикого ковбоя Дикого Запада, который ездил на белом жеребце по кличке Покровитель вдов? Тогда вы не знакомы и с Пузаном Пикенсом, которого не было видно, когда он становился боком, - такой худой он был, и с Гарри Поджаркой, который на огромной сковороде выпекал сразу семнадцать блинов. Не знаете вы и Поля Баньяна, который как-то сварил целое озеро горохового супа, а уж о том, что Сэм Пэтч, нырнув в Ниагарский водопад, вынырнул на другом конце земли и слыхом не слыхивали?!
- Понятия не имею.
Репортер впервые улыбнулся и сразу как бы ожил. По крайней мере, появилось сходство с живым человеком.
- Ну уж о Пекосе Билле я вам, так и быть, расскажу.
Мария села в шезлонг, дурачась, нараспев начала:
- Как-то ковбои побились об заклад. Знаем, мол, что ты, Пекос Билл, самый знаменитый среди нас, что ты изобрел лассо и выучил язык койотов. Знаем, что ты ездил на великане-гризли. Но вот на урагане тебе, Пекос Билл, не прокатиться, сбросит тебя торнадо. Билл принял пари. Приловчился ковбой и накинул лассо на черный смерч, который скакал и резвился как необъезженный мустанг. 'На Пороховую Речку! - закричал Билл и пришпорил ураган. - А ну в галоп!'
Со стоном и воем смерч пролетел через штаты Нью-Мексико, Аризона, Калифорния и вернулся обратно. Что только он не выделывал, чтобы сбросить седока, но Пекос Билл крепко сидел в седле. Наконец ураган сдался и вылился весь дождем...
Репортер торопливо записывал.
- Занятно, - заключил он. - Это похоже на американский фольклор. Вы не из Штатов?
- Зачем вам это? - в свою очередь, спросила Мария. - У меня вполне космическое имя и мировоззрение. Если хотите знать, я вообще не признаю границ и всей этой дележки. Не хочу называть себя полностью еще и потому, что у нас не принято, чтобы молоденькие учительницы летали верхом на торнадо.
- Что вы преподаете? - оживился репортер.
- Математику и физику.
- Вы любите детей?
- Терпеть не могу. - Мария сходила в дом, принесла еще один стакан и закончила: - Когда появятся свои, может, и полюблю... Пейте сок. Он очень славный, из холодильника.
- Ваше сокровенное желание?
- О, их у меня много, - засмеялась Мария. - И все сокровенные. Во-первых, хочу удачно выйти замуж. Во-вторых, бросить к чертям школу и всех этих великовозрастных балбесов, которые вместо того, чтобы изучать функции и законы физики, норовят под любым предлогом заглянуть тебе под юбку. В-третьих, мне очень хочется поднакопить денежек и купить на взморье дом. Пусть не такой шикарный, как этот, что я сняла на летние каникулы, но свой. Понимаете - свой.
- Понимаю, - кивнул репортер. - Однако давайте вернемся к тому, что произошло с вами несколько дней назад. Неужто вам в самом деле понравилось ваше... приключение?
Мария пожала плечами, на мгновение задумалась.
- Я нисколько не рисуюсь, - ответила она. - Мы боимся стихий и воюем с ними, вместо того, чтобы попробовать подружить. Я уверена, что природа тоже обладает разумом. Может, не таким конкретным, как у нас. Может, не всегда и не везде. Но что-то, согласитесь, во всем этом есть... Я благодарна смерчу, который без всяких крыльев и моторов поднял меня в небо. Более того. Я хочу приручить этот смерч.
Репортер, который в это время решил попробовать сок, поперхнулся, закашлялся.
- Вы в своем уме? - спросил удивленно он.
- А как лучше для вашего интервью? - засмеялась Мария.
'Напрасно я так разоткровенничалась, - с легкой досадой подумала она. Он такое нарисует в своей газетке, что за мной станут толпами ходить любопытные и показывать пальцем - вот, мол, она. Впрочем, плевать. Пусть рисует...'
- Так и запишите, - сказала Мария: - 'Как специалист точных наук, она предполагает наличие у природы какой-то разновидности разума и потому собирается приручить смерч, на котором ей довелось прокатиться. Это трудно, но возможно'.
- Превосходно! - воскликнул репортер, закрывая блокнот. - По крайней мере, это интересней, чем считать синяки и описывать то, что видели тысячи других очевидцев.
Погода над Тирренским морем была хорошая, и Смерч издали увидел громаду Сицилии и обошел ее стороной, чтобы лишний раз не беспокоить людей.
'Стромболи будет сердиться, - беспечно подумал он. - Старик считает меня ветреным и несерьезным. Что ж, ветер и должен быть ветреным. Стромболи неподвижен, он знает только внутреннее движение. Зато у него пылкое воображение. Если я расскажу ему о Марии...'
