'С наилучшими пожеланиями Корделия Харрис'.
Сама не знаю, зачем я все это делаю, думала она, наклеивая марку на конверт и сразу же затем отправляясь на почту, чтобы скорее отрезать себе путь назад.
И только потом, когда дело было сделано, она позволила себе осознать: если Гиль примет ее вызов и приедет, то их новая встреча почти неизбежна. Ведь Херфорд настолько мал и тесен, что даже если Гиль не станет ее специально разыскивать, рано или поздно они просто столкнутся на улице. Тут же она стала себя убеждать, что ее действия никак не были вызваны этими соображениями, когда она писала письмо, мысль о возможной встрече совсем не приходила к ней. Ведь на самом деле она не стремилась увидеть его вновь. Он был груб и высокомерен, слишком много думал о себе, а особенно о впечатлении, которое он производил на женщин. Вспомнив об этом, она ужаснулась: конечно, он истолкует ее письмо так, будто он поселился в ее сердце. И легко найдет предлог, чтобы вновь встретиться с нею.
Боже мой, как все глупо! Но что делать, письмо уже идет в Испанию, и нет никакой возможности вернуть его. Ей же лучше всего выбросить всю эту историю из головы и предоставить разбираться в своих делах Гилю и Морнингтонам. Это не ее мир - и не ее проблемы.
Октябрь незаметно пришел на смену сентябрю. Оказалось, Корделии не трудно отбросить от себя мысль о Гиле; она с головой ушла в заботы о своем магазине, стремясь придать делу больший размах. Подступающие зимние месяцы, когда деловая активность спадала, сулили ей отдых, тем более необходимый, что летом ей было не до этого.
А пока она загорелась идеей организовать при галерее небольшую кофейню, чтобы привлечь туда побольше покупателей и несколько увеличить прибыль. Конечно, на это требовался некоторый капитал, добыть который было не так легко. Но Корделия знала, что надо либо тонуть, либо учиться плавать, и решилась рискнуть. Последовали нудные и мелочные переговоры с банком, предоставлявшим ей ссуду, а затем не менее утомительные совещания со строителями, нанятыми для перепланировки помещения.
Так что Корделия была очень занята и редко возвращалась к мысли о реакции Гиля на ее письмо. Брюсу она ничего о нем не сказала, понимая, как он истолкует ее поступок. Изредка встречая его, узнавала, что никаких новых событий в деле о наследстве Морнингтонов не произошло. Оно по-прежнему находилось в тупике, и Корделия имела все основания думать, что Гиль не обратил внимания на брошенную ему перчатку.
Однако, к собственному удивлению, она почувствовала, что это ее задевает. Да, он ее раздражал, но в мужестве она ему не отказывала. А теперь ей пришлось убедиться, что этот человек, бросивший вызов едва ли не самым диким горам Европы, вместе с тем испытывал страх перед прошлым и перед неизвестностью. Что же, она переоценила его? Но как бы там ни было, больше она его не увидит.
Октябрь был на исходе, когда однажды утром в галерее зазвонил телефон. Она как раз размещала новую экспозицию, попутно приглядывая за работой штукатура, неспешно делавшего свое дело в той части галереи, где размещалась будущая кофейня. Корделия чуть не споткнулась о его инструменты, торопясь к звеневшему телефону.
- Мисс Харрис? Говорит Эвелин Морнингтон, - услышала она в трубке.
Корделия с трудом узнала этот мягкий, хорошо поставленный голос с легкой хрипотцой. Неужели у леди Морнингтон есть какие-то новости от Гиля? Но даже если так, зачем она звонит ей?
- Я понимаю, что приглашаю вас слишком поздно, но не могли бы вы приехать к нам на ужин сегодня вечером, - продолжала леди Эвелин.
- На ужин? - несказанно удивилась Корделия. Она видела Морнингтонов всего один раз; зачем же им приглашать ее на ужин?
- Я очень надеюсь, что вы придете, - голос Эвелин приобрел странную напряженную четкость. - Я уже договорилась с Брюсом Пенфолдом, и он с удовольствием доставит вас к нам. И никаких формальностей. Это чисто семейный ужин.
Корделия крепко сжала трубку, в ее душе росло подозрение, что Гиль наконец-то дал о себе знать. От этой мысли ее сердце сжалось, а в горле образовался комок, который она судорожно проглотила, чувствуя, что пауза затягивается, а леди Морнингтон ждет ее ответа на том конце провода.
