Александр Остапович Авдеенко
Горная весна
Глава первая
В конце апреля 1952 года на рассвете из ворот филиала иностранной фирмы, основавшей еще в начале века в Будапеште концессионное предприятие, вышел 12-цилиндровый золотистого цвета «Линкольн». Управлял им Джон Файн, инженер, генеральный секретарь филиала фирмы, азартный автомобильный гонщик. По совместительству Джон Файн был тайным резидентом разведывательного центра «Юг», ответственным за агентурное направление, именуемое в секретных докладах «Тиса». Под этим шифром скрывалась пограничная с Венгрией советская Закарпатская область: Верховина, все города и населённые пункты, лежащие на берегах Тисы, Латорицы и других рек, важные мосты, электростанции, аэродромы, воинские части, железные дороги, связывающие через горные хребты Советский Союз с Чехословакией, Венгрией, Австрией, Югославией.
Джон Файн был в синем с белыми оленями на груди свитере. Рыжеволосая его голова была покрыта шлемом автомобильного гонщика. Шлем — последней модели: не пропускающий света целлулоидный козырёк, прикреплённый к жёлтой сетке из тонких лакированных ремешков. Несмотря на то что Файн покидал Будапешт в субботу — в день, когда обычно выезжал на далекие прогулки, он был не в праздничном настроении. Теперь Файн мчался на своем «Линкольне» не на озеро Балатон, не к устью Тиссы, впадающей в пограничный с Югославией Дунай, не в знаменитый своими винами Токай. Он спешил на запад, в оккупированную Южную Германию. Там, в Баварском лесу, в старинном охотничьем замке, затерянном в горной глуши, Джона Файна ждал «Бизон» — начальник разведцентра «Юг», в систему которого входило закарпатское направление «Тисса».
Джона Файна вызвали шифрованной телеграммой. Над ним, как он догадывался, готовилась расправа за провал «Колумбуса» и за все, что было связано с этим скандальным делом, казавшимся когда-то таким верным. Рухнуло все, что так долго обдумывалось, на что были потрачены огромные средства и усилия. А как хорошо проходила поначалу операция! Кларк — «Колоумбус» удачно перебрался через границу. Потеря тех, кто его сопровождал, не в счёт, она была запланирована. В первые же дни своей жизни в Яворе «Колумбус» должен был надёжно, с помощью документов убитого Ивана Белограя, закрепиться на советской земле. Большие были надежды, но они не сбылись. Файн не получил в положенный срок сигнала, означающего, что Кларк развернул в Яворе свою деятельность. Никакого сигнала не приняла из Закарпатья тайная радиостанция филиала фирмы и в течение другой недели. Эта был крайний срок, это уже означало катастрофу. Как и по чьей вине провалился Кларк, уцелели его помощники или тоже провалились, — все это пока не было известно Файну. Но факт остается фактом. «Колумбус», такой крупный, вышколенный разведчик, потерян. Успел ли он, прежде чем его арестовали, раздавить ампулу с ядом? А если его взяли живым, то сумеет ли он молчать? К сожалению, ему многое известно.
«Что же мне будет за провал „Колумбуса?“ — размышлял Джон Файн. — Если не подоспеет крепкая помощь, дадут по шее, выставят из разведки».
Автострада еще не просохла после ночного дождя, дорога была скользкой, опасной. Но Файн гнал и гнал машину, не сбавляя скорости ни на мостах, ни на спусках, ни даже на поворотах. Слева и справа тянулась бескрайная степь — вековая земля венгерских пастухов. Далеко, на юго-востоке синела тяжелая, словно дождевая туча, громада Трансильванских Альп. Впереди, с севера надвигались предгорья Белых Карпат.
