чтобы в этом случае не подвергли сомнению законность задержания, пусть лучше документы оформит Горчаков.
Мне был предложен транспорт для доставки домой, но я гордо отказалась.
Надо было уже заниматься людьми Масловского; а это, как минимум, шесть задержаний: сам Артемий Вадимович, начальник его службы безопасности Гурин, который самолично прибыл в кафе на встречу с Пальцевым и успешно скрылся оттуда благодаря «помощи» Трубецкого; а также бойцы, которые мочили и закапывали похитителей. А после задержаний — обыски у них у всех дома, на дачах, в кабинетах, в машинах и в гаражах. Если хоть кто-то из них поплывет — то это еще и выезд в лес для осмотра места сокрытия трупов. Кстати, офис надо будет осматривать с участием медика: судя по видеозаписи «допроса» похитителей, на полу кабинета Гурина может быть кровь.
Когда мы проведем первоначальные следственные действия с этими людьми, дело по похищению жены Масловского, скорее всего, придется прекращать за смертью лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности… Хотя не в отношении всех — Пальцев-то пока живехонек.
Я с грустью осознала, что в ближайшие трое суток спать мне, похоже, не придется вовсе. Равно, как и Горчакову, про оперов я и не говорю.
Лешка оформил протокол задержания Пальцева по подозрению в совершении убийства Асатуряна (про убийство еще троих человек он предусмотрительно решил пока в протоколе не писать, чтобы не давить на психику задержанному, если тот вдруг надумает признаться, — все-таки психологически легче признаваться в убийстве одного человека, нежели четверых, а там уже посмотрим) и отложил допрос до утра в связи с тем, что задержанный заявил, что желает воспользоваться услугами адвоката.
Решили, что пока опера работают с Пальцевым, мы с Лешкой быстро подготовим необходимые документы, и можно будет посылать людей на задержания, хотя за Гуриным надо ехать прямо сейчас.
С учетом некоторой психологической несовместимости двух оперативных работников — Царицына и Кораблева, а также с учетом права первой ночи, поскольку информация о встрече в кафе была получена Кораблевым, за Гуриным откомандировали Юрия Андреевича, а Кораблев с Крушенковым остались обрабатывать задержанного Федю.
Разбудили и подняли по тревоге нашего бедного прокурора, тот безропотно приехал в прокуратуру среди ночи для того, чтобы санкционировать обыски и лично осуществлять надзор за расследованием. Кроме того, шеф, чтобы не так было обидно, поднял начальника РУВД и заставил его выделить нам народ для задержаний.
К утру все было забито лицами, подлежащими привлечению к уголовной ответственности.
Когда мы пришли в кабинет к шефу докладывать о результатах — два незарегистрированных газовых пистолета в квартире одного из сотрудников службы безопасности, «беретта» и «чешка збройовка» со спиленными номерами в машине другого, граната в гараже у третьего, — шеф молча указал нам на экран телевизора, стоявшего у него в кабинете. Там как раз передавали пресс-конференцию журналиста Трубецкого. Журналист с видом триумфатора рассказывал, как ему удалось установить местонахождение опасного преступника, о котором он уже информировал читателей его газеты. Правда, на этот раз он предусмотрительно не лил грязь на прокуратуру и милицию, время от времени трогая челюсть и проводя рукой по глазнице. Пресса захлебывалась в восторгах.
На пресс-конференции присутствовал один из вице-губернаторов, молодой еще человек, как пишут наши танатологи — повышенного питания, который от лица администрации заявил, что отважный журналист за свои неординарные действия по задержанию преступника будет представлен к правительственной награде. Камеры нацелились на отважного журналиста; Трубецкой скромно потупился и машинально потрогал челюсть. Я вспомнила, что ходили слухи о неоценимой помощи журналиста Трубецкого, оказанной этому вице-губернатору в нелегкий для него период, когда городская прокуратура всерьез подозревала чиновника в должностных злоупотреблениях. Трубецкой в своих журналистских расследованиях блестяще доказал, что прокуратура дурью мается.
Горчаков в сердцах плюнул и попросил разрешения выключить эту порнографию. Шеф любезно разрешил и предупредил, чтобы мы ждали серию статей про то, как отважные журналисты вынуждены сами расследовать дела и задерживать преступников, пока прокуратура и милиция бездействуют или занимаются ерундой.
— Владимир Иванович, а нельзя его привлечь к уголовной ответственности?
— спросил Горчаков.
— Нельзя, — отрезал шеф. — Статьи для этого еще не придумали.
— А за самоуправство?
— Нельзя, Алексей Евгеньевич.
— Понятно, только у них статьи придуманы, а у нас нет, — проворчал Горчаков.
— В этой ситуации, ребята, можно сделать только одно: набить морду, — неожиданно сказал прокурор. — Но я вам не могу это посоветовать.
Раздался телефонный звонок.
— Да, у меня, — сказал шеф в трубку. — Понял, молодцы. Сейчас они едут.
Положив трубку, он объявил, что задержанный Пальцев готов к употреблению.
— Рекомендую с ним работать Марии Сергеевне, — напутствовал нас шеф. — И поласковее с ним. У мальчика комплекс на почве отношений с женщинами, ему будет приятно. Да что я вас учу…
Мы с Лешкой дружно отправились допрашивать задержанных. В соответствии с пожеланиями шефа Лешке достались сотрудники холдинга, а мне предстояло очаровать Пальцева с его комплексами.
Когда я приехала, Пальцев пил чай с плюшками, и меня попросили немного подождать, не мешать ему.
— Как вам это удалось? — спросила я, подразумевая скорость, с которой удалось развалить заказного киллера.
— Молодой он еще, — ответил Крушенков. — Неопытный.
