— Так! — произнёс Джейк, не глядя на Дюпрейна.
— Я так и думал! — Тот рассмеялся чуть слышно, довольный до удивления. — Я сразу это понял! Ты же лучше всех в группе подходишь для нашего дела! — капитан под-нялся, потоптался на месте, засунув руки в карманы комбинезона. А Джейк украд-кой, через плечо, наблюдал за капитаном. 'Интересно, и чему он так радуется? Ка-кое ему, казалось бы, дело до меня? К чему этот разговор?' Но тут лицо Дюпрейна стало серьёзным, даже почти злым, он нахмурился, глубоко задумался над чем-то и прошептал сквозь зубы:
— Вот ведь чёрт!.. Жаль!..
Чего ему жаль? Джейк невольно напрягся, пытаясь 'поймать' мысли Дюпрейна, пусть не мысли — какие-нибудь образы, которые смогли бы помочь прояснить хоть что-то. Но сумел только почувствовать эмоции, захлестнувшие капитана: негодова-ние, досаду на невозможность изменить ход вещей и от этого тоска, непреодолимая тоска и отчаяние.
Больше Дюпрейн ни о чём не спрашивал, хотя и видно было, что-то не даёт ему покоя, что-то гнетёт, но он только попил воды и снова лёг. Джейк ещё сидел какое-то время, прислушиваясь к тому, как укладывается капитан, и думал про себя: 'Ка-кой я теперь профессионал?! Учили, правда, в Гвардии кое- чему, но это было дав-но… В прошлой жизни… В Гвардию мне уже не вернуться… Да и сам-то я вряд ли смогу после всего… Только, чтобы честное имя себе вернуть, Чтоб не считали де-зертиром… И почему мама до сих пор не связалась с Дарлингом?!! Ведь я же про-сил её тогда!..' При мысли о доме, о родителях, о мирной Ниобе сердце стиснула болезненная тоска одиночества. Даже заплакать захотелось от обиды на судьбу. 'Зачем она так круто меняет направление? Чуть только успокоится — что-то новое!.. Эти джунгли! Этот рудник!.. Что ещё обещается быть? К чему ещё готовиться?'
Джейк рассеянно провёл ладонью по щеке снизу вверх, от нижней челюсти до виска, запустил пальцы в отросшие волосы, в задумчивости почесал затылок. И тут, будто опомнившись, глянул на часы. Пора! Пора будить Моретти!
Уснул он сразу: сказалась усталость за последние два дня. И спал без снов, как провалился во что-то чёрное, но без кошмаров. И сквозь сон слышал только, как ворочается на своём месте Алмаар, беспокойный малый.
Они спали без одеял и без ботинок, а от воды тянуло сыростью и холодом. Джейк мёрз, спал беспокойно, но проснулся лишь от громкого вопля Моретти:
— Волки!!!
Джейк вскочил, проснулся разом и даже невольно удивился, насколько ясно мыс-лит: 'Где? Где волки?' По кустам что-то трещало, кто-то живой — это ясно, так как звук перемещался, но кто там был, Джейк разглядеть не смог сквозь плотные пере-плетения лиан. Проснулись все, кроме Алмаара, тот спал в самом дальнем и тёмном углу, под самым деревом, клонившемся к земле. Когда Джейк подошёл, Марио, совершенно белый, с огромными чёрными глазами, рассказывал дрожащими губами бессвязно и непонятно:
— Я… Я только вышел… размяться хотел… господин капитан. А там… там, — он показал рукой в сторону выхода. — Звери!.. Звери, как собаки… Такие большие, — его раскрытая ладонь остановилась где- то на середине бедра. — Вот такие… не меньше!.. И знаете… У них так глаза светятся… Я такого ещё ни разу не видел… Это монст-ры какие-то!..
Дюпрейн слушал Моретти, не перебивая, хотя тот заикался, часто сглатывая, об-лизывал сухие губы и говорил медленно с дрожью в голосе и во всём теле.
— Это волки! Ложбинные волки! — Кордуэлл засмеялся с облегчением. — Они очень любопытные. Но боятся любого шороха, когда с чем-то не знакомы… Они просто приняли тебя, Марио, за диковинного зверя и сами испугались не меньше твоего!..
Дюпрейн ничего не сказал, только вышел на улицу оглядеться, проверить, что и как. Они потянулись следом, а Марио всё говорил на ходу:
— Они такие здоровые!.. Я таких собак сроду не видел!..
Дюпрейн вернулся быстро, в рассветных сумерках его силуэт казался чётким и легко различался среди деревьев. Джейк с невольным уважением смотрел, как ка-питан, лёгкий и быстрый, двигается почти бесшумно, как он осматривает следы, сломанные ветки, помятую траву и кусты.
