— Сам не знаю,— помолчав, вздохнул центурион.— Кто-то же должен остаться. Для такого солдата, как я, всегда найдется работа при любом императоре — махать мечом я умею, а у Рима много врагов, но, знаешь...— Он развел руки в стороны, словно недоумевая.— Знаешь, мне жаль его. Не могу понять почему, но жаль. Но,— он махнул рукой,— пойдем, он ждет меня.
Никий остался у двери в императорские покои, а Палибий, коротко постучав, вошел. Дверь осталась полуоткрытой, Никий услышал, как Нерон тревожно спросил:
— Ну что? Что, Палибий?
— Я принес плохие вести, принцепс,— ответил Палибий.— Мне передали, только что закончилось совещание в сенате. Они постановили предать тебя смерти по обычаю предков.
— Проклятые! — простонал Нерон и вдруг, спохватившись, спросил едва ли не с интересом: — А что это значит, по обычаю предков? Как они собираются казнить меня?
— Я не смею, принцепс.
— Говори! — срывающимся на фальцет голосом прокричал Нерон.
Тогда Палибий объяснил (голос его звучал вполне ровно):
— Голову осужденного зажимают в специальные колодки, а самого секут розгами по спине, пока не наступит смерть.
— О-о! — снова простонал Нерон.— Я не вынесу этого, я не вынесу этого, Палибий! Может быть, мне выйти на форум и обратиться к народу? Или нет — ехать в казармы преторианцев и поднять их!.. А, Палибий, скажи!
— Поздно,— сказал Палибий.— Ты просто не дойдешь до форума, а казармы преторианцев давно пусты.
— Но что же делать?!
— Ты должен уйти.
— Уйти? Но куда, Палибий, куда?
— Мне тяжело говорить тебе это, но ты должен принять смерть.
— Ты хочешь, чтобы я умер? — воскликнул Нерон так, словно не вполне понял, о чем сказал ему центурион.
— Я хочу, чтобы ты избежал позора,— ответил тот.
— Но я не могу, я не хочу этого, и никто не смеет, никто не смеет...— Он не договорил, наступило молчание, потом Никий услышал всхлип.
— Здесь Никий,— произнес Палибий.— Ты позволишь ему войти?
— Никий? — спросил Нерон отрывисто.— Какой Никий?
Не отвечая, Палибий позвал:
— Войди.
Никий вошел. Сидевший в кресле Нерон поднял голову. Лицо его казалось опухшим, на глазах слезы, волосы растрепаны, одежда в беспорядке. Некоторое время он молча смотрел на Никия и вдруг, протянув к нему руки, проговорил жалобно:
— Никий, Никий, как же я ждал тебя!
Никий смущенно взглянул на Палибия, тот указал глазами на Нерона. Никий приблизился. Нерон крепко обнял его и заплакал, дрожа всем телом и уткнувшись в грудь Никия лицом. Подошедший сзади Палибий шепнул на ухо Никию:
— Уговори его.
Нерон, как видно, услышал. Резко поднял голову, оттолкнул Никия, упал в кресло, поднял руки, словно заслоняясь от кого-то:
— Нет! Нет! — потом сказал, обратившись к Никию и указывая пальцем на центуриона: — Скажи, скажи ему!..
Никий оглянулся на Палибия, тот кивнул, прикрыв глаза.
— Ты должен! — неожиданно для самого себя твердо выговорил Никий.— Ты должен сделать это, принцепс!
— И ты, Никий! — простонал Нерон и, прикрыв лицо ладонями, уронил голову на грудь.
Некоторое время он сидел так — безмолвно, не шевелясь. Тишина прерывалась лишь скрипом калиг Палибия, когда он переступал с ноги на ногу. Наконец император медленно поднял голову. В лице его уже не было прежней растерянности.
— Хорошо, я сделаю это,— глухо проговорил он.— Только не здесь, мне нужно выехать из Рима.
— Но, принцепс!..— начал было Никий, но Палибий перебил его, выступив вперед:
— Здесь недалеко, между Соляной и Номентанской дорогами, на четвертой миле от Рима, усадьба моего приятеля, вольноотпущенника Фаона, мы можем поехать туда.
— Да? — вскинулся Нерон, и в лице его мелькнула надежда.— Едем, Никий, едем сейчас же.— Он посмотрел по сторонам, словно ища слуг, но, вспомнив, что никого нет, махнул рукой. — Одеваться, Никий, одеваться!
— Приготовь его,— шепнул Палибий Никию,— я схожу за лошадьми.
Центурион ушел, Никий принес из соседней комнаты длинный плащ с капюшоном, тщательно укутал Нерона. Тот стоял неподвижно, то бормоча под нос что-то нечленораздельное, то всхлипывая.
— Мы можем идти, принцепс.— Никий указал на дверь.
— Постой! — Нерон ухватил Никия за рукав, заглянул в лицо.— Скажи мне, Никий, я мужественен? Я отважен?
— Да, принцепс,— твердо ответил Никий.— Я никогда в этом не сомневался.
— И ты по-прежнему любишь меня?
И Никий ответил:
— Да.
Вернулся Палибий, доложил, что все готово и можно ехать. Они вышли к задней части дворца, там их ждали три оседланные лошади. Ни Никий, ни Палибий не подумали поддержать Нерону стремя — он ничего не заметил, проворно вскочив в седло.
Самым трудным оказалось выехать из города. Улицы были заполнены кричащими толпами. Никий слышал, как один горожанин сказал другому, указывая на них:
— Они гонятся за Нероном.
Другой, уже у самых ворот, попытался схватить поводья лошади Палибия, ехавшего впереди.
— Эй, солдат,— крикнул он,— что там слышно о Нероне?
Палибий грубо оттолкнул ногой наглеца, а Нерон еще ниже наклонил голову.
Город остался позади. Странно — особенно после толчеи на улицах,— но дорога была совершенно пустынна. Только когда уже проехали полпути до усадьбы, Палибий, приблизившись к Никию, кивнул за спину и сказал тихо, чтобы не услышал император:
— Посмотри.
Никий оглянулся. Держась примерно в двух стадиях, за ними ехал одинокий всадник.
— Думаешь, за нами? — шепнул Никий Палибию. Тот пожал плечами:
— Теперь все равно.
У поворота к усадьбе Никий оглянулся опять — всадник следовал не отставая, но и не приближался. Вдруг Никий подумал о Симоне, вгляделся, приложил ко лбу ладонь. Но солнце било в глаза, и ничего рассмотреть было невозможно.
Съехав с дороги, они поскакали по узкой тропинке, ведшей к усадьбе. С обеих сторон росли кусты густого терновника, острые шипы рвали одежду. Когда они добрались до задней стены виллы, у всех троих одежда свисала клочьями. Нерон слез с лошади, сел под стену, с гримасой боли потрогал глубокие царапины на лице и руках. Почти простонал, оглядывая своих спутников:
— Мне больно, надо перевязать.
Никто ему не ответил. Палибий прошел вдоль стены, позвал негромко:
— Сюда!
Никий помог Нерону подняться. Палибий полез первым. Взобравшись на стену, протянул руки Нерону; Никий подсаживал снизу — тело императора показалось ему тяжелым и мягким. Никий залез на стену, когда Нерон и Палибий были уже на той стороне. Он посмотрел на тропинку, по которой они ехали, и никого не
