МАША. Не задавать вопросов. Это во-первых. А во-вторых - верить, что ты можешь стать нормальным человеком.
ГЮНТЕР. Я дддолжен лечь в клинику?
МАША. Нет. Мы должны с тобой совершить одну поездку. Очень необычную. Будем считать, что это наше свадебное путешествие.
ГЮНТЕР. Кккуда мы поедем?
МАША. Ну вот, ты уже задаешь вопросы!
ГЮНТЕР. Хххорошо, я не буду...
МАША. Ты должен исполнять все, что я тебе скажу. Иначе ты не излечишься.
ГЮНТЕР. Хххорошо.
МАША. Возьми крюк отца и отправляйся в Гамбург. Там возьми на прокат черный мерседес, самый большой и самый дорогой. Завтра в 9 утра жди меня в аэропорте.
ГЮНТЕР. Хххорошо.
Телефонный звонок.
СЛУЖАЩАЯ. Костюмерная 'Рунге унд Бауэр', добрый день.
МАША. Добрый день. Я хотела бы взять на прокат два мундира: оберфюрера СС и майора НКВД.
СЛУЖАЩАЯ. 35 марок в сутки.
Вспыхивает свет. Белая сцена и белый задник. Маша в форме майора НКВД, голый Гюнтер.
МАША (распаковывает сверток с мундиром оберфюрера). Вот. Одевайся.
ГЮНТЕР (оторопело смотрит на мундир). Чччто?
МАША. Одевай быстро.
ГЮНТЕР. Я?
МАША. Да, ты!
ГЮНТЕР. Я... я никогда ннне надену этгго говно.
МАША (угрожающе смотрит ему в глаза). Одевай.
ГЮНТЕР. Нет! Ннникогда... говно... ггговно...
МАША. Одевай!
ГЮНТЕР. Нет! Нет! Нннет!
МАША (бьет его). Одевай!
ГЮНТЕР. Ннникогда!
МАША (бьет). Одевай, дурак! Одевай, сволочь!
ГЮНТЕР. Нет! Нет! Нннеееет!!!
МАША (опускается перед ним на колени). Я прошу тебя. Ну, я прошу тебя... очень прошу, очень.
ГЮНТЕР (после долгой паузы). Ззза это могут арестовать.
МАША. Ты не должен об этом думать. Думай о том, что это нужно тебе, нужно нам (помогает ему одевать мундир). И ничего не бойся. Пока ты со мной - ничего не случится.
ГЮНТЕР. Я не могу... не могу...
МАША (застегивает ему пуговицы). Ты все можешь. Мы с тобой все можем. Мы сильные! Правда? (Встряхивает его.) Правда?
ГЮНТЕР (обнимает ее). Правда.
МАША. Поехали.
Из белой сцены возникают белые фигуры существ. Каждое существо сопряжено с частью черного мерседеса. Существа собираются вместе, тем самым складывают из частей мерседес. Гюнтер и Маша садятся на край сцены. Звучит немецкий марш 'Heute wollen wir marschieren...'. Существа начинают двигаться в такт музыке, и вместе с ними колышется, движется мерседес.
МАША. В 10 мы выехали. Гюнтер за рулем в мундире оберфюрера, я радом в форме майора НКВД. Было солнечное весеннее утро. Наш автопробег Гамбург-Оберзальцберг длился восемь часов. Мы проехали всю Германию. Какая маленькая страна. Теперь я понимаю их лозунг, про который мне рассказывал папаша: Дас Фольк онэ Раум. Раума в Германии действительно маловато. Зато классные автобаны. Да и мерседес-600 тоже не последнее говно. Как сказал бы твой любимый поэт: это черный леденец, обсосанный богами Валгаллы и выплюнутый на просторы Земли. Он набит всякой всячиной, но, когда мне Гюнтер дал порулить, я поняла, что не хватает двух вещей: хуя в сиденье и пулемета спереди. Несись, ебись и стреляй, и никакого мужика не надо!
ГЮНТЕР. Маша, кккуда мы едем?