— Да, следы большие… И их было несколько, четверо крупных — взрослые, и мо-лодняк — не меньше десятка. Обложили нас со всех сторон, — с задумчивым лицом рассказал Дюпрейн. — А что Алмаар, кстати? Спит ещё, что ли?
Они все переглянулись. Яниса и вправду не было. А ведь разговаривали громко и ходили туда-сюда. Странно! Тут Моретти кинулся к месту ночёвки и, когда вернул-ся, был не менее бледным и ещё больше растерянным.
— Нету, да? — Дюпрейн был спокоен, и это его спокойствие и удивительное хладно-кровие ещё сильнее испугали Моретти. — Куда он делся, дежурный? — внимательные глаза капитана изучали лицо Марио, растерянное и обескураженное.
— Я ду… думал, что он уже вернулся, — голос Марио дрожал от переживаемого ужаса. — Сказал, за водой сходит… У него и вправду фляжка была пустая… Господин капитан…
— Он с оружием ушёл? — Дюпрейн крутанулся на месте, поправляя пряжку поясного ремня.
— Да, господин капитан. Но ведь вы же говорили: только с оружием… Я и не по-думал ни о чём… Ничего не заподозрил… — Моретти оправдывался, как мальчика. Растерянный и жалкий. А остальные двое — Тайлер и Кордуэлл — молчали, да и что говорить? Чем теперь всё это закончится? Всё зависело сейчас от капитана: как он поступит, что решит, так и будет.
Дюпрейн какое-то время стоял, уперев руки в бока, смотрел куда-то в сторону. И думал! О чём именно? Понять это было сложно: лицо его оставалось неподвижным. Но по взгляду чуть прищуренных глаз, по морщинкам в уголках губ, Джейк понял: Дюпрейн в бешенстве. Готов рвать и метать! Любого, кто хоть слово против скажет, кто встанет на пути! Страшно представить, чем теперь дело кончится…
— Ждать меня здесь!.. И ни шагу! Тайлер — за старшего! — приказал он вдруг и по-шёл к реке, на ходу доставая из кобуры свой пистолет.
— Хана нашему Алмаару! — прошептал Кордуэлл, проводив капитана взглядом, — Убьёт он его…
— Если выследит! — отозвался Моретти.
— Выследит! — Джейк сам в это верил: он видел Дюпрейна в деле, и ребята поняли, он прав, но посмотрели оба — разом! — на Джейка с немым отчаянием в глазах и со страхом.
Ждали они долго, почти два часа, в полном молчании, прислушиваясь к звукам просыпающегося леса, ждали выстрела, ждали с замиранием сердца каждую мину-ту, ждали и боялись одновременно, боялись не услышать. Каждый гадал, что будет и как, но все мысли сводились к одному финалу: похоже, что к руднику придётся идти вчетвером. И чем дольше тянулось время, тем больше они в этом убеждались.
Но вернулись они вдвоём — Дюпрейн и Алмаар — оба мокрые с ног до головы, грязные и злые друг на друга. Янис шёл первым, под конвоем, а Дюпрейн нёс его автомат, а в другой руке — пистолет, направленный беглецу в спину. Взмахом руки капитан усадил арестованного в стороне от всех, сам остановился у костра, убирая пистолет обратно в кобуру, спросил:
— Ну, как? Что нового?
— Ничего подозрительного замечено не было! — Джейк вскочил, отчитался, как по-ложено, смотрел Дюпрейну в глаза и думал: 'Злится, злится до сих пор! Видимо, пришлось побегать… И мокрые оба!.. Через речку, видно, успел сбежать наш Алма-ар… И как он его ещё назад притащить умудрился? Ведь с одним пистолетом про-тив автомата… и против упрямства и сумасбродства, которых у Алмаара выше крыши…'
— Поели? — Дюпрейн изо всех сил старался быть спокойным, говорил тихо и мед-ленно, чтобы эмоции не прорвались сквозь тщательно воздвигнутый заслон из тер-пения и опыта. Но глаза метали молнии, и губы кривились к злой усмешке. Сейчас любое неосторожное слово могло вывести его из себя.
— Нет ещё! Ждали вас!
Дюпрейн посмотрел на Джейка так, будто хотел ещё о чём-то спросить или рас-сказать что-то важное, но отвернулся и пошёл к своему месту, сел на папоротник, отстегнул с пояса фляжку, стал пить, громко глотая воду.
Все молчали.
Джейк перевёл глаза на Алмаара. Тот сидел прямо на земле, опустив голову. Мок-рый, грязный, безоружный, но упрямый, несломленный, готовый повторить свою попытку ещё раз и ещё. Он старался быть
