Констебль расправил плечи:
— Сэр?
Торн постучал по стеклу.
— Потому что у тебя есть это. Подходящий кусок армированной пластмассы между тобой и остальным миром. Убери его — и ты пропал, потому что именно тогда ты поймешь — не о кулаке и дубинке следует беспокоиться. — Он повернулся и пошел к двери. — Если стекло убрать, парень, ты захлебнешься.
К полуночи большинство из пятисот с лишним полицейских, которые работали в Колиндейле в течение дня, разошлись по домам. Конечно, тут остался дежурный старший инспектор и бригада тюремных охранников, но большая часть кабинетов и комнат опустела, и участок приобрел немного сюрреалистическую атмосферу, которая свойственна многим зданиям после окончания рабочего дня: воздух сгустился, ярко-белые стены, казалось, вибрируют.
Торн вспомнил, как однажды участвовал в школьной постановке и репетировал вечером, после того как забежал домой переодеться. Было такое странное и фантастическое, такое бодрящее чувство, когда оказываешься в пустом здании! Он перебегал из класса в класс, заглянул в спортзал в своих широких брюках и сапожищах, прокричал ругательства в глубь темного коридора.
В полицейском участке с наступлением темноты было не так захватывающе, как тогда в школе.
Удивительно, но чем больше становилось свободного пространства, тем сильнее одолевало чувство клаустрофобии, пока там, на улице, еще только готовились преступления, расследовать которые, как ты отлично знал, тебе придется завтра. Разумеется, каких-то преступлений больше совершается днем. Мошенничества совершаются при свете дня, и контрабанда наркотиков, и многие виды краж. Но ночью пышным цветом расцветало насилие, когда жестоко страдали и умирали люди.
Ночью в полицейском участке казалось, что грядет что-то неотвратимое.
Что касалось текущих дел, расследования по ним прекратились до самого утра. Адвокат Адриана Фаррелла настоял на том, чтобы его подзащитного проводили назад в камеру и дали восемь часов поспать. Спустя час то же потребовал для Фристоуна и Дэнни Донован, и поскольку единственный «ключ» к разгадке похищения Люка Маллена пошел спать — ловить уже было нечего. Теперь до утра оставалось лишь одно: пить побольше кофе, потом сидеть без дела, чувствуя себя подавленным и в то же время перебравшим кофеина.
Вид Рассела Бригстока, когда он вошел в кабинет, свидетельствовал о том, что пара чашечек кофе ему не повредит.
— Вы можете отправляться по домам, — сказал он.
— Отличное предложение, — ответил Торн. — Я не против.
Портер встала.
— Вы уверены? — но она уже потянулась за своей сумочкой.
— Вы мне понадобитесь в семь… отдохнувшими. Поэтому я не желаю видеть, как кто-то пропускает на ночь стаканчик в «Дубе».
Торн натянул свою куртку.
— Видеть? Ты что, планируешь подойти туда попозже?
— Я планирую, в конце концов, поехать домой, — Бригсток опустился на стул, на котором только что сидела Портер. — Хотя какой в этом толк?
— Когда вы последний раз виделись со своими детьми? — поинтересовалась Портер.
Бригсток в притворном изумлении посмотрел на нее:
— А у меня есть дети?
В коридоре Торн кивнул офицеру за экраном, тот застенчиво кивнул в ответ и вернулся к своему кроссворду в «Сан».
— Ты как поедешь домой? — спросил он у Портер.
— Должна успеть на последнюю электричку из Колиндейла, — ответила она. — Тогда буду дома через час. В противном случае — на такси.
Торну пришло в голову, что он до сих пор не знает, где живет Портер.
— А куда ты едешь?
— В центр, в Пимлико.
— Я подвезу тебя до метро.
— Спасибо.
Торн дождался, когда они окажутся на улице, за автоматическими дверями.
— Знаешь, у меня есть диван. Милости прошу…
— Ладно.
Они направились к машине. Торн не хотел оборачиваться, к тому же в тени, между уличных фонарей, было невозможно увидеть, как отреагировала на его предложение Портер.
— Понимаешь, я просто подумал, что тебе домой добираться целый час, а я живу тут, в Кентиш-таун. Поэтому мое предложение — хорошая мысль. Как я уже сказал, это всего лишь идея, но ты могла бы поспать лишний часок.
Хотя Торн не мог четко видеть лица Портер, но безошибочно расслышал в ее голосе озорство.
— Лишний часок в кровати — звучит заманчиво.
— Отлично.
— Ладно…
— Как я сказал, я живу в двадцати минутах. И если ты хочешь знать мое мнение, тебе еще повезет, если ты попадешь в Пимлико за час. Поэтому я предлагаю, по крайней мере, лишний час сна.
— Не твоя вина, что это звучит очень забавно, — сказала она.
Глава семнадцатая
Решать сложные задачки было прерогативой Мэгги. Именно она бросала все дела, когда дома возникали непредвиденные ситуации с домашним заданием. Когда Люк и Джульетта были поменьше, ее мужа частенько не бывало дома, но даже после его отставки эта обязанность осталась на ней. И совсем не потому, что ему не доставало ума. В большинстве случаев он был намного сообразительнее ее, но помимо математики — к которой Тони всегда проявлял способности — ответственность за нахождение правильного ответа всегда ложилась на Мэгги. Она знала всех монархов династии Тюдор, могла составить перечень обозначений и атомных номеров большинства химических элементов и пару раз рисовала с обозначениями извилистые долины рек.
Помимо прочего, она отвечала и на другие, более мудреные, вопросы: «Откуда берутся дети?», «Что происходит с человеком, когда он умирает?», «Почему мальчики не похожи на девочек?»
Но никогда еще Мэгги Маллен не приходилось отвечать на такой сложный вопрос: «Мам, с Люком все будет в порядке?»
Она не могла понять, что больше ее гнетет: незнание ответа или неспособность сделать то, что, по ее разумению, сделали бы большинство матерей в подобной ситуации — солгали бы, чтобы защитить дочь.
— Не знаю, ласточка.
И дело было не в том, что Мэгги никогда не обманывала. Обманывала, когда была в этом необходимость. Но она знала, что Джульетта обидится, если с ней попытаются обойтись, как с ребенком. Предпримут неловкие попытки скрыть от нее неприятную правду о том, что происходит. Однако как тяжело иногда бывает выбрать правильную линию поведения! Джульетте было четырнадцать, а казалось, что двадцать один; точно так же она вела себя, когда ей было девять, а казалось, что все четырнадцать. Она всегда давала Мэгги советы, как одеваться, что есть, кто из ее друзей не стоит выеденного яйца — поэтому сейчас глупо было относиться к ней как к ребенку, а не как ко взрослой.
Когда сложилась такая ужасная ситуация…