- Ну что ж, пожалуй, сегодняшний вечер у меня не занят, - произнесла она, не добавляя, конечно, что ужин для нее - короткая вечерняя передышка между проверкой счетов, происходящая на кухне, около микроволновой печи. Но она не смогла воздержаться от вопроса, задавая который, едва не лишилась голоса:
- Скажите, леди Морнингтон, это.., какие-нибудь вести из Испании?
- Я не могу больше разговаривать, - быстро ответила Эвелин, - тороплюсь уйти. В восемь тридцать вас устроит? Мне будет приятно повидать вас.
Отбой. Корделия невольно закусила губу. Что-то случилось. Иначе зачем ее приглашают? А если они получили письмо от Гиля, что в нем сказано? Ведь ей-то он не ответил.
Тут же она набрала номер Брюса и переговорила с ним, но и он не смог сообщить ей чего-либо другого.
- Дорогая моя, я знаю не больше твоего, - сказал он, раздраженный этим вынужденным признанием. - Что касается фирмы Фолкнер и Пенфолд, то у нас нет никакой новой информации о Гиллане Морнингтоне. Если же таковая имеется у глубокоуважаемой леди, то пока что она хранит ее в секрете. Ясно только то, что она жаждет лично поговорить с нами, так что надевай на себя все лучшее, что у тебя есть, а я за тобой заеду в восемь. Договорились? Кстати, повар в Морнингтон Холле славится своим искусством, и уж отличный ужин нам обеспечен.
Меньше всего в этот момент Корделия думала о еде.
- Надеюсь, что там не будут угощать дарами моря. Еще повредят твоему здоровью, - сказала она сухо перед тем как положить трубку.
Весь остаток дня Корделию не оставляло возбуждение. Во-первых, ей предстояло узнать нечто новое о Гейле, а во-вторых, ее никогда прежде не приглашали на ужин в дом, подобный Морнингтон Холлу. Брюсу легко было советовать надеть все лучшее, но сама Корделия терялась в догадках, что из ее одежды приличествует такому случаю.
Никаких формальностей, сказала Эвелина. Но что формально, а что не формально в таком обществе? Платье, которое она надевала, посещая в прошлый раз Морнингтон Холл, треснуло по шву, и она как раз собиралась отдать его в починку. Да и вообще вся одежда была ношеная и не модная, а она не могла позволить себе тут же истратить несколько фунтов на покупку нового платья, как это сделали бы Гайнор или Алиса.
После длительных размышлений Корделия решила, что самым разумным будет сделать ставку на благородную простоту наряда. И остановила свой выбор на черном шелковом платье, которое купила на похороны отца и с тех пор никогда не надевала. Она вздрогнула, доставая его из шкафа, но, взглянув на фотографию улыбающегося отца, стоявшую на туалетном столике, как бы получила от него одобрение на иное, почти праздничное употребление этого наряда. Надев его, она повязала на шею розовый шарф, затем подняла волосы и опустила их обратно, опасаясь, не придает ли ей строгая прическа излишней торжественности.
Брюс заехал за ней ровно в восемь. Одет он был в темный костюм и держался несколько настороженно, видимо, все еще страдая от незнания, зачем их позвали в Морнингтон Холл. Оба мы чувствуем себя не в своей тарелке, размышляла Корделия, пока они ехали через окутанную сумерками сельскую местность. Что за странные игры аристократы играют с нами?
В этот безлунный осенний вечер парк казался сплошной черной стеной. Но замок был ярко освещен, и когда они вошли внутрь, то попали в кольцо золотистого света. Все тот же Симпсон распахнул перед ними дверь, все та же служанка в гардеробе приняла верхнюю одежду. Снимая пальто, Корделия увидела, как из холла к ним направляется Алиса.
- Я рада вновь увидеть вас, - сказала она с демонстративной неискренностью в голосе, фальшиво улыбаясь Корделии. - Какой у вас очаровательный жакет. Что это - песец?
Корделия понимала, что уничтожена этим вопросом, но, сохранив самообладание, ответила улыбкой на улыбку.
- Нет, что вы. Это искусственный мех. По мне, убивать животных из тщеславного желания носить меха отвратительно. Кому на самом деле нужна лисья шуба? Лисе, не правда ли?
