вспоминал с Чепелевым о службе на Кавказе. Все почтительно слушали и смеялись, когда улыбался седой генерал. Борский был тут же и умел выждать время, когда генерал заговорил с ним. Борский незаметно навел разговор о трудности продовольствия армии и говорил по этому поводу толково и основательно, так что генерал слушал его со вниманием.
— Вы, видно, изучали этот вопрос! — тихо проговорил он, вставая, и прибавил: — Если вздумаете иметь с нами дело — пожалуйста…
Вслед за тем он уехал, а за ним стали разъезжаться и другие гости. Только в одной группе шел оживленный разговор. Плотный, плечистый, с большими выпученными глазами адмирал рассказывал о том, как недавно один молодой мичман просился у него на простои шлюпке взорвать турецкий монитор на Дунае.
— Воодушевление у моряков необыкновенное… — закончил он, — и турецкому флоту несдобровать…
— А что будут делать поповки?..
Адмирал сулил им большие дела и стал тут же доказывать, что если бы были у нас одни поповки, то было бы лучше.
Однако надо было уезжать. Адмирал не успел докончить лекции о круглых судах и, круто повернувшись, пошел прощаться.
Высокий худой господин со звездой, прощаясь с Борским, спросил:
— Говорили с генералом?
— Говорил… Кажется, он будет согласен…
— Это хорошо, а все-таки вам лучше съездить к Наталье Кириловне и с ней еще переговорить… Она… ну, да вы сами знаете… На днях побывайте у меня.
Скоро все гости разъехались. Остались одни Чепелевы.
Старик отец нежно глядел на Елену, держал ее за руку и тихо с нею разговаривал.
Чепелева у окна говорила с Борским.
— Каков дядя?! И на свадьбу не мог приехать… Это просто срам… Я у него была сегодня утром: говорит, болен и никого не принимает… Дать своей наследнице каких-нибудь пятьдесят тысяч… Я этого не ожидала.
— Он серьезно болен?..
— Однако выезжает и целые дни проводит у Бениславской… Это становится скандалезным… в его лета и с его болезнью!
— Я знал эту барыню. Это энергичная женщина… Вы, Александра Матвеевна, вместо того чтобы понапрасну бранить их, узнайте-ка завтра получше, как там дела… Дело может кончиться серьезнее, чем мы с вами думали…
— Не лишит же он Лену наследства. Ее-то он любит?
— Все это очень возможно. Но вы знаете старика, на него легко может повлиять такая женщина, как Бениславская. Она на все способна… Было бы очень полезно старика удалить от нее…
— Но ведь вы знаете, Basile, я пробовала… Чем же это кончилось?
— Надо умней попробовать. Вы тогда, maman, слишком увлеклись… Старику ведь недолго жить, говорят, а?..
Борский помолчал и спросил:
— А Леля грустна… Она сегодня плакала?
— Плакала, но все эти глупости пройдут… С вами она забудет свою детскую любовь! — отвечала она, кокетливо взглядывая на Борского. — Леля ведь еще так молода!..
— Вы думаете… забудет? — задумчиво проговорил Борский.
— Еще бы… Она такая мягкая… Вы только будьте нежней… Ну, да этому учить вас не к чему!..
Отец между тем прощался с дочерью.
Елена бросилась ему на шею и нервно зарыдала. Старик тихо плакал, прижимая к груди свою любимую «девочку».
— Ведь ты будешь счастлива? Да? Ведь будешь? — точно старался уверить себя старый генерал. — К чему же слезы? Ты не плачь!.. — шептал он, прижимая к себе ее голову.
— Буду… буду… папочка… Я так… Тебя жалко, а обо мне ты не беспокойся… Привыкну… — говорила она, утирая слезы. — Я к тебе буду часто приезжать. И ты не забывай свою девочку… слышишь?.. Приезжай ко мне чаще. Да смотри, папа, — краснея, шепнула она ему, — не забудь передать письмо Венецкому… Ты не беспокойся… я только прощаюсь с ним… Он ничего не знает… Скоро приедет, верно… Ты прими его…
— Не забуду… Приму… моя крошка!.. — отвечал старик и стал поспешно крестить Елену. — Твой муж добрый человек, Леля… Он любит тебя… И ты люби его…
— Смотрите же, Василий Александрович, — проговорил он как-то торжественно, обращаясь к Борскому, — берегите Лелю… Она!.. она…
Он что-то хотел сказать, но не договорил и тихо побрел из гостиной…
Мать обняла Елену, назвала ее счастливицей, сказала, что все ей завидуют, перекрестила ее и торжественно заметила:
— Ну, милое дитя, счастье у тебя в руках… Будь же счастлива.
Прощание вышло несколько холодное.
Молодые остались одни.
Елена опустилась в кресло и рассеянно перебирала платок. Слезы текли по ее лицу. Борский подошел к ней, тихо взял ее за руку и промолвил:
— Елена! Вы устали. Вам нужно отдохнуть…
Елена покорно поднялась с кресла.
— Елена! — тихо прошептал Борский, поднося ее руку к своим губам. — Скажите, могу я рассчитывать, что вы меня со временем… полюбите?..
Она вздрогнула.
— Вы знаете… я… я… очень благодарна вам за все, что вы сделали для нас, и постараюсь быть хорошей женой…
Он тихо пожал ее маленькую руку и больше ни о чем не спрашивал, проводил ее из гостиной и сдал на руки горничной.
Уже был час ночи, а Борский не собирался спать. Он нервно ходил по роскошному кабинету, и мрачные мысли толпились в его голове. Он вспомнил прошлое, надежды юности, иных людей, иную обстановку. Он тогда был беден и никогда не рассчитывал быть богачом, а потом вдруг все изменилось… Он почувствовал какую-то страсть к наживе, точно игрок… Он был счастлив и скоро составил себе состояние. Удача шла за удачей, спекуляции удавались. Он был богат, а теперь?
Он усмехнулся. Все считали его миллионером, а между тем он был накануне полного разорения, и если бы ликвидировать дела, то остался бы громадный дефицит.
Но он снова надеялся… Один другого грандиознее планы зрели в его голове. Он мечтал о новых спекуляциях, рассчитывал будущие барыши… Если бы умер дядя и оставил Леле состояние, то каких бы чудес не наделал он с этими деньгами?.. У него в руках были бы миллионы.
Но он поправится… Война на носу, и умному человеку довольно дела. Еще кредит есть. Еще целый месяц впереди до срока огромных платежей, а в месяц чего не сделаешь? Быть может, дядя даст денег.
«Хоть пятьдесят тысяч и капля в море, но они все-таки помогут! — подумал Борский. — Пока это последний шанс».
И он снова мечтал о новых спекуляциях и сердито отгонял всякую мысль о разорении…
— Все меня считают богачом и должны считать! — проговорил он.
Он вспомнил об Елене, и что-то тяжелое шевельнулось в нем. Любит ли он ее?.. Да, он ее любит, но он откровенно сознался, что он не женился бы, если бы не ожидаемое наследство. Он дал себе слово беречь ее… любить, — и она будет счастлива.
Часы пробили два, Борский стал медленно раздеваться. Перед ним проносились картины его молодости, когда он был студентом и ходил пешком с Петербургской давать уроки и изучал философию…
