слова болтливого шофера. В глазах Мэлби вспыхнули и тут же потухли живые огоньки.
После этого, когда разговор заходил о предстоящем наступлении, из всех госпитальных 'стратегов' наиболее авторитетным считался старший лейтенант Андронов. И Андронов оправдывал надежды товарищей. Он охотно делился своими соображениями и загадочно хлопал рукой по висевшей на боку планшетке. Васе Зозуле казалось, что в этой планшетке Андронов держит карту, на которой все видно как в зеркале...
Впрочем, особой нужды в оперативной карте не было. Андронов мог обыкновенным прутиком начертить на земле все свои замыслы по разгрому белорусской группировки фашистов.
- Гляди, - обращался старший лейтенант к кому-нибудь. - Видишь, как линия фронта выгнулась? Это Белорусский выступ - 'Белорусский балкон', как его немцы называют. Вот Витебск, вот Могилев, Бобруйск, и здесь мы западнее Мозыря. Тут линия фронта лицом на север повернула и идет прямо до Ковеля. Понимаешь, что значит для фашистов этот выступ? - И Андронов обводил слушателей строгим, многозначительным взглядом.
- Ясное дело, понимаем, - ответил шофер Зозуля, - 'жизненное пространство'.
В это время шофера позвали к начальству. Кинув ему вслед уничтожающий взгляд, Андронов продолжал:
- Это угроза для Москвы! И сил у немцев здесь видимо-невидимо. Значит, оборона наша должна быть железной, и соваться здесь в наступление, все равно что Зозуле на 'эмке' надолбы сшибать.
- Не то вы говорите, - возразил молоденький лейтенант-танкист с черными усиками. - А зачем же силы такие скопляются?
- Значит, нужны они, - убежденно ответил Андронов, и его прутик начал вычерчивать на земле грозные стрелы, рвавшие оборону врага. - Гляди-ка. Вот здесь Ковель. Отсюда совсем недалеко до Бреста, Люблина, Варшавы. Мощный удар на Хелм и на Львов - и фашистам станет жарко в Белоруссии! Ведь это похлеще, чем на Волге получается! Тогда и резервы на нашем фронте потребуются, чтобы преследовать и уничтожать врага... Ну, может, еще для вспомогательного удара нужны. А всерьез наступать в Белоруссии какой же смысл? Тут что ни шаг, то речка. А болота, леса! Не развернешься...
Рассуждения Андронова казались убедительными, хотя и не устраивали раненых. Всем хотелось, чтобы наступление началось именно здесь, и каждый вынашивал надежду к его началу вернуться в строй.
Подошел капитан Дин. Скользнув безразличным взглядом по лицам раненых, он приблизился к сержанту Мэлби, здоровой рукой хлопнул его по плечу и оживленно воскликнул:
- Пошли! Господин Янчуров приглашает...
Мэлби нехотя оставил свое место на верху парты и поплелся со двора школы за капитаном.
По дороге Мэлби сказал Дину:
- По моей просьбе полковник Янчуров будет знакомить нас с обстановкой на фронте. Задавайте ему больше дурацких вопросов.
- Почему дурацких? - удивился Дин.
- Не будьте идиотом!.. Постарайтесь оставить меня наедине с картой...
Полковник медслужбы Янчуров дожидался прихода американцев. Заложив руки за спину, он прохаживался по комнате, приспособленной под кабинет, предаваясь тревожным мыслям. Последнее время в его госпитале происходит что-то странное. Начальник контрразведки дивизии сказал ему только несколько слов: 'Ничему не удивляйтесь и будьте ко всему готовы'. Топографическую карту с нанесенной обстановкой тоже прислали из контрразведки. И этот старший лейтенант Андронов...
В дверь постучались, и тотчас же на пороге встали капитан Дин и сержант Мэлби.
- Милости прошу! - пригласил Янчуров. - Для начала давайте пропустим по рюмочке, - и он указал на маленький столик, где под салфеткой стояла бутылка превосходного коньяка, несколько чистых рюмок и тарелочка с ломтиками лимона.
- С превеликим удовольствием! - воскликнул Дин.
Он подошел к столику, бесцеремонно сдернул салфетку и, увидев коньяк, прищелкнул языком:
- О'кэй! Угощайте, господин полковник!
