Не спеша, с расстановками передвигались шахматные фигуры по лакированной смуглой доске. Противники сидели в кабинете друг против друга у рабочего стола профессора. Рядом с шахматной доской лежала разлистнутая брошюра с задачами. Так же, не спеша и с расстановками противники переговаривались между собой.
-- И все-таки, -- молодой человек выдержал паузу и переставил своего слона. -- Вы не любите играть в шахматы, Василий Федорович. Признайтесь, что так.
-- Молодой человек ошибается. Скорее... я... не люблю проигрывать.
-- Проигрыш -- вывод и опыт. Выигрыш -- не всегда. Так говорил мой первый учитель по шахматам.
-- Ваш учитель был совершенно прав, Миша. Но выигрывает лишь опытный...
-- Верно...Но шахматы, уважаемый профессор, вы все-таки не долюбливаете.
-- Может быть... Может быть, Миша... А что любите вы, кроме... -Аршиинкин-Мертвяк воз-мутился. -- Ну, так нечестно! Без этой туры мне вас не обойти.
-- Что поделать, сдавайтесь. Я ее честно вы-играл, Василий Федорович.
-- Ладно. Попробуем заново. Не возражаете?
-- Я для этого здесь и сижу, чтобы помочь вам отыскать правильное решение задачи, -- сказал молодой человек.
Все фигуры были снова расставлены по схеме и противники опять приступили к ее разработке, и так же медленно переговаривались.
-- Так все же, что же любите вы, кроме... спорта и автомеханики? А?.. Молодой человек...
-- Наверно, скорее всего ничего существенного больше не люблю.
-- А как моя... дочь?
-- Юля?..
-- Ну, другой-то... у меня... нет.
-- В каком смысле... 'как?'
-- В самом прямом... конечно... Вам она... Ваш ход... Нравится?
-- В каком смысле?.. Нравится. Так нельзя -- королю шах.
-- Я перехожу... И что вы все заладили... 'в каком смысле'... 'в каком смысле'... Все абсо-лютно... в прямом.
-- Я не думал об этом. -- Миша на мгновение взглянул на увлеченного игрою профессора.
-- Кто думает, а не... действует. Я перехожу все-таки. Тот... всего лишь -- мечтун... Кто же... действует... и... при этом не думает -безумец..., сорвиголова. Думать и действовать надо одновременно, молодой человек. Все. Ваши белые проиграли, Миша, задачка решена верно...
Миша ушел поздно. Профессор, его дочь Юля и молодой человек долго пили чай и вели беседу о разном. Но каждый из них был по своему внутренне насторожен. Каждый из них исподволь наблюдал за другими, прислушивался к интонациям.
-- Как тебе понравился вечер? -- спросил у дочери профессор, выйдя из ванной и намереваясь отправиться ко сну.
-- Ты хочешь сказать, нравится ли мне Миша?... Да, нравится, папа. Ты невероятно догадлив. Спасибо за вечер, -- заметно волнуясь, сказала Юля и, поцеловав отца в щеку, тут же ускользнула в свою спальню.
-- Ну, и чудненько, -- определился профессор, но этой фразы дочь уже не услышала, она прозвучала негромко, один на один с Арши-инкиным-Мертвяком в опустевшей, опустошенной прихожей.
Контакт
Ворбий уединился в контактной комнате. За ним только что бесшумно скользнула раздвижная самозакрывающаяся бронированная дверь. Закрылась. Она надежно отсекла контактную комнату от основных помещений фирмы, от все-го мира.
