- Вот-вот! Ты плечами пожимаешь, а нам-то каково!
Только они вошли в квартиру, как раздался телефонный звонок.
- Это я, Синюкаев, - услышал Гриновский знакомый голос. - С выздоровлением, значит, вас...
- Ты, часом, не подвинулся рассудком, дружок? - спросил Витюша, когда через полчаса они остановили машину в условленном месте. - Или у тебя смещение фаз? С чего ты, дурень, будешь отдавать? А потом - что мне сказать жене по поводу 'мебельных' денег?
- Потом. Все потом... Вот он, вот он идет, - Гриновский открыл дверцу машины и сделал несколько шагов навстречу Синюкаеву, который вынырнул из-за табачного киоска.
- Проверьте, все ли на месте. Ведь все должно быть по-честному, не так ли? - произнес Синюкаев, протягивая Гриновскому сумку.
Тут что-то заставило Гриновского оторвать взгляд от сумки. Как из-под земли появилась еще одна фигура. В ней не было ничего особенного - одна из тысяч и тысяч! - но вот лицо. Лицо! Подбородок' часть носа мужчины закрывал широкий мохеровый шарф, а глаза скрывались под непроницаемыми черными очками. Словно раздвигая серый декабрьский вечер, он медленно приближался к Гриновскому, и что-то неясно знакомое почудилось ему в этом человеке...
- А-а-а! Так ты с ними заодно! - Алексей Аполлинарьевич одной рукой потянулся к сумке, а второй занес палку над головой Синюкаева.
9
Стемнело. Костер догорал, и к смолистому аромату дыма стал примешиваться густой запах диметилфталата. Здесь, в тундре, геологи применяли его в чистом виде: ничто другое не действовало на местный свирепый гнус.
- А вы обратили внимание, братцы, - заметил один из парней, уютно устроившийся с подветренной стороны костра, - что местных ни комары, ни даже мошка не трогают?
- А как же Голый? - не согласился с ним коллектор Лугов. - Он-то, по всему видать, не из местных. Который день бегает по тундре да и спит, наверное, под открытым небом... И хоть бы что - не кусают!
- Кстати, о Голом, - вспомнил начальник партии. - Был я вчера в Кызиме и говорил о нашем приятеле в милиции. Так вот, капитан Баранов обещал непременно быть сегодня к вечеру, но вот что-то задерживается. Похоже, серьезное наворачивается дело...
Все замолчали. Вдруг в тишине послышались шаги, доносившиеся со стороны дороги, и вскоре у костра появился крепко сбитый мужчина в милицейской форме.
- Капитан Баранов, - представился он и, пожав всем по очереди руки, сообщил: - Мы разыскиваем...
Не успел он закончить фразу, как словно из-под земли в круге света возник Голый. На нем действительно не было даже намека на одежду, и комары, похоже, в самом деле не обращали на него никакого внимания.
Капитан милиции с профессиональной наблюдательностью отметил немалый свыше двух метров - рост неизвестного, его рельефную мускулатуру, твердый взгляд голубых глаз и... длинные пальцы с четырьмя фалангами.
- Есть хочу! - протянул неизвестный жалобно, совсем как ребенок.
- Скорее, что там у вас есть на предмет ужина, - заторопил геологов Баранов. - И еще... - Он замялся: - Принесите ему одежду, хоть какую-нибудь.
В тесной и короткой для него спецовке неизвестный выглядел несколько комично, хотя и старался держаться с достоинством. Ему принесли хлеба, тушенки и холодной картошки, оставшейся от ужина. И когда он ел, Баранов увидел, что пищу Голый поглощал довольно странным образом: почти не разжевывая.
Отведя в сторону начальника партии, Баранов начал расспросы, но ничего существенного для себя так и не выяснил. Немногое дал и разговор с гостем. Имя он, подумав, назвал Вася, а что касается фамилии, то в ответ пожал плечами, будто никогда не слышал такого слова. Вопрос о годе рождения поверг его в полнейшее недоумение. И вообще: он всегда жил в тундре, сколько лет - не помнит, а продукты брал, потому что хотел есть. Где раньше добывал, до геологов? А раньше есть не хотелось. Когда у него спросили, почему всегда приходил только в полночь, простодушно объяснил, что это было 'время наибольшего благоприятствования'. Никто не стал уточнять, что, собственно, это означает, потому что такой ответ вполне вписывался в общую абсурдную картину... Короче, капитан Баранов решил забрать Васю с собой.
