— Моя жена недавно родила мальчика весом шесть фунтов. Мы назвали его Джозеф.
— От всей души поздравляю вас! — искренне произнесла Кейт, недоумевая, зачем он сообщает ей об этом.
— Что ты сказала?
— Я сказала «поздравляю». Это отличные новости.
— Могли бы быть отличными, черт возьми, — раздраженно перебил ее Гримшоу, — вот только у вас в разделе «Рождения и браки» написано, что его имя Джейкоб.
— Джейкоб очень красивое имя, — попыталась выкрутиться Кейт.
— Но это не его имя. С какой стати мне называть своего ребенка в честь печенья?[12]
Судя по всему, речь идет об очередном промахе Джоан при составлении частных объявлений.
Кейт увидела, как полные губы Натаниэля Хардстоуна скривились в усмешке. Его густые волосы, высыхая, начали блестеть и переливаться, цветом напоминая темное золото. Длинная прядь упала ему на глаза — от чего он стал еще более привлекательным, — и Нат откинул ее с безразличием супермодели. В этот момент взгляду Кейт открылись такие высокие скулы, что их, вероятно, можно было разглядеть даже с Луны.
— Гм… хорошо… Я все выясню и перезвоню вам!
Она снова посмотрела на Хардстоуна, и ее сердце тревожно забилось. Теперь он не только наблюдал за ней с нескрываемым интересом, но и — это было очевидно — прислушивался к разговору. Что-то в ее голосе взволновало его. Наверное, страх.
— Хорошо. — Кейт старалась говорить с такой интонацией, словно по телефонным проводам шла передача ценной информации от надежного источника. — Отлично, спасибо.
Она положила трубку и, взглянув в сторону Натаниэля Хардстоуна, заставила себя снисходительно усмехнуться:
— Один из местных внештатных корреспондентов. Как обычно, у него куча идей, ха-ха!
— Внештатный корреспондент откуда? — спросил он.
— Гм… из Слэк-Палисэйдс, — произнесла Кейт первое, что пришло ей в голову.
— Да? — Хардстоун прищурился. — Ты не ошиблась? — Он намеренно потянул букву «ш». — Мне казалось, кроме отца, там сейчас никто не живет.
— А-а… — Вот черт! Какая же она идиотка — забыла, что весь поселок провалился в преисподнюю, или, правильнее будет сказать, в угольные шахты! Кейт снова задумалась, не замешан ли Хардстоун в делах «Фантазии». Что, если это не плод больного воображения Даррена и Фреи?
— Хотя постой! — Лицо молодого человека озарила улыбка. — Я совсем забыл, там живет кое-кто еще. По соседству с нами, правильно?
Спасена! Кейт согласно закивала.
— Какой-то футболист, — продолжал Хардстоун. — Его зовут Игорь Блаватский, он играет за «Юнайтед».
Кейт широко улыбнулась, словно подтверждая, что именно он и есть внештатный корреспондент.
— Хотя он ни слова не знает по-английски, — хитро заметил Натаниэль.
В этот момент открылась дверь и в кабинет вошел абсолютно промокший Даррен. Пряжки на его ботинках звенели как колокольчики на оленях Санты.
Улыбка исчезла с лица гостя. Он уставился на полиэтиленовый пакет, который Даррен водрузил на голову, чтобы спасти свои «иглы» от дождя. Несмотря на все меры предосторожности, макияж младшего репортера был испорчен и по его щекам текла тушь. К тому же сегодня он выбрал мертвенно-бледную помаду.
— Это Даррен, — пробормотала Кейт, — мой коллега.
Даррен коротко кивнул Хардстоуну и, переключив все внимание на Кейт, крепко стиснул ее в объятиях. Его старая армейская шинель промокла насквозь, и от нее сильно пахло креозотом. Но он выглядел довольным, и его глаза — все в черных кругах от туши — блестели от возбуждения.
— «Велветс» получили ангажемент! Ура-а-а!
