Преодолевшие фортификационную полосу членистоногие воины, крайне немногие, устремились в сторону хоть и не близкого, но сулящего спасение леса.
Прямиком в лапы к четвертому взводу.
Филипп сразу выбрал для себя двоих. У одного на спине болтались гранатомет и сумка с боеприпасами. Другой размахивал двумя пузатыми бутылками с «молотовским коктейлем», только чудом не уничтожившими хозяина в аду горящей деревни. Возможно, он вылупился в рубашке. Филипп собирался это проверить.
Он тщательно прицелился и мягко нажал спуск.
Счастливчик кувыркнулся, пробороздил по жесткой стерне и затих. И то сказать, какая рубашка в яйце? Филипп перевел прицел на следующего. Но, оказывается, кто-то из ребят его уже опередил. Гранатометчик бился, уткнувшись передней частью корпуса в муравейник. Сумка отлетела в сторону и раскрылась, демонстрируя матовые цилиндры запасных гранат. Закопченная труба фаустпатрона торчала из-под агонизирующего тела.
Парочка последних живых онзанов дергалась в сетке, сброшенной на них с вернувшейся «четверки». Сеть неумолимо сжималась, упаковывая пленников в бесформенный кокон. Кокон вознесся на оранжевом канате в воздух и повис, раскачиваясь, под брюхом транспортера. Пленённым врагам предстояло бесславное возвращение на родину. Именно они должны были известить главное рачье командование: увы, мы вновь разбиты, притом наголову.
Операция продолжалась не более пятнадцати минут и завершилась плановым успехом, еще раз продемонстрировав полнейшее военное превосходство Легиона над отсталым во всех смыслах супостатом.
Бойцы покидали окопы, перешучиваясь и хвастливо подсчитывая количество застреленных тварей. Рукопашная схватка также не принесла онзанам успеха. Не было даже сколько-нибудь серьезно раненных.
Деревня догорала.
Филипп одним махом выпрыгнул на бруствер и потянулся. Присел несколько раз, разгоняя кровь, забросил привычным движением карабин за спину и двинулся к взводному транспортеру.
Лейтенант Василиса стояла около сетки с онзанами и мелодично курлыкала на их языке. Объясняла, что если кто к нам с мечом – тому по зубам. Однозначно. Попомните, мол, и детям своим завещайте! Подавленные молниеносным разгромом, неприятельские солдаты безмолвствовали. Василиса на прощание свистнула с переливом и махнула Петрухе рукой.
Транспортер поднялся над полем боя и, заложив красивый пируэт, направился к входу в канал. Пожар там уже потушили. Строители, предусмотрительно скрывавшиеся во время операции поодаль, быстрыми темпами сооружали вокруг входа в канал внушительный саркофаг, призванный навсегда отсечь онзанам доступ в Онуиса Дабаг.
По-видимому, уродливая гора пластокерамики послужит также и многим поколениям аборигенов. Например, как предмет поклонения. Их-то дорогие идолы сгорели вместе с деревней, не оставив после себя и головешек.
«Любопытно, – думал Филипп, – как поступят Братья с жилищами дабагцев? Будут воссоздавать с точностью до молекулы? Вряд ли… Поставят палатки? Тоже маловероятно. И захотят ли еще местные жители вернуться на родное пепелище, носящее явные следы сражения сверхъестественных существ?»
Между тем транспортер с болтающимися в сетке онзанами вернулся назад.
«Должно быть, что-то не готово», – решил Филипп.
Меньшиков, развлекаясь, кружил над позициями четвертого взвода. Пленникам от этого было сильно не по себе – они протяжно выли, замолкая каждый раз, когда стремительно надвигающаяся земля или достаточно толстые ветви деревьев грозили оборвать ниточку счастливо и неожиданно спасенной жизни.
Василиса прижала пальцами лепестки лорингафона к лебединой шее и сказала:
– Достаточно, Меньшиков.
– Есть, мастер лейтенант, – отозвался веселый голос, и транспортер сразу остановился.
В ту же секунду громко рвануло. К транспортеру устремился нещадно дымящий пороховым двигателем снаряд. Подстреленный гранатометчик – тот, что лежал возле муравейника и был всеми наивно принят за убитого – дождался звездного часа. Он не рискнул извлечь фаустпатрон из-под своего тела, опасаясь обнаружить намерения раньше времени. И произвел последний в жизни выстрел отлично сознавая, что обрекает себя на страшную смерть. Закрученный бешеным штопором выхлоп разорвал героя пополам. Но жертвенность его была напрасна. Меньшиков лишь едва-едва сдал транспортер вбок, и ракета ушла в крону близкого дерева. Ударившись об одну из ветвей, ракета взорвалась. Осколки хлестнули по листьям, пробарабанили по корпусу транспортера и распороли сетку с онзанами.
Неизвестно, сколько осколков досталось пленникам. Вывалившись из тесного узилища, они отнюдь не оцепенели в растерянности, а бросились со всех ног в лес.
Филипп тотчас помчался вдогонку. Скоро с ним поравнялась Василиса.
– Где они?
Вопрос насущный – на четырех ногах онзаны двигались по меньшей мере в полтора раза быстрее людей. А по смешанному лесу с густым подлеском и грудами валежника, пожалуй, вдвое. Обтекаемые формы рачьих тел и низкий «клиренс» тоже лили водицу вовсе не на легионерскую мельницу. Словом, беглецы пропали.
– Там, – твердо сказал Филипп и показал рукой. – Там, точно.
– Видел?
– Нет. Для того чтобы знать, видеть не обязательно. Кто-то из них ранен. Может и оба. Глядите, кровь.
Крови было много. К темно-красным каплям примешивались зеленоватые включения.