МАША. На юг, милый.
ГЮНТЕР. Кккуда конкретно?
МАША. Ты обещал не задавать вопросов. Расслабься и перестань потеть, а то мы врежемся.
ГЮНТЕР. А ты... уввверена, что это поможет? МАША. Абсолютно.
ГЮНТЕР. Ммможно я хотя бы другую мммузыку поставлю?
МАША. Нельзя... Но как мы ехали, солнышко! Никогда не забуду. Как нам сигналили, как крутили пальцем у лба, как кричали вслед: свиньи! фашисты! Три раза нас останавливала полиция. Они были хорошо информированы многочисленными автобанными осведомителями, но явно растеряны и не готовы к решительным действиям. Все кончалось проверкой документов и нелепыми вопросами, на которые Гюнтер, потея, отвечал:
ГЮНТЕР. Эттто мое личное дело.
МАША. Они оторопело возвращали документы. Все-таки немцы удивительно серьезный народ. В Москве на Красную площадь выходи в эсесовской форме - никто тебе слова не скажет. А здесь - вопрос жизни и смерти. В Фульде на бензоколонке в нас бросили пивной бутылкой, под Нюрнбергом за нами безуспешно погналась гэдээрешная семья на 'траби', в Ингольштадте нам аплодировали двое парней на мотоциклах, в Мюнхене на нас молча пялились, не выражая особых эмоций, возле чудесного Хим Зее мы чуть не раздавили белку, и нам плюнула в лобовое стекло какая-то старушка, Гюнтер проехал еще пару километров, резко затормозил, выскочил из машины и побежал, срывая китель (Гюнтер вскакивает и бежит).
ГЮНТЕР. Все! Все! Хххватит! Ннненавижу это ггговно! Ннненавижу!
МАША. Гюнтер, прекрати! Стой! (Бежит за ним.)
ГЮНТЕР. Ннненавижу! Ннненавижу!
МАША (ловит его, падает вместе с ним). Стой! (Гюнтер всхлипывает, Маша обнимает его, прижимает к себе.) Последние километры. Баварские Альпы. Бад Райнхельхаль, Винкль, Бишофвизен и - Берхтесгаден. По серпантину мы поднялись на Оберзальцберг. Когда мы въехали на плато и возле Hotel zum Turken Гюнтер заглушил мотор (существа перестают двигаться), я вышла из машины, вдохнула этот воздух, посмотрела вокруг. (Мерседес плавно разваливается на части, существа группируются по-новому, собирая из частей мерседеса горный пейзаж.) Гитлер был очень не дурак, выбирая такое место. Дух захватывает. А людишки внизу кажутся муравьями.
Свет гаснет. Появляется луна, загораются звезды.
МАША. Гюнтер, вставай.
ГЮНТЕР. А... что? Мммаша... который час?
МАША. Не важно.
ГЮНТЕР. Мой Бог... значит это был не сссон... я в этом ужасном мундире, в этттом гадком месте...
МАША. Наклонись сюда.
ГЮНТЕР. Чччто это?
МАША. Кокаин. Осторожней. Выдохни, а теперь нюхай. Резко.
ГЮНТЕР (вдыхает). Аааа...
МАША (нюхает). Вот так.
ГЮНТЕР. Он гггорчит... я раньше ннникогда не пробовал...
МАША. Пошли.
ГЮНТЕР. Как тихо...
МАША (поднимается на возвышение). Вот здесь стоял дом Гитлера.
ГЮНТЕР (подходит к ней). Я лллюблю тебя. Додаже здесь, двдаже в этом пппроклятом месте я люблю тебя.
МАША (обнимает его). Милый. Я тоже люблю тебя. Мы с тобой никогда не расстанемся.
Появляется Маша-2 в белом длинном платье с букетиком ландышей. Маша смотрит на нее.
МАША-2 (кивает). Давай...
Гюнтер и Маша проваливаются внутрь возвышения, оказавшимся странной конструкцией из существ и частей мерседеса. Конструкция подсвечивается альм
