по которой вечером гуляла молодежь.
Я открыл дверцу машины и спросил:
- Это село Кнежа?
Мне сердито ответили:
- Не село, а город Кнежа.
Я улыбнулся: 'Милое, дорогое село. Знаю, простишь меня. Прошло столько лет... Сейчас только возвращаюсь...'
Примерно в десять часов вечера 22 сентября мы въехали в мое родное село Бутан. По главной улице - шоссе Оряхово - Бойчиновцы никакого движения не было. Доехали до старой школы. За ней в маленькой улочке стоял отчий дом. Когда подъехали, я приказал шоферу выключить фары. Стало еще темнее. Выйдя из машины, остановился перед воротами. Во дворе заметил мужчину, тот, видимо, был ослеплен мощными фарами машины и пытался понять, кто же подъехал к дому.
- Кто тут живет? - спросил я.
- Павел Пелов Панчевский.
Это ответил мой младший брат Кузман. Якима и Кыню не было.
- А ты не брат ли мой, Петр, из России? - спросил он, стоя еще за воротами.
- Да, это я... А где же мама?
- Она умерла в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, - ответил Кузман.
Мы долго молча стояли обнявшись. От волнения не могли вымолвить ни слова. Вошли в дом. Там лежал больной, полупарализованный отец. Я опустился на колени, обнял отца и поцеловал.
- Петя, сынок, ты ли это? - со слезами на глазах проговорил он.
Вскоре дом наполнился народом. В это время в зале читалища проводился вечер, посвященный 21-й годовщине Сентябрьского восстания 1923 года. Кто-то сказал:
- Петр приехал!
Увидев машины возле дома Панчевского, все бросились к нему в дом, чтобы увидеть Петра и советских воинов, приехавших с ним. Мы были первыми представителями Советской Армии в моем родном селе.
Я встретился со старыми боевыми товарищами. Не могли нарадоваться, не могли наговориться.
Один из старых коммунистов, Димитр Цветков Житарский, обратившись к отцу, сказал:
- Дядо Пано, те, кто бил тебя, сидят в подвале. Скажи, что с ними сделать?
Отца били многие - и те, кто совершил переворот 9 июня, и фашисты после подавления Сентябрьского восстания 1923 года. Его били и раньше 'по вся дни', как говорил мой старший брат Яким - один из основателей партийной организации в селе еще в 1919 году.
Отец с трудом проговорил:
- Ну, побьете их, ну, убьете... Что толку? Этим моего здоровья и здоровья товарищей не вернешь...
На следующий день коммунисты и члены Земледельческого союза собрали митинг. Выступали Димитр Житарский и Петр Георгиев. Они славили Советскую Армию и братскую дружбу болгарского народа с народами великого Советского Союза. Выступил и я. Рассказал о героизме советских войск в боях против гитлеровцев, о решимости народов СССР продолжать борьбу до полной победы над фашистской Германией.
Утром 24 сентября, попрощавшись с родными, я отправился в Южную Болгарию. Догнал бригаду в селе Старо-Село Сливенского округа.
Войдя во двор дома, где расположился штаб бригады, я увидел рядом с подполковником Борисовым и подполковником Степанидиным человека в гражданском. Лицо его показалось мне знакомым. Подойдя ближе, я узнал в нем переводчика Нено Енева, который был со мной в Испании. Нено был родом из этого села. Узнав, что советской частью командует Петр Георгиевич Павлов, по Испании он знал меня как майора Дунайского, Нено пришел повидаться. Радости нашей не было границ.
Много лишений выпало на долю Нено Енева. Попытал он счастья и в Америке. Но куда бы ни забрасывала его судьба, Нено не прекращал революционной деятельности. Так он стал членом Центрального Комитета аргентинской Коммунистической партии. Когда вспыхнула гражданская война в Испании, беспокойный коммунист Нено Енев оказался на баррикадах в рядах интернациональной бригады. Там и произошла встреча 'русского' майора Дунайского и его переводчика Нено Енева.
