адвокат, а паяц, клоун. Что он сможет предъявить суду, кроме своих штучек?
Вне зала суда, где он вынужден строго придерживаться фактов, он и вовсе ничего собой не представляет. А если правильно выстроить факты, то я и сам сумею выставить его на посмешище. Все графство, весь штат увидят, как Хэнк Уильяме вывел Коссмейера на чистую воду.
Вот черт! Ведь я так и не поговорил с Луаной. Она не станет меня слушать, хотя могла бы и послушать хоть раз. Да Бог с ней! Чего от нее ждать? А чего ждать от Коссмейера? Ему придется побеспокоиться и подготовить факты, иначе придется ему приятно улыбнуться и сказать — извините, должно быть, тут какая-то ошибка. Должно быть, бедная женщина вконец спятила.
Да что вы, я весь вечер провел дома, вместе со своей сестрой. И Лили это подтвердит.
Господь всемогущий! Откуда у меня эти мысли? Никогда в жизни я не смог бы пойти на такое. Никогда в жизни не смог бы никого обидеть.
Но ведь они-то были на это способны. Разве они не обижали меня? Почему они не оставят меня в покое?
Но если я ничего не сделал, что же сказать Лили?
Удастся ли мне снова обмануть ее? Сочинить еще одну правдоподобную историю и убедительно преподнести Лили? Тогда я выиграю время, чтобы найти какой-то выход. А может, и вовсе ничего не делать? Знаете, ничего не делать — тоже своего рода решение.
Но мысль о том, что придется обманывать Лили, пугала меня. Стоило вспомнить, что она вытворяла утром, и у меня пропадало всякое желание ей лгать.
Да это было и ни к чему. Ведь можно было придумать что-нибудь другое, более безопасное.
Господи! Я просто не знал, на что решиться. Я знал, чего хочу и на что способен, но знать и действовать — разные вещи.
В бутылке оставалось не больше трети. Я поднес ее к губам и сделал три больших глотка, перевел дух и сделал три других. Потом закашлялся, оступился и выронил бутылку.
Теперь в ней ничего не осталось. Я вздрогнул и вытаращил глаза. Да так и застыл, как будто аршин проглотил.
Пнул бутылку ногой. Это рассмешило меня, и я с хохотом потряс кулаком в воздухе.
После этого спустился по лестнице, сел в машину и уехал.
Домой я добрался около четверти девятого. Лили встретила меня в прихожей, готовая к действиям, но я ее опередил.
— Одну минутку, — начал я. — Выслушай меня, а потом, если у тебя будут ко мне вопросы, я с удовольствием на них отвечу. Ты хочешь мне напомнить, что...
— Генри, — пробормотала она, — Генри...
— Ты собираешься напомнить, — я повысил голос, — что я был против этого визита к Луане. Говорил, что при положении, которое я занимаю, это было бы крайне опрометчиво. Но ты настаивала. Поэтому...
— Генри, — ее голос задрожал, — ты... виделся с ней?
— Естественно. По-твоему, где я был весь вечер? И все оказалось даже хуже, чем я предполагал. Теперь что бы ты ни делала... да что с тобой такое?
Она зажала рот руками и попятилась от меня.
— Да ты пьян. Ты сам не знаешь, что...
— Да, я немного выпил, всего пару глотков, и не желаю выслушивать никаких рассуждений на эту тему.
— Замолчи! — Ее голос сорвался, она всхлипнула. — Послушай меня, Генри, несколько минут назад звонил шериф. Я так и знала, что ты опять сделал какую-то глупость, потому что тебя долго не было. Я не стала ему говорить, что тебя нет дома. Сказала, что ты принимаешь ванну. Теперь ты должен ему перезвонить.
Я почувствовал, как внутри меня все похолодело, и душа медленно сползла в пятки.
— З-зачем? Что случилось?
— Ты сам знаешь. Ты до того пьян, что... Ты убил ее — вот что! Луана мертва!
