слишком тусклое для человеческих глаз освещение. Высокие потолки почти терялись в тенях. Единственное окно на противоположной стене плотно закрывали ставни. Вдоль стен разместились книжные шкафы, рядом с которыми расположились несколько диванов и небольших журнальных столиков. На крайнем из них приглушенно горела лампа с темно-розовым абажуром. Раньше такие вещи мне доводилось видеть только в гостях, у бабушки Феникс. Но если в маленькой квартирке на окраине Зеленого пахло супом, кошачьей шерстью и геранями, то здесь ощущался едва заметный аромат свежемолотого кофе, пожелтевших от времени страниц и дерева. Зал чем-то напоминал библиотеку в старинном особняке…
Старинном… Хм…
Если рассуждать логически… Расположенный в пределах Зеленого большой дом с библиотекой, в которой множество далеко не новых книг – раз. Безопасное место, по мнению леди Элен – два. Мало света, закрытые наглухо окна, тишина и вместе с тем ощущение постоянного присутствия за плечом – три.
Если не ошибаюсь, мы попали прямиком в резиденцию шакарского клана Зеленого города.
Пожалуй, это единственно возможный вариант: собственных зданий, подходящих для размещения в них штаба, у ведьм нет. Равейны слишком неорганизованны, чтобы собираться в кучку и решать что-то сообща, поэтому исторически сложилось так, что единственным местом, где могут проходить важные мероприятия, остается Замок-на-Холмах и город вокруг него, который королевы крепко держат в своих цепких руках.
Что же касается отношений ведьм и вампиров, то в последнее время все чаще шакаи-ар и равейны действуют согласованно. Просчет инквизиции, попытавшейся поссорить два народа и развязать войну, обернулся для нас заключением прочного союза. И наверняка первым, кроме королев, к кому поспешила обратиться за помощью мама, узнав о нашей с Ксилем безумной вылазке, оказался Ирвин – глава клана ар-шакаи в Зеленом. Элен в свое время тепло поддержала вампира, когда он в результате интриги Смотрителей потерял единственного сына, и ровные официальные отношения между сильнейшим ар-шакаи нашего города и самой могущественной – до инициации нашей звезды, разумеется – ведьмой переросли в крепкую дружбу. Пожалуй, роднее для моей семьи был только один вампир – Пепельный князь.
Кстати, где он может сейчас находи…
– Явилссссся… – неожиданно зашипели над ухом, и я не сразу узнала в жутковатом сипе с отчетливыми змеиными интонациями глубокий низкий голос Тантаэ. – Ссссладкий нашшш… Бессспечный…
Максимилиан побледнел и отшатнулся в сторону, вскидывая ладони, и начал быстро-быстро что-то говорить на свистящем шакарском наречии. Я обернулась посмотреть, что так напугало Северного князя, и невольно отступила на несколько шагов назад, оседая в кресло. Спокойный, холодный, уравновешенный Тантаэ выглядел сейчас очень… демонически. Дорогой костюм темно-синего оттенка по-прежнему сидел безупречно, волосы все так же были гладко зачесаны и собраны в аккуратный хвост, но этот хищный оскал, и кровожадный блеск глаз цвета вишни, и слишком уж длинные и острые когти …
Все излияния Северного князя Тантаэ оборвал короткой, рваной фразой, в которой я не сумела разобрать ни одного слова. Максимилиан вздрогнул и посмотрел на меня почти умоляюще.
– Найта, пожалуйста, ну скажи ему, что мы ничего такого не…
Из горла Пепельного князя вырвался то ли хрип, то ли всхлип, полыхнули темно-красным, раскрываясь, крылья, Максимилиан с отчаянным «Та-а-ай, не надо!» сиганул куда-то вбок…
Я нервно дернулась, невольно отодвигаясь вместе с креслом подальше от расползшегося уже на половину зала туманного пятна, в котором вишневый цвет перемешался с иссиня-черным. В глубине этой «области высокого напряжения» что-то ломалось, трещало и грохало, периодически раздавались вопли на шакарском и эльфийском языках и такие звуки, будто кто-то кого-то пытается приложить беспечной головой об стену или пол, но встречает упорное сопротивление.
На плечи мне вдруг опустились холодные руки.
– А вот и твой час пробил! – зловеще захохотали за спиной. Я взвизгнула, подскочила, оборачиваясь, и чуть не умерла от облегчения, увидев всего лишь бессменного ухажера Джайян.
– Птица, чтоб ты в бездну провалился! – выругалась я, хватаясь за сердце. – Нельзя же так людей пугать.
