Лилиан теряла терпение от медлительности Мары.
— Я как раз к этому веду, просто подоплека здесь очень важна. Похоже, у него была целая команда немецких приятелей, любителей искусства, связанных с нацистской партией. Эти связи вели начало от его собственного военного прошлого. Например, среди его друзей был некий Вальтер Андреас Хофер, который являлся «директором художественной коллекции рейхсмаршала». А еще у него была целая сеть сочувствующих нацизму арт-дилеров во Франции, Швейцарии и Германии.
— Ну же, Мара, — разволновалась Лилиан.
— Ладно, ладно. Система Штрассера работала следующим образом. Допустим, к нему в руки попадало полотно старого мастера или немецкого художника — одного из тех, кого предпочитали нацисты. Тогда он отправлялся к какому-нибудь старому знакомому дилеру, из сочувствующих фашистам или к нацистскому агенту вроде Хофера, и менял картину на несколько «дегенеративных» полотен — ценных, но презираемых нацистами. Затем Штрассер переправлял эти картины на продажу в Соединенные Штаты, действуя через некоего американского офицера, который мог переслать полотна без досмотра с военной почтой.
— Что и случилось с «Куколкой»?
— С уверенностью утверждать не могу, но, по-моему, такой вариант не лишен логики. По какой-то причине «Куколка» не устроила фашистов своим сюжетом, несмотря на хваленое немецкое происхождение, — совсем как «Старик еврей», — поэтому, как только они выкрали картину в Ницце, то, скорее всего, подсунули ее Штрассеру вместе с другими «дегенеративными» полотнами, за которыми он гонялся, например, всеми этими импрессионистами, что стоят у вас на столе. Затем Штрассер переправил картины в Соединенные Штаты, по всей вероятности, с помощью таинственного американского офицера. А Эдвард каким-то образом заполучил их себе, как раз через этого человека.
Лилиан притихла.
— Лилиан, — окликнула ее Мара, — мне кажется, нам следует в этом разобраться.
— В чем именно?
— Нужно выяснить, кто этот американский офицер. В отчете не говорится о нем ни слова, даже имя не упоминается. Здесь содержится всего лишь ссылка на другой допрос, которого среди документов нет, но мне действительно хотелось бы его найти.
— Что вы предлагаете?
— Вы же раздобыли каким-то образом секретные документы времен Второй мировой войны. Быть может, есть способ снова обратиться к тому же источнику и узнать, кто был этот офицер? — взмолилась Мара.
Она понимала, что Лилиан теряет терпение от столь медленного прогресса и в то же время нервничает, к чему все это может привести. Каждый раз, когда Маре приходилось о чем-то просить Лилиан, она ощущала, насколько непрочен их союз. Ей все больше и больше не хватало рядом Софии, их крепкой дружбы.
— Я могу попытаться, Мара, но даже не знаю, здоров ли мой агент. Он довольно старый.
— Прошу вас, Лилиан. Это единственный способ покончить со всем этим раз и навсегда, до конца понять схему Эдварда.
— Так и быть. Я посмотрю, что можно сделать.
Женщины молча вернулись к работе. День угасал, наступала темнота. Когда Лилиан поднялась, чтобы включить медные настольные лампы, Мара осмелилась спросить:
— Мы можем взглянуть на «Куколку»?
Она частенько обращалась к Лилиан с подобной просьбой. Как наркоман, нуждающийся в дозе, она жаждала взглянуть на картину, проникнуться ее спокойствием в эти предательские времена. Лилиан никогда ей не отказывала, словно понимала, а может быть, даже разделяла потребность Мары.
— Почему бы и нет? — улыбнулась ей Лилиан.
Они прошли длинными темными коридорами к хранилищу. Лилиан с методической тщательностью открыла многочисленные замки и вошла в комнату. Мара последовала за ней. Когда бы она ни оказывалась перед картиной, она всякий раз ощущала родство с желтой бабочкой, вырывающейся на свет из порванного кокона, что лежал на руке женщины.
На этот раз они тоже постояли, храня почтительное молчание, как и раньше, — правда, Мара услышала шепот Лилиан, вспомнившей строки из стихотворения Эмили Дикинсон:
Мара поняла смысл печальных слов, поняла, почему Лилиан ощущала близость с поэтессой, посвятившей почти все свои стихотворения тайному возлюбленному, называя его не по имени, а только «Мастер».
Не нарушая тишины, она опустила ладонь на плечо Лилиан. На этот раз Лилиан не стала возражать.
24
Такси Мары мчалось по Пятой авеню задолго до того, как улицы проснулись и наполнились шумом нового дня. Решив начать рабочий день с посещения «Бизли», Мара явилась на место встречи, к боковому входу в здание, где ее уже ждала Лилиан с ключами в руке. Они потихоньку прошли пустые вестибюли и коридоры. Лилиан величественно махнула рукой сонным охранникам из ночной смены и была тут же вместе с Марой допущена в библиотеку. Женщины плотно прикрыли за собой дверь.
— Мы едем в Лондон, — сказала Лилиан и вручила Маре билет первого класса на самолет компании «Британские авиалинии».
Мара убедилась, что Лилиан, женщина далеко не бедная, всегда путешествует с комфортом.
— Лондон?
— Да, за тем самым протоколом. Впредь будьте поосторожнее с просьбами, Мара, — вдруг их все-таки выполнят.
— Здорово. Когда?
— Сегодня вечером. Так что вам придется побеспокоиться насчет паспорта.
Остаток дня Мара и Лилиан не разговаривали: завершали свои дела, кроме того, Мара удостоверилась, что ее другими процессами в «Северине» тоже будут заниматься во время ее короткого отсутствия. Мара все время возвращалась к оставшимся без ответа вопросам о Курте Штрассере и его махинациях, а Лилиан затыкала дыры в провенансах других полотен, приобретенных «Бизли» у Штрассера. Час отлета приближался, поэтому они упаковали все материалы, включая оригиналы документов по Штрассеру, а также все копии. Не оставалось времени запереть их в надежное место, и ни та ни другая из женщин не хотела оставлять бумаги без присмотра.
Они покинули здание «Бизли» тем же скрытным образом, каким вошли, появились из темного лабиринта библиотеки и зажмурились от дневного света, начавшего угасать. Как раз в ту секунду, когда к обочине подъехал лимузин Лилиан, Мара услышала, что ее кто-то окликнул. Она со страхом обернулась.
— Приветствую вас, мисс Койн! Давно не виделись! — Ларри помахал ей издалека.
Мара наклонилась к окошку машины, куда успела забраться Лилиан.
— Что мне делать?
— Ступайте и поговорите с ним как ни в чем не бывало.
— А если он спросит, как я здесь оказалась?
— Просто объясните ему, что заехали за последней стопкой документов, необходимых для дела.