Янчуров наполнил рюмки...
Дин пил с чувством. Вылив рюмку в рот, он некоторое время держал коньяк на языке и затем медленно глотал.
- Божественный напиток! - заключил Дин и брался за ломтик лимона...
Сержант Мэлби пил сдержанно. Он долго разглядывал искрящуюся жидкость на свет, улыбался, пережидал, пока Янчуров и Дин выпьют и снова наполнят свои рюмки, затем вместе с ними пил маленькими глотками, жмурясь от удовольствия.
Когда бутылка была опорожнена, Янчуров направился к железному ящику, стоящему за столом рядом со стулом, и достал из него аккуратно сложенную карту. Потом развернул карту, расстелил ее на столе и сказал:
- Прошу!
На карте была нанесена линия фронта, красными флажками обозначены медсанбаты, из которых в госпиталь поступают раненые, а над деревнями, где размещались первый и второй эшелоны штаба армии, высились флажки покрупнее.
Сержант Мэлби опытным взглядом окинул карту, задержал взгляд на том месте, где красных флажков было погуще, бегло сосчитал их, проследил, куда ведет красная нитка шоссейной дороги, заметил, в каком месте проходят через фронт разграничительные линии армий...
- Вот, смотрите, Бугры, - пояснил Янчуров. - Здесь располагается наш госпиталь.
Но все, что говорил полковник Янчуров, не интересовало Мэлби. Ему уже было ясно, что русские собираются наносить удар южнее Полесья...
В это время в кабинете раздался голос старшего лейтенанта Андронова (он постучался, но стука его никто не расслышал):
- Товарищ полковник медицинской службы, разрешите к вам обратиться?
Янчуров кинул притворно-недовольный взгляд на вошедшего без разрешения офицера.
- В чем дело?
- Товарищ полковник, вы не собираетесь в штаб армии?
- Завтра буду там.
- Очень прошу вас не отказать в просьбе. - И старший лейтенант Андронов начал торопливо расстегивать свою планшетку. - Я вместе с начальством ездил в одну из дивизий и, после того как меня ранили, позабыл отдать карту с нанесенной обстановкой. Держать ее у себя не решаюсь.
И старший лейтенант развернул огромную карту, покрыв ею ту, которая лежала на столе.
Мэлби несколько изменился в лице. Резче вдруг обозначились на его щеках морщины, еще больше сузились щелочки глаз, плотнее сжался безгубый маленький рот. Его пронял страх. Цепким взглядом Мэлби впился в лицо Андронова, пытаясь прочитать на нем какую-нибудь мысль, утвердиться в своей догадке. Ему показалось, что он пойман с поличным, что все они начальник госпиталя, этот старший лейтенант - знают, что он офицер разведывательной службы, знают, что каждый вечер из 'летающей крепости', которая распластала крылья на недалеком лугу, он поддерживает связь с Лондоном. Неужели они разгадали его и дурачат как могут, подсовывая ему карты с фиктивной обстановкой, любезничают с ним, а в душе смеются? Нет, с неподдельной искренностью светятся глаза русского офицера. Он ждет, что ответит ему Янчуров... Лицо открытое, простое, ни тени наигранности. 'Нет, - твердо решает про себя Мэлби, - опять повезло мне, старому волку. Или, может, амулет, который ношу на шее, помогает?' И Мэлби с благодарностью вспоминает тот день, когда в графстве Уайз приобрел он эту священную вещичку.
Янчуров медлил с ответом. Ему, кажется, не хотелось связывать себя обещанием. И это еще больше успокоило Мэлби. Он убедился, что заговора нет, и бросил пытливый взгляд на карту. Мэлби интересовало сейчас одно: действительно ли русские готовят удар на Люблинском и Львовском направлениях? Действительно ли гитлеровским армиям группы 'Центр' опасность угрожает с юга, а не с запада?
Мэлби несколько разочарован. Обстановка на карте Андронова хотя и совпадает с той, которая на карте Янчурова, но слишком схематична: разграничительные линии, нумерация армий и танковых соединений. Но и этого достаточно. Только дураку было неясно, что главные силы русских - под Ковелем и Владимир- Волынском. Концентрация сил в Белоруссии - для вспомогательных ударов; об этом говорили обе карты.
