- Слушай, а я никогда не думал, что ты такая шустрая. И знаешь что, я решил - ты мне подходишь. Приглашаю тебя на бал.
- На бал?
- Вот именно. Терпеть не могу тихонь. Мы с тобой покажемся на балу, а потом закатимся куда-нибудь и повеселимся на всю катушку.
Элизабет долго сдерживалась, и наконец ее терпение лопнуло. Вся боль, обида, страдание от пересудов, шепотков и намеков в один миг выплеснулись наружу.
- Брюс Пэтмен, - сказала она, - уж лучше я всю свою жизнь просижу безвылазно дома, чем пойду куда- нибудь с тобой. А на бал, между прочим, меня уже пригласили.
- Да? И кто же?
- Я!
Элизабет резко обернулась.
Позади стоял Уинстон Эгберт. Кажется, он и сам испугался того, что сказал.
- Ты? - Брюс Пэтмен засмеялся. - Ты? Да над тобой вся школа потешается!
- Хм, надо мной, может, и потешается, а от тебя плачет!
Брюс Пэтмен стал открывать дверцу. Лицо его потемнело и не предвещало ничего хорошего.
- Ты, придурок, я тебя сейчас сложу пополам и суну в урну.
Элизабет встала между ними:
- Не утруждай себя, Брюс. Это правда. Я иду на бал с Уинстоном.
Она взяла Уинстона под руку, и они пошли, оставив Брюса Пэтмена сидеть в машине с открытым от изумления ртом.
- Послушай, мне очень неловко, - сказал Уинстон, когда они немного отошли и Брюс уже не мог их слышать. - Но я так разозлился! Если ты не хочешь, я не буду настаивать...
- Минуточку! Как тебя прикажешь понимать, Уин? Ты что, уже бросаешь меня?
- Что-что?
- Ты меня пригласил или нет?
- Ну, я... это... Лиз, а что мне еще оставалось делать?!
- Заедешь за мной в половине восьмого, идет?
Уинстон Эгберт уставился на красивую, умную, веселую Элизабет Уэйкфилд, и у него голова пошла кругом.
- Заеду! - ответил он ошарашенно, потом повернулся и бросился бежать как сумасшедший, размахивая руками и вопя как полоумный.
Впервые за много дней Элизабет засмеялась от всего сердца. На балу с Уинстоном будет весело, это уж точно. Когда он рядом, невозможно удержаться от смеха. И Элизабет пошла домой.
Настроение у нее поднялось, она бодро вышагивала, даже принялась что-то насвистывать. И только когда свернула на свою тихую улицу, шаги ее стали неуверенными, ей подумалось, может, и насвистывает она не от счастья, а по какой-то другой причине. Может, так она не слышит собственных грустных мыслей?
11
Едва волоча ноги, Элизабет вошла в кухню. Достала из холодильника пакет молока, налила стакан, выпила. В голове, как заклинание, крутилось: 'Я рада за Джес... Я рада за Джес... Но сама я так несчастна, что хочу умереть'.
Хлопнула входная дверь, и Элизабет услышала голос Джессики:
- Лиззи! Лиззи! О, Лиззи, ты не поверишь!
Джессика влетела в кухню - всем, кому бы посчастливилось увидеть в это мгновение красивую восторженную блондинку шестнадцати лет, сразу вспомнилось бы и Четвертое июля*, и рождественское утро, и весенний карнавал.
*День независимости США.
- Я рассказала ему, Лиз, я все ему рассказала. Рассказала, что это я ходила с Риком Эндовером в бар 'Келли', а он все равно пригласил меня на бал!
- Рассказала ему, Джес? Значит, он теперь знает, что это не я?
- Я рассказала ему, и он меня простил. Он, наверное, самый великолепный парень во всех штатах!