— Значит, ты звонил Джелин? У Даррена своя группа, — объяснила она Натаниэлю.
Но сын владельца газеты лишь пожал плечами:
— Ради Бога!
Даррен посмотрел на него с неприязнью.
— Джелин Шоу, — повернулся он к Кейт, — задала мне очень странный вопрос.
— Какой?
Даррен осторожно снял пакете головы и провел руками по волосам.
— Ну, я пытался представить нас в выгодном свете: говорил, что «Велветс» исполняет высококонцептуальную музыку и так далее, но она сразу прервала меня. Сказала, что ее это совсем не волнует, а интересно лишь одно, сможем ли мы… — Он с озадаченным видом замолчал.
— Стоять? — Кейт постаралась не улыбнуться и почувствовала, что презрение на лице Хардстоуна сменилось скептической усмешкой.
— Да. — Даррен удивленно захлопал ресницами. — Откуда ты знаешь? Да, именно стоять. На ногах… Очень странно.
— И что ты ей ответил?
— Сказал, что, конечно, «Велветс» без проблем играют стоя. Боже мой, сможем ли мы это сделать? Да мы стоим ровнее и лучше всех в музыкальном мире! Так что в пятницу мы выходим на сцену! — Даррен помахал кулаками, словно боксируя с воздухом. — Отличный результат, не правда ли?
— Ну, что скажешь? — шепотом обратилась Кейт к Даррену.
В офис только что приехал Деннис Уэмисс и, восторженно суетясь, провел гостя в свой крошечный кабинет.
— Скажу, что у нас еще остался пирог, который бедняга Джоан принесла на прошлой неделе, чтобы отметить день рождения принцессы Евгении. Мы можем почтить ее память минутой молчания, пока будем его есть. Я говорю про Джоан, а не про принцессу.
— А я спрашиваю не про пирог… — Кейт взглядом показала в сторону кабинета Уэмисса. — А про него… Натаниэля Хардстоуна.
— А-а. — Даррен с умным видом покрутил одно из колец в носу. — Ты говоришь о мистере Сексе-на- Палочке?
— Раз уж ты заговорил об этом, мне кажется, что он довольно красив.
— Да, судя по твоему виду, ты на это и рассчитывала! — Даррен насмешливо взглянул на нее.
Кейт смутилась.
— Хотя, если тебя интересует мое мнение, этот тип выглядит неплохо, — добавил Даррен, — но в нем есть что-то, что мне не нравится.
— И это, видимо, то, что он не проявил никакого интереса к выступлению «Денхоулм велветс»? — едко поинтересовалась Кейт.
— Думаю, ты меня с кем-то путаешь… Потому что мне наплевать на его мнение! — Глаза Даррена зажглись гневом. — Кейт, перестань, ты же видишь, какой он засранец!
— У него прелестный зад, если ты об этом!
— Heт, совсем не об этом, — еще сильнее разозлился Даррен.
Кейт решила, что нет смысла развивать эту тему, пока Даррен в таком настроении. Она вернулась к подборке «В этот день пятьдесят лет назад». Эту старую, насчитывающую уже не один десяток лет, рубрику они с Дарреном готовили по очереди, и на этой неделе был ее черед. Для этого приходилось спускаться по крутой лестнице в темный подвал — настолько сырой, как будто он находится под водой, — где хранились огромные и тяжелые подшивки номеров «Меркью-ри» в кожаных переплетах.
Здесь, в мерцающем тусклом свете фонаря, среди ничем не примечательных городских новостей пятидесятилетней давности им приходилось выискивать наименее скучные, а потом тащиться обратно в офис и пытаться засунуть толстую, негнущуюся подшивку в ксерокс, чтобы снять с нее копию.
В эту подборку очень часто попадали новости о закладке фундаментов давно снесенных зданий, а также выцветшие фотографии, на которых бледные футболисты, причесанные на косой пробор, махали
