Кит Китыч с досадой посмотрел на актеров, которые бродили по дорожкам парка, о чем-то беседуя друг с другом.
– Знаешь что? – вдруг встрепенулся он. – Я вот смотрю, милая барышня, как мои люди ведут поиски, а у самого не выходит из головы тот стоп-кадр. Помнишь, как Олег Петрович свалился с лестницы? Он довольно неловок. Если, не приведи господи, он опять полез в этот подвал…
Вилька все поняла. Она оглянулась, выискивая взглядом Ларика и Петича. Неужели мальчишки не додумались до такой простой отгадки?!
Конечно же, искать надо во дворце, прав Кит Китыч. Там такие ступеньки, такие ветхие лестницы, что тучный Олег Петрович вполне мог опять оступиться. И теперь охает и ахает, дожидаясь посторонней помощи. Или дверь какая-нибудь могла захлопнуться…
Не увидев мальчишек, Вилька побежала ко дворцу одна. Через террасу, на которой недавно обедали, мимо удивленной Наны, присевшей отдохнуть за крайний столик.
– И что за беготня такая, не понимаю! – сердито вскричала Нана.
Она сняла передник и поспешила вслед за Вилькой по длинному коридору.
Вилька распахивала все двери, которые попадались на пути. Ее взгляду представали большие пустые залы. В огромном дворце слышны были только ее шаги и стук открываемых и закрываемых дверей.
Вот и круглый зал с двумя лестницами – вверх, к куполу, и вниз, к подвалу.
Напрасно, напрасно Вилька так плохо подумала об умственных способностях Ларика и Петича!
Они замерли внизу, у железной подвальной двери, и с испугом смотрели вверх, на Вильку.
– Фу ты, испугала! – выдохнул Петич. – Чего грохочешь? Тихо!
И они с Лариком опять прильнули ушами к двери.
– Что вы там слушаете? – грозно спросила Нана, появившаяся рядом с Вилькой.
Ребята отпрыгнули от двери.
– Да вот… Думали, может, там кого закрыли… Нечаянно… – вразнобой пробормотали они.
– Как это – закрыли? – возмутилась Нана и потрясла в воздухе ключами. – Я сама закрывала эту дверь! Никого там нет.
Мальчишки удивленно переглянулись.
– А откуда у вас ключи? – поинтересовался Петич.
– Как – откуда? Вернул мне их этот ваш… Правда, так и не извинился.
– Вернул? Значит, они ему не нужны? – воскликнул Ларик. – И это нам только показалось, будто там, за дверью, какой-то стук?
– Ай, какой стук! – махнула рукой Нана. – Здесь все время стук. Даже ночью. Такой это дом – где-нибудь форточка захлопнется, а звучит по всем стенам.
– Ну все-таки, тетя Нана, – взмолилась Вилька, – давайте откроем эту дверь. Вдруг он там?
– Кто? – изумилась Нана.
– Олег Петрович! Он же пропал. Его все ищут, по всему парку.
– Отдал мне ключи, а сам просочился сквозь стену, да? – Нана сопровождала свои слова оживленной жестикуляцией, словно танцевала какой-нибудь индийский танец. – Ай, смотрите, что мне, жалко? Только не бегайте здесь больше, не мучайте бедную женщину!
Она быстро спустилась по ступенькам и открыла дверь. Знакомый пыльный запах ударил в нос из темноты. В подвале было тихо.
– Эй! – крикнула Нана. – Выходите, не задерживайте! Здесь очередь!
Это она, оказывается, так шутила. Ясно было, что в темноте никого нет. Вилька быстро взобралась по лестнице к куполу, обследовала все закоулки наверху. Пусто! Только эхом звучат в пустом дворце шаги ребят.
– Так что же делать? – спросила Вилька, когда спустилась вниз.
– Ничего не делать! – раздраженно воскликнула Нана. – Успокоиться надо. Все, идите, не мешайте!
Спорить с ней никто не стал.
– К мостику? – спросил Ларик Петича, как только ребята вышли обратно на террасу.
– К какому еще мостику? – не поняла Вилька, но Петич только отмахнулся.
Мальчишки пошли куда-то по тропинке. Но ведь Вильке надо было вернуться к Кит Китычу. Сообщить ему, что во дворце никакого Олега Петровича нет. А это означало – расстроить и без того расстроенного режиссера.
Кит Китыча на своем месте не было.
«Вот, уже и этот пропал, – подумала Вилька. – Что за день такой?»
Даже погода вела себя странно. Откуда могли взяться на небе, ясном с самого утра, облака? Шумели под сильным ветром деревья, и уже нельзя было представить, что всего какой-нибудь час назад все изнывали от жары.
И у Вильки так тревожно стало на душе… Почему-то ей показалось, что вокруг нее исчезли все люди и она осталась в этом потемневшем парке одна-одинешенька. Никогда еще она не испытывала такого