Шагая к шоссе, Вася вдруг начал задавать капитану вопросы, например, не видел ли Баранов других, таких же, как он. Потом спросил, сколько людей на планете.
Под единственным фонарем у поворота дороги - в месте весьма приметном машины не оказалось. Баранов заподозрил неладное и потянулся за пистолетом. Он старался сделать это так, чтобы Вася не заметил, но тут сзади раздалось насмешливое:
- Не лапай пушку, мент!
Баранов резко обернулся и, крикнув Васе: 'Ложись!', падая, выхватил пистолет. Но его опередили: встречный выстрел грохнул чуть раньше, а вслед за ним - еще один, откуда-то сбоку. Пули не задели капитана, но Вася вдруг тяжело осел на траву...
И дальше случилось то, что и сам Баранов не смог бы толком объяснить, хотя все происходило на его глазах. Когда в свете фонаря показались двое в телогрейках с пистолетами в руках, Вася вдруг привстал и взмахнул руками, словно дирижер перед оркестром. И будто повинуясь его команде, эти двое выронили оружие и рухнули на землю, молча и даже как-то торжественно.
Когда Баранов подошел к Васе, тот сидел на корточках и, расстегнув перепачканную кровью спецовку, деловито выдавливал пулю из грудной мышцы.
- Кто это? - кивнув на недвижно лежавших людей, спросил вконец растерявшийся капитан.
- Мои друзья, - безмятежно сообщил Вася.
- А сам-то ты кто?!
- Еще точно не знаю, - виновато ответил он. - Уверен только, что на этой планете я всего лишь гость...
Однако капитану Баранову было не до шуток...
10
Все человечество Артем Пересадов делил на две части: он сам, Артем Пересадов, и те, кого облапошивают. Конечно, можно было подумать, что этот молодой человек был слишком уж высокого мнения о собственной персоне, но среди малых, средних и крупных торговцев антиквариатом он слыл если не богом, то, во всяком случае, человеком более чем удачливым. И так было до того злополучного дня, когда...
В тот день Пересадов ехал в полупустом трамвае, и его внимание привлек один парень в лыжной шапочке. Но, если быть точным, Артем заинтересовался не столько парнем, сколько неким предметом, который тот держал в своих руках. Предмет был цилиндрической формы, чуть меньше ладони, из темно- серого, с отливом в синеву, металла с мелкой тщательной огранкой. Мало ли какие предметы могут везти в трамвае парни в лыжных шапочках, но Пересадов не был бы Артемом Пересадовым, если бы не почувствовал, что здесь определенно что-то есть! Он тут же пересел на свободное кресло позади парня, еще раз взглянул на предмет и спросил:
- Не дашь посмотреть?
Парень обернулся, и Артем увидел, что его глаза были скрыты непроницаемыми черными очками, подбородок укутан в мохеровый шарф, а шапочка закрывала лоб по самые брови. Какой-то жутью повеяло на Артема от одного вида этого парня. Однако тот с готовностью вложил предмет в протянутую ладонь Пересадова.
Рассмотрев цилиндрик, Пересадов сразу же понял, что он точно такой же, как и три других, с которыми его приятель Кунин провернул свое самое выгодное дельце за последние два года. Единственное отличие этого цилиндрика состояло в том, что на нем не было выдавлено никаких знаков.
- Хорошая вещь... - одобрил Пересадов и поднял глаза. На миг ему вдруг показалось, что он встретился со своим собственным отражением, но только на мгновение: в следующий момент пред ним предстала все та же жуткая физиономия. - Может, продашь? - проникновенно спросил Пересадов.
- Как это? - удивился парень.
- Да очень просто, - ласково ответил он. - За десять рублей...
- Как это? - недоуменно повторил парень, и Пересадов понял, что тут церемониться нечего. Он положил цилиндрик в карман своего плаща и протянул парню смятую десятирублевку, на которую тот уставился с
