Торн поднял голову и потянулся к телефону, отгоняя череду бесконечных видений, которые повисли между ним и крышкой стола.
— Ты спал?
— Нет…
— Из тебя плохой лжец, — заметил Хендрикс. Он что-то уловил в голосе Торна. — Тот же сон?
Торн выпрямился, потом медленно встал.
— Можно сказать и так, — ответил он. Охнул, когда стал крутить головой. Его спина дала о себе знать, и он чувствовал, как будто кто-то наступил ему на шею.
— Жаль, что у меня совсем нет времени вздремнуть, — поддел Хендрикс.
— День был очень тяжелый.
— И у тебя, и у меня — у обоих, приятель.
— Да, извини. Я чуть не забыл, что ты тоже выезжал сегодня утром.
— Поверь мне, лучше бы не выезжал. Иногда я жалею, что занялся медициной. Когда думаю, что следовало бы послушать родителей и упорно заниматься, чтобы стать артистом балета, как они мечтали.
Подобные комментарии в исполнении Хендрикса с его монотонным манчестерским акцентом редко когда не поднимали Торну настроение. Видение постепенно исчезло, но запах до сих пор стоял отвратительный…
— Ничего неожиданного при вскрытии не выявлено?
— Совсем ничего, если говорить о причинах смерти. Хотя в желудке Кэтлин Бристоу я обнаружил большую опухоль. Даже не знаю, была ли она в курсе.
Женщина уже умерла, поэтому было не совсем понятно, почему это так огорчило Торна.
— В котором часу ты будешь дома? — поинтересовался Хендрикс.
Торн взглянул на часы. Почти половина восьмого. Он проспал где-то полчаса, но, когда он закрывал глаза, за окном еще было светло. А сейчас уже начинало темнеть. С Бригстоком он согласует свое отсутствие, и, принимая во внимание, что он полностью выдохся после нескольких восемнадцатичасовых дежурств подряд, вряд ли кто возразит — ведь он вкалывал, как проклятый.
— Мне нужно заехать в Аркли, но это не займет много времени. Думаю, в половине десятого, в десять я буду дома.
— Может, позже встретимся в «Принце»? Сыграем пару фреймов в пул?
Торн до сих пор не был уверен, увидятся ли они сегодня с Портер, но посчитал, что Хендрикс не обидится, если получится так, что Торн подведет и не придет.
— Почему бы и нет? Я все равно не буду спать…
— Если только ты не будешь прикрываться больной спиной, когда я одержу верх. Пять фунтов фрейм?
Открылась дверь, и Ивонна Китсон прошла к своему рабочему месту. Лицо ее говорило о том, что еще чуть-чуть — и она пошлет эту работу к черту. Она бросила свою сумку, зажгла лампу, потом подошла к стене и облокотилась о нее. Было видно, что она хочет поговорить. Хочет, чтобы Торн о чем-то узнал.
— Фил, мне нужно идти. Я позвоню, когда буду дома.
— Ладно. Увидимся.
— У тебя все в порядке?
— Да, все отлично, — заверил Хендрикс.
Из него был такой же лгун, как и из Торна.
— Ты слишком заводишься из-за этого дела, потому что считаешь, что в прошлый раз все испортила, — сказал Торн, когда положил трубку.
— Ошибаешься, — возразила Китсон.
— В чем именно?
— Я знаю наверняка, что в прошлый раз все запорола.
Китсон очень нервничала: она ходила туда-сюда по маленькому кабинету, как будто не могла решить, что же ей нужно — жилетка, чтобы поплакаться, или лицо, чтобы дать в зубы.
— Достанешь ты и тех двоих, — заверил ее Торн. — Обязательно. Если Фаррелл сам не расколется, нужно будет просто надавить.
Она замерла, пристально посмотрела на него, как будто не слышала ни слова.
— Том, мне правда нужны эти двое. Я знаю, его убил Фаррелл, но остальные стояли рядом и смотрели, как он убивает. В прокуратуре меня заверили, что смогут засадить всех троих засранцев за убийство. Может, в суде обвинение переквалифицируют, но мы можем попытаться!
— Тогда арестуй приятелей Фаррелла — Нельсона и Херберта, как ты ему и грозилась. Вероятно, это они и есть.
— У меня другой план, — ответила Китсон.
— Если пораньше уйти в отставку, то я с тобой.
— Я хочу отпустить Фаррелла под залог, вызвав его завтра на допрос. А самим организовать наблюдение и посмотреть, с кем он свяжется. Он должен позвонить остальным, чтобы сообщить им, что он ничего не сказал.
Торн подумал, что идея вполне здравая, — о чем и сказал Китсон. Потом повторил еще раз, потому что не был уверен, что она ему поверила с первого раза.
— Ты славно поработала над этим делом, Ивонна.
— Я ездила к родителям Амина Латифа, — призналась она, — чтобы сообщить им о Фаррелле.
— Держу пари, им полегчало.
— Я не сказала им, как мы на него вышли. Стыдно, — и тут же на ее лице уже написано смирение, — мы могли его арестовать еще полгода назад. Я знаю, что это когда-нибудь выплывет и нам придется оправдываться, но, когда я сидела с миссис Латиф у нее в гостиной, не захотела омрачать радостную новость. Для его родителей это на самом деле радость.
Торн лишь кивнул и поправил пару вещиц на своем столе.
— Извини, мне еще надо поговорить с Бригстоком о том, чтобы организовать наблюдение. — Она направилась к двери. — И подписать документы на освобождение под залог…
После того как Китсон ушла, Торн увидел, как дождь прорезает тьму. Он был благодарен за эти несколько минут одиночества. За возможность мысленно посмеяться над окончанием папиного выступления.
Дым, который совсем не дым, и пожарная тревога, которая оказалась звонком телефона.
Он подошел к двери своего кабинета, откуда мог видеть, как Китсон беседует с Каримом и Стоуном в «кабинете особо важных дел». Пока он смотрел, в его голове заискрилась и вспыхнула идея, и тут же поглотила его, как огонь поглощает синтетику.
Когда Торн вышел в коридор, лицо его отца потонуло в красном и золотом.
— Боюсь, я не имею права разглашать причины ее смерти, сэр.
— Неужели вам не кажется, что это просто смешно? — спросил Ларднер. — Вы звоните мне, чтобы сообщить о том, что убили женщину, а потом я должен тут сидеть и догадываться, что с ней сделали — застрелили, зарезали или утопили в ванной.
— Да, вероятно, это просто смешно, — согласился Холланд. — Но такова процедура, следовательно…
— Она была довольно милой женщиной, насколько я помню. Любила везде совать свой нос, но, полагаю, это касалось только работы. Это как пьющие журналисты… или циничные копы.
Холланд сделал глоток чая и хрюкнул.
— Ладно, что тут скажешь.
— Мы лишь побеспокоились о том, чтобы сообщить вам, что миссис Бристоу мертва.
— А мне следует?
— Простите, не понял?