Доктор Джим Эштон подъехал к дому сразу вслед за мной, и внутрь мы вошли с ним вместе. Джим держался напряженно. Удивительно, хотя, может быть, ничего удивительного в этом и нет, но я был совершенно спокоен и уверен в себе. Правда, был момент, когда я чуть не сбежал, но сумел с собой справиться. Туман в мозгу рассеялся, а с ним ушла и неуверенность. Мои чувства обострились, я был напряжен, взвинчен, и чувствовал себя в прекрасной форме.
Шериф Джеймсон с парой помощников уже ждали нас в доме. Я переговорил с Джеймсоном, потом зашел в столовую и задал несколько вопросов Ральфу Девору. Он был сильно расстроен, но я бы не сказал, что новость его убила. На все мои вопросы он дал ясные и четкие ответы. Должен сказать, что они меня вполне удовлетворили. Я похлопал его по спине, выразил свои соболезнования и сказал, что ему не о чем беспокоиться. Потом вернулся в коридор.
Луана Девор лежала у подножия лестницы, одетая в ночную рубашку. Несмотря на то, что лежала она на животе, ногами к лестнице, ее шея была вывернута, и голова обращена лицом вверх. Губы разбиты и покрыты коркой засохшей крови. На лице виднелись и другие следы от ушибов. Шея, естественно, оказалась сломанной.
Джим закончил осмотр, и мы направились в столовую, чтобы составить заключение. Я сказал ему, что Ральф вне подозрений. Он, конечно, был поражен — ведь кроме меня никто не знал о невиновности Ральфа. Но потом пожал плечами и согласился со мной.
— Я бы сказал, что это несчастный случай. Видимо, она получила телесные повреждения в результате падения с верхней ступеньки. Просто трудно этому поверить, ведь она всю жизнь только и делала, что берегла себя, но от правды никуда не денешься.
Я усмехнулся. В самом деле, странно, что Луана стала жертвой несчастного случая, притом что у стольких людей были основания желать ей смерти. Однако что есть — то есть. Джим считает, что произошел несчастный случай. И я был с ним согласен. И шериф тоже. А раз мы все так считали, значит, так оно и было, и пришлось бы изрядно попотеть, чтобы доказать обратное.
Я снова засмеялся. Джим бросил на меня странный испытующий взгляд, и мне стало неловко: наверное, мой смех прозвучал на этот раз слишком громко. Я поинтересовался, о чем он хочет меня спросить.
— Ничего особенного. Только... Скажите, шериф звонил вам домой?
— Да, — ответил я. — И что из этого?
— Ничего. Я полагаю, в это время Лили была дома? Ну что ж, тогда отлично. Рад это слышать. Бобби встречался с дочкой Павлова, чему я тоже очень рад. Но все же...
— Ах вот оно что, — протянул я, потому что понял, к чему он клонит. — Послушайте, Джим, только не поймите меня превратно, а сами-то вы где были?
— Довольно! — отрезал он. — Я не желаю обсуждать это здесь.
— Но ведь время смерти установлено приблизительно...
— Я уже сказал, что не желаю обсуждать это здесь. Можем мы встретиться у здания суда минут через пятнадцать?
— Конечно, — я кивнул, — даже раньше.
— Отлично. Так и договоримся.
И он уехал. Я же снова вернулся в коридор.
Ближайшее похоронное бюро находилось в тридцати милях, поэтому надо было ждать, пока они приедут и заберут тело. Шериф Джеймсон согласился остаться и проследить, чтобы все было как следует, а кроме того, позаботиться о Ральфе. Один из его помощников отнес в мою машину кое-какое имущество Ральфа, которое я временно взял к себе на хранение, и я отправился в город.
Машина Джима Эштона уже стояла напротив здания суда. Я подъехал, он вышел мне навстречу и сразу заговорил:
— Вас интересовало, когда наступила смерть, Хэнк. Так вот что я вам скажу: когда жертву обнаруживают быстро, как это вышло в данном случае, время смерти можно установить довольно точно.
