— Обеспечить тебе эскорт до белой части города?
— Шутишь? Пока еще не вечер, — улыбнулся Джил.
— Для котят — да, — согласился негр, — а мы так любим природу.
Джил рассмеялся и, показав на окно, спросил:
— Конечно, однако скажи, кто ухаживает за этими цветочками на подоконнике?
— Камми. Она их поливает.
— Да, Юнец, ты любишь природу.
Располневшая старая леди, хозяйка дома в Вест-Сайде, не любила выходить на улицу. Ей было слишком удобно греться на солнышке в своем старом кресле, никуда не выходя. Джил Берк разговаривал с ней, стоя на ступеньках крыльца. Какие-то парни брели по улице, пара алкоголиков на обочине распивала бутылку.
Конечно же, она помнила Теда Проктора, хотя бы потому, что его прикончили всего за день, как он должен был уплатить за комнату. Эту плату она, конечно, так и не получила. То, что осталось после него, она выбросила в мусорный бак. Бак, конечно, увезли — могла ведь приехать санитарная комиссия. Его чемодан она продала за доллар уезжавшей проститутке, остались лишь сломанные часы, которые она взяла себе и до сих пор не отдала в починку.
— У него были какие-нибудь друзья?
— Есть деньги — есть друзья, — печально вздохнула женщина. — Вы же знаете, как это бывает.
— Но кто-нибудь посещал его?
На ее заплывшем жиром лице появилась необъяснимая гримаса.
— Иногда заходил Энди, его сосед, когда думал, что у Проктора найдется для него выпивка.
— А где Энди сейчас?
— Этот идиот прошлым январем заснул у своих дверей, простудился и умер от воспаления легких.
— Вы часто заходили в комнату Проктора, когда он был здесь? Задумавшись, она смотрела на Джила. Он достал пятидолларовую бумажку и засунул в карман ее платья.
— Каждую неделю я меняла простыни и наволочки.
— Что он держал в шкафу?
— Ничего, кроме грязной одежды. Он не... Понимаете, я не могла следить и совать свой нос в чужие дела и вещи...
— Говорите, говорите, я вам уже заплатил.
Она передернула жирными плечами.
— Ничего интересного. Старые письма и открытки, корешки оплаченных счетов... Вы знаете, он просто работал...
— Иногда работал.
— Но он регулярно платил за комнату.
— Вы же знаете, что полиция нашла в его комнате.
— Не знаю. Обо всем я только читала.
— Вы никогда не заглядывали в нижний ящик? Там обнаружили бумажники. — Ни об одном из них я и не догадывалась.
— Кроме того, кое-что нашли и в двух других ящиках.
— Когда я заглядывала в них, там ничего не было, кроме грязного белья. Так я и сказала полиции.
— Сколько времени прошло с того дня, когда вы заглядывали в его комнату, до его убийства?
Она на мгновение задумалась.
— Он скончался за день до уплаты, а в этот день я меняю белье. Значит, прошла неделя.
— У него был пистолет?
— Где ему было его взять?
— Я спросил не об этом.
— У него не было ничего, что я не видела. У него не было никаких пистолетов.
— Когда его застали в ломбарде, у него был пистолет, еще неиспользованная штуковина, которая стоит сто десять долларов в магазине и примерно двадцать из-под полы. Пистолет был украден в магазине спортивных товаров. На черном рынке такие стоят двадцать долларов.
— Послушайте, мистер, — возразила женщина, — если бы Проктор заимел двадцать долларов, то никогда бы не истратил их на пистолет, за это можно ручаться. Он сразу же отправился бы в забегаловку к Барни и так напился, что не мог бы идти домой. Правда, приполз бы и завалился спать. Ему всегда не хватало на выпивку и если бы он где-нибудь нашел пистолет, то постарался бы поскорее продать его.
— Если парень был таким алкоголиком, то ради выпивки мог бы далеко зайти.
— Продать пистолет — да. Стрелять — нет, — настаивала она. — Он был обыкновенным пьяницей. Если хотите знать больше, то не скупитесь.