Элизабет показалось, что в этот миг в ней что-то умерло. Если Тодд знает, что Джессика была у 'Келли', и, несмотря на это, пригласил ее на бал, то никаких сомнений ни в чем больше нет. Никаких. Она пойдет на бал с Уинстоном, повеселится вволю, потом займется своей газетой и забудет Тодда. 'Но разве можно так взять и забыть?' - спросила она сама себя.
- Просто замечательно, Джес. Я так за тебя рада. Говорят, Тодд прекрасно танцует.
- У него все прекрасно получается, я уверена! - Счастье так и переполняло Джессику. - Где мама? Мне не терпится ей все рассказать.
- Она придет поздно. Кажется, какая-то важная встреча.
- Опять? - возмутилась Джессика. - Третий день подряд! А я-то всегда думала, что мамы должны бывать иногда дома и готовить детям еду.
Для Элизабет всегда оставалось загадкой, как это Джессика умудряется в мгновение ока упасть с седьмого неба в пучину отчаяния. На сей раз только потому, что самой придется приготовить себе поесть.
- Джес, мама же предупредила сегодня утром, что задержится, - мягко произнесла Элизабет, стараясь не показать, как ей тяжело, и не раздражаться по пустякам.
- Но это же нечестно! - Джессика металась по кухне. - Она мне все настроение испортила, раз и навсегда.
Элизабет смотрела на сестру и диву давалась: рехнулась она, что ли? Как может испортиться настроение, если знаешь, что пойдешь на бал с Тоддом Уилкинзом?! Будь она на месте Джессики, она бы сейчас на седьмое небо взмыла срочно понадобились бы права на вождение самолета. Вот Тодд кладет ей руки на плечи, вот они вдвоем танцуют под чудесную медленную музыку... Колени у нее задрожали, и, чтобы не упасть, она ухватилась обеими руками за край стола. И вот вечер закончился - они одни, совсем одни... он ее обнимает... и его губы...
- Лиз! Ты совсем не слушаешь! - набросилась на сестру Джессика.
- Что? - спросила Элизабет, опомнившись.
- Ужас! Родная сестра у меня на глазах превращается в круглую идиотку. Я хочу все-таки знать, когда придет мама. Если она вообще придет. Она теперь фактически совсем не бывает дома. Конечно, если тебе некогда со мной разговаривать, Лиз, так и скажи! - Джессика распалялась все сильнее.
Элизабет повернулась к сестре. Одного взгляда на ее несчастное личико было достаточно.
- Извини, Джессика, - сказала она, потрепав ее по плечу. - У меня сегодня был не слишком-то удачный день. Тебе есть отчего радоваться, и я порадуюсь вместе с тобой. -'В конце концов, - подумала она с горечью, - должен же хоть кто-то в этой семье быть счастлив'.
- Лиз, постой! Ты опять как будто куда-то уходишь!
- Я слушаю. Честное слово, слушаю. А зачем тебе знать, когда придет мама?
- Я хочу рассказать ей, какой был сегодня волшебный день. И еще я хочу ее уговорить купить мне потрясающее - ох, Лиззи, ты бы посмотрела! - ну просто потрясающее платье, которое я видела в универмаге. - Лицо Джессики снова стало ясным, как летнее утро.
- Ну расскажи, какое оно, - предложила Элизабет и вздохнула. - Рассказывай и накрывай на стол. А я пока поищу в холодильнике, что бы сунуть в микроволновую печь.
- Ну, оно голубое. Такое, знаешь, с отливом...
- Не забывай про стол, Джес.
Джессика с минуту сверлила взглядом спину сестры, но поняла, что придется накрывать на стол, если она хочет заполучить слушателя.
- Я уже сказала, что оно голубое и с отливом?
Элизабет кивнула.
- Низ отделан руликом, а сверху - ты только послушай, Лиз, - тонюсенькие лямочки и вырез такой глубокий, что Тодд обалдеет.
- По-моему, сногсшибательно, Джес. И, как мужчина, смею заверить, мне уже сейчас жаль этого