После трех часов бешеной гонки Файн подъехал к чехословацкой границе и впервые выключил мотор. Откинувшись на спинку сиденья, он отдыхал, пока проверяли документы и осматривали багаж и машину. Полчаса спустя он въехал в столицу Словакии — Братиславу. Позавтракав в первом подвернувшемся под руку кафе, он погнал машину вдоль Дуная по автостраде Братислава — Вена. В полдень он был в Верхней Австрии, в городе Линце, пересек австро-германскую границу и по горной дороге направился в Баварский лес, в отдаленный замок, на расправу к руководителю разведцентра «Юг» недоступному генералу Артуру Крапсу.
Щебеночное шоссе, идущее по склонам горного хребта, все круче и круче поднималось кверху, все чаще петляло. Вечерело. Над зубчатыми горами взошла круглая яркая луна. Воздух становился прозрачнее и прохладнее. Над дорогой одна за другой вырастали мшистые скалы. Наконец, за очередным поворотом лучи автомобильных фар уперлись в высокую ограду, сложенную из циклопических камней и полускрытую вьющимися растениями. Джон Файн несколько раз переключил свет и остановился перед глухими железными воротами, на которых была прикреплена черная дощечка с золотыми буквами: «Высшая школа звероводства Баварии». На световой и звуковой сигналы из сторожевой будки выскочил вооруженный привратник в зеленой полувоенной форме.
— Кто? В чем дело? — спросил он по-немецки с солдатской суровостью.
— Подойдите поближе, — вполголоса, тоже по-немецки, откликнулся Файн.
Привратник осторожно, не снимая рук с автомата, подошел к машине. Файн назвал пароль и нетерпеливо приказал:
— Открывай! Живо!
— Яволь! — Часовой приложил руку к козырьку фуражки, побежал к воротам.
Медленно раздвинулись стальные створки, прозвенел электрический звонок, оповещающий сторожевые посты о том, что на территорию замка вступает гость.
Мягко урча мотором, «Линкольн» прошел по зеленому туннелю, под вековыми пихтами, и неожиданно выскочил на огромную, залитую лунным светом альпийскую лужайку. За дальней границей лужайки возвышался мрачный замок. Стены его были сложены из каменных глыб, потемневших от времени и увитых кое-где плющом. Островерхая черепичная крыша, когда-то малиновая, стала мшисто-пепельной.
Сыростью подземелья повеяло на Джона Файна. Он надел пиджак, снял шлем и направился в замок.
По гранитным ступеням лестницы парадного входа спускался человек в охотничьей куртке, в зеленой шляпе с пером, пышноусый и пучеглазый. Подойдя к приезжему, он почтительно, с угодливой улыбкой сказал по-английски с сильным немецким акцентом:
— Сэр! Шеф назначил вам свидание не в офисе, а в русской биллиардной. Прошу следовать за мной.
Человек с пышными усами проводил Файна в замок боковым, черным входом. Деликатно постучав костяшками пальцев в дубовую филенку высокой резной двери, немец почтительно замер прислушиваясь.
— Да, да. Входите!
Служитель распахнул дверь и молча исчез. Джон Файн перешагнул порог и очутился в так называемой «русской биллиардной» — огромной угловой комнате, обшитой дубовой панелью. Диана, богиня охоты, вырезанная из дерева и подвешенная на толстых бронзовых цепях к темным потолочным балкам, держала в руках большой, светлого дерева обруч, в который по всей его окружности были ввинчены электрические лампочки, льющие на зеленое сукно биллиардного стола матовый свет. На всех четырех стенах висели чучела медвежьих и волчьих голов, оленьи рога. Под ними стояли шкафы с книгами в кожаных переплетах, с бутылками и набором стаканов, рюмок, бокалов, с биллиардными киями и шарами. Бросался в глаза особый шкаф, известный обитателям и частым посетителям замка как «шкаф скорой помощи». В нем хранилось все необходимое «Бизону» для того, чтобы он не скончался скоропостижно, чтобы его износившиеся сердце, мозг, легкие, желудок и почки работали более или менее нормально: кислородный ингалятор, резиновые подушки, наполненные кислородом, склянки с нитроглицерином, со всякого рода аппетитными, слабительными и снотворными жидкостями, патентованные ампулы, таблетки, порошки…