Здесь, в контактной, которая всего-то была по площади метров двадцать, не более, Ворбий всегда чувствовал себя уверенно и спокойно. Привычно он полуулегся в особое кресло и опустил перед собою передвижной пульт управления. Вдоль всей одной из стен комнаты контакта, во всю длину и пятиметровую высоту этой стены, размещался главный генератор интегральной фирмы: множество приборов со всевозможными светящимися индикаторами, бесчисленное количество переключателей, мигающих кнопок, слы-шался приглушенный шум ветра -- это множество вентиляторных сквознячков, скрыто вмонти-рованных в таинственных лабиринтах генератора, охлаждало его электронные, пластико-металлические недра. Кресло располагалось как раз посредине комнаты напротив генератора. Все остальные стены, потолок и пол контактной комнаты были сажеобразного, прохладно-бархатного на ощупь черного цвета. В комнате не обнаруживались глазами, но скрыто функционировали источники неяркого, чисто-фиолетового освещения. На пульте было всего три фосфоритно светящихся, едва выступающих над его осно-ванием, квадрата, справа налево -- фиолетовый, красный, зеленый, и каждый величиной с карманный блокнот.
Ворбий притронулся к фиолетовому квадрату, и тут же этот квадрат стал медленно угасать в свечении, тускнеть, также фиолетовое освещение в комнате начало таять. Погас фиолетовый квадрат -- контактная комната словно растворилась, и только созвездия огоньков генератора теперь будто парили в открытом космическом бездоньи.
Ворбий опустил пальцы правой руки на красный квадрат. Так же как и фиолетовый, этот квадрат тоже постепенно угас.
На единственном мониторе генератора пошел отсчет времени. До включения вибрационного поля, 'болтанки', как именовал этот эффект Ворбий, оставались 'секунды раздумья' -- пока еще можно остановить процесс. На экране , прогоняя друг друга, на отведенное мгновение для каждой, появлялись и исчезали последние цифры -- в обратном отсчете: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один... и -- ноль!
Погасли огни генератора, стал нарастать мощный шум, он приближался неведомо откуда, можно сказать -- отовсюду и вот... Все понятнее и понятнее... -- это шум ветра, турбинно гулкого ветра. Только зеленый квадрат пульта и яростно бушующий ветер.
Нарастающая скорость полета в неведомом направлении... и...
Контакт начался.
-- В последнее время ты редко стал меня посещать.
-- У меня дела, Гермич, много неотложных дел и даже проблем, -ответил, немного волнуясь, Ворбий.
-- Ты что-то скрываешь от меня? Смотри, Ворбий! Если что..., мне будет терять нечего.
-- Все, что тебе необходимо и важно знать -- ты всегда знаешь, в курсе. Твой личный банковский счет в Швейцарии пополняется не меньше моего.
-- Все это хорошо, Ворбий, но тело!
-- Успокойся, ты получишь и тело. Как только соберем значительные суммы, подыщем тебе крепкого и молодого человека и на его имя переоформим счет. Надо еще поработать.
-- Ты и не можешь себе представить, Ворбий, как мне тяжело.
-- Я понимаю, ты устал. Но поверь мне, го-лубчик, мы еще с тобою порыбачим где-нибудь на роскошных островах, будем пить бочками водку, трахать смазливых девчонок, и с утра до вечера нас будет жарко полизывать солнышко или промокать прохладная тень! А?! Представляешь: сплошное, проливное солнце и множество прохладных промокашек теней, океан или ветвистые заросли, утоляющие жажду остывающего тела, бодрящие пробежки, игры или цивилизованная, комфортная тишина собственного громадного дома. А?!
-- Как ты гадок с такими описаниями, Ворбий! Ты же высасываешь мне душу! Молчи... От этого мне еще больше не по себе.
-- Друг мой! Ты должен потерпеть... Всего-то, может быть, еще каких-нибудь годика два-три.
-- Семь лет прошло. Я уже отчаялся ждать! Лучше бы мне продолжать являться подопытным кроликом.
-- Тебя давно бы уже не было в живых, голубчик мой, а сейчас есть не просто надежда, а действительное, реальное ожидание свободной, прилично не ограниченной жизни. А!? Разве я не прав, Гермич?
-- Хотелось бы думать так...
