Директор банно-прачечного комбината поерзал на стуле, потом безнадежно махнул рукой:
- Все равно Семена допрашивать будете. А у него вода в заднице не удержится. Кусочек сами попробовали. Уж больно съедобно пахло - чистый деликатес!
Мы со Ступаковым остолбенели, медленно переваривая сказанное.
- И… на что это похоже? - прервал наступившую тишину майор.
- На крабов, - уже покорный судьбе Геннадий Федорович Лошаков вздохнул. - И чем-то белый гриб напоминает.
- Так вы его под водочку? - насмешливо и нервно поинтересовался майор. - Под 'Марсианскую горькую'?
- Я такой гадостью душу не травлю, - с достоинством возразил Лошаков. - Под пиво 'Толстяк' употребили.
Казалось, что, признавшись во всем, директор обрел свою прежнюю вальяжность.
- Дорабатывай, - сказал я майору, чувствуя спазм в желудке, и вышел в коридор. Сотрудники милиции, идущие по коридору, поглядывали на меня с пугливым любопытством. Так всегда смотрят на проверяющих, никто ведь не знает, чего от них можно ожидать. Отойдя к окну, я по сотовой связи набрал номер генерала. Мой телефон показал, что связь осуществляется в режиме скремлера. При таком режиме для любого постороннего слушателя, включая операторов связи, наш с генералом разговор превращался в набор шипящих и булькающих звуков, понимали друг друга лишь я с моим собеседником. Я даже удивился, подобный режим Лютоплатов использовал не часто. Коротко я доложил результаты своей работы. И удивился, когда Лютоплатов явственно хихикнул:
- Значит, под 'Толстяка'?
- Исключительно для пробы, - доложил я. - Основное - свиньям.
- Не передохли? - поинтересовался генерал.
- Говорит, наоборот, даже в весе прибавили, - грустно сообщил я.
Радоваться, честно говоря, нечему было. Признания людей у меня, считай, имелись, с вещественными доказательствами хоть и не густо было, но что-то использовать я мог. Не было самих марсиан, а без этого все произошедшее марсианам могло показаться беспардонным враньем. Но что поделать, все обстояло именно так.
- Обеспечь секретность, - приказал генерал. - Материалы дела передашь следователю здесь. Подозреваемых сегодня
Крестьянин, живший в глубине моей души по линии деда, попробовал сопротивляться.
- К чему такая спешка, товарищ генерал? Не сезон ведь еще! Осенью и порежут!
- Самый сезон, - нетерпеливо сказал генерал. - Лучше свиней порезать, чем ждать, когда зарежут тебя. Ты меня понял, Гурский?
- Трудно вас не понять, товарищ генерал, - еще раз огрызнулся я. - Не на китайском изъясняетесь.
- Со всех причастных к событиям возьми подписку о неразглашении, - приказал генерал. - И Боже упаси, чтобы хоть какая-нибудь мелкая деталь просочилась в прессу. Голову оторву и скажу, что так и было! Это происшествие относится к разряду государственных тайн.
- Что случилось-то? - удивился я.
- Умный ты, Валентин, а все-таки дурак, - с сожалением произнес генерал. - Пойми, дурья башка, раньше все знали, что марсианам можно пить нашу кровь, что они от этого только здоровее становятся. Усек?
- Ну? - неуверенно сказал я.
- Баранки гну! - уже сердито сказал Лютоплатов. - А теперь выясняется, что после определенной кулинарной обработки, и марсианин может стать гастрономическим изыском. Как к этому марсиане отнесутся?
И тут до меня стало доходить, что мы все и в самом деле стали носителями высшего государственного секрета. А секрет заключался в том, что марсиане съедобны. Ничего хорошего подобные знания никому из нас не сулили. Вздохнув, я побрел исполнять указания начальника. Я его знал: если обещал за разглашение тайны голову оторвать, оторвет обязательно, жалости не испытает. Как только эту секретность люди воспримут?
Глава четырнадцатая
И было утро.
Хорошее утро выдалось - облаков на небе не было, бездонная синева вбирала в себя зелень деревьев и травы, спокойную гладь воды, разноцветную пестрость домов провинциального города Сухова, и готовилась встретить медленно встающее солнце, которое еще ворочалось за горизонтом, выбрасывая первые лучи и зажигая алым пламенем туманный горизонт.
И мы не спали.
- Слушай, - почти сердито сказала Вера. - Ну, не могу я так. Что значит, собирайся? Я здесь, между прочим, на работе числюсь. У меня здесь квартира. Как же я все сразу брошу? В чем я тогда ходить буду во Лбове? Надо хотя бы вещи собрать!
Теплая, упругая, она лежала у меня на груди, и я чувствовал кожей ее пламенеющую щеку.
- Шмотки можно и во Лбове купить, - сказал я. - Деньги у меня есть, это не проблема - походишь по магазинам, выберешь.
- Все как-то неожиданно, - жалобно сказалась она и завозила ногами.
- Сама выбирала, - шутливо поддел ее я.
- Нет, я, конечно, согласна, - жалобно сказала она и приподнявшись на локте, посмотрела мне в лицо, - но как-то страшно.
Я ее понимал. Жила она себе в Сухове, какая-то жизнь устоялась, привычная, без особых потрясений, а тут вдруг от нее требуют собираться и ехать неизвестно куда, а главное, неизвестно, как будет. И хотелось ей, и боялась Вера неизвестности.
- Решай, - сказал я. - Время не ждет.
Она надула губки и, водя тонким пальчиком по моей щеке, внимательно вглядывалась в мое лицо.
- Слушай, - вдруг вспомнила она. - А марсиан вы нашли?
- Нашли, - прикрыл я глаза.
- Где? - она оживилась и явно была рада смене темы. - Расскажи, Валя, интересно ведь!
- Это государственная тайна, - сообщил я, делая строгое лицо. -Ты в список допущенных к ней лиц не входишь. Вот выйдешь за меня замуж, тогда я еще подумаю, рассказывать тебе обо всем или нет.
- Нечестно! - она наклонилась и ласково укусила меня за шею. - Крови жажду! Ты меня шантажируешь, Гурский!
Нет, все-таки такие женщины - редкость. Через мгновение я уже забыл обо всех своих тревогах, о разговоре с генералом, обо всех хлопотах последнего дня, когда мне приходилось делать все, чтобы информация о причинах исчезновения марсиан и причастных к нему лицах не стала достоянием, как говорится, широкой общественности, мать ее в медном тазу с молотком и зубилом!
Во второй половине дня я зашел в хозяйственный магазин.
Магомбет сидел на телефоне и с кем-то переговаривался на гортанном аварском языке. Завидев меня, он приветственно поднял руку.
Я сел в кресло и подождал, когда он закончит разговор.
- Встретился? - поинтересовался я.
- Ты все угадал, - сказал Магомбет. - Они сейчас у меня на складе сидят. Будешь с ними разговаривать?