– Кого – нельзя, а кого – очень даже нужно, – Пассер Ди сощурил серо-зеленые глаза, из которых без следа исчезло обычное насмешливо-покровительственное выражение. Обаятельный Птица обернулся Очень Сердитым Магом, спорить с которым настоятельно не советовал здравый смысл и инстинкт самосохранения – пусть бы даже этот маг не вышел ростом и телосложения был весьма хрупкого. – Вы чем думали, когда ломанулись на эту чертову базу? Герои света, блин. Никаких мозгов, зато куча благородных идей. Да я чуть не поседел, когда узнал, куда смылась моя Джей и в какой компании!
На меня вдруг накатила апатия. Да что за день такой дурацкий! Каждый норовит упрекнуть и объяснить, какие мы были идиоты, даже толком не разобравшись в ситуации.
– Ди, перестань, – я поморщилась, массируя пальцами виски. Где-то в глубине черепной коробки начинала зарождаться мигрень. – Я уже поняла. Сначала Клод, потом мама, теперь ты… Осталось только нотации от Тантаэ дождаться для комплекта. Да, мы повели себя необдуманно, но ведь закончилось все хорошо?
– Ты еще скажи, что больше так не будешь, – слегка поостыл Птица. Теперь, когда он успокоился и перестал орать на меня, как на школьницу, стало заметно, что ему пришлось несладко. Под глазами залегли тени, вокруг губ образовались тревожные морщинки, и даже светлые волосы заметно потускнели. – Как дети, честное слово… Впрочем, вы и есть дети – равейны, если не ошибаюсь, становятся совершеннолетними только в пятьдесят, и, глядя на вашу дружную сумасшедшую компанию, я что-то не хочу спорить с такой точкой зрения на процесс взросления. Ладно, хватит дуться, идем в гостиную, – он с сочувствием покосился на меня. – Там чай остывает и ждут твои подружки – в полном составе. Эти, – Ди кивнул на заметно сократившееся и притихшее туманное пятно, – и без нас разберутся. Им есть, что сказать друг другу.
«Ох, надеюсь, они не очень покалечатся», – подумала я, следуя за Птицей. У Тантаэ сил, конечно, не хватит с Ксилем справиться, но вот Максимилиан от испуга может шарахнуть, не подумав.
Идти оказалось не далеко – буквально соседнее помещение. И обстановка там была гораздо уютнее, чем в зале, который мы покинули. Паркет того же темного оттенка, но гораздо более потертый, гобелены – с разрушенными замками, с осенними пейзажами. Справа почти всю стену занимал книжный шкаф со стеклянными дверцами. У окна расположились два дивана, которые и оккупировали мои подруги, и небольшой, наверное, журнальный столик, сейчас заставленный кружками с чаем и вазочками со сладким. Феникс тихонько дремала с наушниками, сонно цепляясь в кружку, Айне разглядывала книги, а Джайян с Этной болтали вполголоса.
Вот эта девушка повышенной сейсмической опасности и заметила меня первой.
– А вот и наша потеряшка, – многообещающе улыбнулась Этна, наматывая на палец огненно-рыжую прядь. – Ну что, готова к головомойке? – я рефлекторно сжалась. – Ладно, расслабься. Я уже этим, – она кивнула на огненную мастерицу и Джайян, – все высказала. И как вы могли без меня упилить, а? Все, на следующую базу пойдем полным составом, чтоб земля содрогнулась.
Пока что содрогнулась только я. Нет уж, хватит с меня «великих битв». Пусть этим Риан занимается вместе с кланами.
– Найта! – радостно завопила очнувшаяся от дремы Феникс и кинулась ко мне, чудом не опрокинув собственную чашку. – Мы уж думали, что Ди тебя от огорчения случайно убил насмерть…
– Убил насмерть? Это как? – немного насмешливо поинтересовался Птица, подсаживаясь к Джайян. Судя по надутому виду валькирии, ей тоже досталось от Ди и мириться с ним она пока не собиралась. Впрочем, маг, как обычно, проигнорировал этот факт, прекрасно понимая, что они все равно никуда друг от друга не денутся. – Расскажи, может, возьму на вооружение…
– Ну, просто убил, – подумав, жизнеутверждающе заявила Феникс, плюхаясь обратно на диван. Я устроилась рядом с ней. – Ты ее тоже поругал, как нас?
Птица только устало махнул рукой и потянулся за крекером. Сладкое он не особенно уважал, а пустой чай ему, наверное, пить не хотелось.
– Вас бесполезно ругать. Один бардак в голове. Ведьмы, что еще скажешь? – вздохнул он. – Джей, хватит хмуриться. Будешь шоколадку?