И вот мы снова встретились, но теперь в Старо-Село - за тысячу километров от Аргентины и Испании. Встретились два болгарина, еще в юности вставшие на путь профессиональной революционной борьбы: один - пройдя фашистские застенки, другой - командуя советским соединением. Как тесен мир и сколь величественна борьба человечества за светлый коммунизм!
Освобождение Будапешта
Осень 1944 года. Советская Армия продолжала успешное наступление в западном направлении. Предстояло освободить Югославию и Венгрию. Мы приняли участие в разгроме будапештской группировки противника. 24 ноября, погрузившись на паромы, наша бригада переправилась через Дунай в районе города Нови-Сад.
В это время части 3-го Украинского фронта вели бои на подступах к восточному берегу Дуная на участке Бай, Мохач, Батина, Апатин.
С 27 ноября бригада принимала участие в строительстве понтонного моста фронтового значения через Дунай в районе города Мохач.
В первые дни декабря основные силы фронта находились на западном берегу Дуная и к 9 декабря вышли в район озер Веленце и Балатон. Начались совместные боевые действия 2-го и 3-го Украинских фронтов по освобождению столицы Венгрии Будапешта и выводу Венгрии из войны. В будапештском котле оказалась окруженной почти 190-тысячная группировка противника.
Оперативно-стратегическое и политическое значение будапештской операции было огромным. Помимо того что Гитлер лишался своего последнего союзника хортистской Венгрии, разгром этой группировки противника открывал 2-му и 3-му Украинским фронтам путь в Вену и Чехословакию.
Гитлеровское командование хорошо понимало это и потому создало в Будапеште и вокруг него сильно укрепленные оборонительные позиции и опорные пункты. Этому благоприятствовал и естественный рельеф местности, и массивные постройки, ограды и мосты в самом городе.
20 декабря войска двух фронтов перешли в наступление с севера и юго-запада. После шестидневных кровопролитных боев они соединились 26 декабря в районе города Эстергом и полностью завершили окружение противника в районе Будапешта.
Уже с первых дней боевые действия приобрели сложный и тяжелый характер и сопровождались большими потерями. В самом городе и его окрестностях к 1 января 1945 года было сосредоточено 13 танковых и 2 моторизованные дивизии и мотобригада. Такой плотности танковых поиск, по свидетельству самого противника, до этого на восточном фронте не создавалось. На протяжении почти месяца, до 26 января 1945 года, советские войска отражали удары танковых полчищ, стремившихся деблокировать окруженную группировку.
'В районе Будапешта, - как отмечает в своих воспоминаниях генерал армии С. М. Штеменко, - тогда столкнулись не только две мощные военные группировки противостоящих сторон. Противник превращал прекрасную столицу Венгрии в окоп для обороны, не считаясь с историческими ценностями города, богатейшими памятниками культуры и искусства, с кровью людей. Советское командование стремилось избежать ненужного кровопролития, сохранить для венгерского народа все то, что было создано руками замечательных мастеров прошлого. 29 декабря противнику, окруженному в Будапеште, были направлены ультиматумы командования 2-го и 3-го Украинских фронтов, предусматривавшие гуманные условия капитуляции. Венгерским генералам, офицерам и солдатам гарантировалось, например, немедленное возвращение домой. Но парламентер 2-го Украинского фронта капитан М. Штейнмец был встречен огнем и убит, а парламентеру 3-го Украинского фронта капитану И. А. Остапенко ответили отказом капитулировать и при возвращении выстрелили в спину. Так было совершено подлое убийство советских парламентеров, которые несли спасение многим тысячам людей, находившимся в осажденном городе, спасение памятникам культуры'{19}.
В боях под Будапештом 12-я штурмовая бригада действовала в составе ударной группировки 3-го Украинского фронта.
Боевые действия протекали в исключительно сложных условиях и при быстро меняющейся обстановке.
