— Не факт. Могут и вас заставить.
— Да ну тебя. — Он еще раз глотнул коньяку. — С чего начнешь?
— С осмотра места происшествия. Это единственное следственное действие, которое можно проводить до возбуждения уголовного дела.
— Какого еще места происшествия? — уставился на меня начальник РУВД.
— Набережной, где, по сообщениям прессы, была брошена «ауди» жены Масловского. Кстати, она там стоит?
Начальник РУВД пожал плечами.
— Понятно. Дай мне машину туда съездить и вытащи мне вчерашнюю дежурную смену. Свяжись с начальником ГИБДД, пусть мне пришлет инспектора ДПС, который на набережной работал, ладно?..
Я поднялась и нехотя пошла к выходу. На пороге обернулась и высказала дополнительную просьбу:
— Да, и вообще прокинь всю эту семейку по административной практике.
Какие там за ними машины числятся. Хорошо?
Начальник РУВД вздохнул и снова полез за коньяком.
— А ты мне дашь данные семейки? — крикнул он мне вслед.
…Всего за два часа я установила, что накануне, около семи вечера, на набережную выехала серебристая «ауди». Ее подрезала белая «шестерка», довольно ободранная; «ауди» ткнулась носом в поребрик, из «шестерки» вышли двое, один открыл водительскую дверцу «ауди», другой взял за руку сидевшую за рулем женщину и помог ей выйти из машины. Ее посадили в разбитую «шестерку» на заднее сиденье, и машина уехала. Никакого насилия.
Это мне рассказал вытащенный с «отсыпного» дня инспектор ГИБДД, который все время протирал глаза и зевал, и, как выяснилось, с субботнего утра не смотрел телевизор.
— Дак я и не подумал, что что-то стряслось. Он ей еще руку подал, она вышла спокойно, не орала, не отбивалась. Я, грешным делом, решил, что это ее знакомые остановили, чтобы не сигналить. Она же сама с ними пошла!
— А она машину закрыла?
— А? — Он задумался. — Вроде нет… Не помню. А что, тачку угнали?
— Вам виднее, куда она делась.
— Ну ладно, ладно, — гаишник испугался. — В конце концов, меня никто не просил за ней присматривать.
— Так куда она делась?
— А хрен ее знает. Отвернулся, а ее уже нет.
— А почему отвернулись? На что отвлеклись? — приставала я, ненавидя себя за служебное рвение.
Ну какая мне разница, на что отвлекся гаишник? Главное-то он сказал — никакого насилия, она сама вышла из своей машины и села в «шестерку». Этого достаточно, чтобы вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием события преступления, особенно учитывая отсутствие заявления от заинтересованных лиц.
— На что отвлекся? — парень стал добросовестно припоминать. — Дэтэпэшек в мою смену не было. Злостных нарушителей — практически тоже. Нет, был один урод, он прямо под запрещающий знак повернул, я его притормозил. Пока с ним разбирался, как раз машина и уехала. Я еще подумал — слава Богу, зачем она мне тут…
— Слушай, а этот урод тебя видел, когда выезжал на набережную? — Я перешла на «ты», поскольку парнишка был совсем молоденький.
— Вот это-то меня и возмутило. Пер, как бык на красное. Я еще подумал — сейчас «коркой» махать начнет, раз так борзо вырулил.
— Ну-ну, — поторопила я его. — Махал «коркой»?
— Да нет. Я тогда подумал — значит, пьяный.
— И что, правда, пьяный?
— Да нет. Извинялся, вежливо себя вел. Я не стал в позу вставать, извинился он — и ладно.
— А номер его записал?
— Да нет, — он пожал плечами.
— А что за машина?
— Машина? — инспектор напрягся. — «Девятка» вроде. Серая… Ну, жемчужная. Нет, синяя. Не помню. А это важно?
— Не знаю. А самого водителя узнаешь?
— Может, и узнаю, — нерешительно ответил инспектор. — Если мне его предъявят не в числе ста человек, и если остальные не будут на него похожи как братья-близнецы. Нет, знаете, если мне его покажут одного и спросят, он это или не он, я, может, и узнаю.
— Я понимаю, что про его рост ты мне ничего не скажешь, он ведь из машины не выходил. Ну, хоть лет ему сколько?
— Ну-у… — протянул парень, — ну, тридцать пять — сорок… Может быть… Да, он был в темных очках.
