— Если бы не мечты, нечем бы и на земле было держаться.
— Ну, и какие они, ваши мечты? Рассказывайте!
Резидент отрицательно покачал головой:
— Не будем, сэр, ковыряться в кровавых ранах.
— Так… Не хотите открыть железный занавес своей души. Что ж, я могу сделать сам. — Файн поднял стакан с коньяком на уровень глаз и, глядя на Крыжа сквозь янтарную, искрящуюся солнечными блестками жидкость, начал поднимать «занавес его души». — Вы, Любомир, днем и ночью просите всевышнего, чтобы он послал на земной шар гибель Советам. После установления в Яворе западного образа жизни вы надеетесь получить от нас за свои заслуги пост городского головы, а в придачу — новый двухэтажный дом на Ужгородской, где теперь детсад № 18, виноградники на Соняшной горе, принадлежащие колхозу «Заря над Тиссой». Так или не так, Любомир?
Крыж принужденно засмеялся:
— Почти так.
— Став городским головой, диктатором Явора, — продолжал Файн с воодушевлением, — вам захочется посадить на электрический стул не только всех местных коммунистов, их родственников, но также и всех, кто дружил с ними, кто сочувствовал им. И вы не пожелаете успокоиться до тех пор, пока не достигнете цели — не отомстите за свое низкое существование при Советах. Что же касается вашего быта, личной жизни, то вы привольно развернетесь! У вас в доме будет индивидуальный бар, ресторан, казино, дюжина молодых наложниц.
Файн поднес стакан к губам, медленно, смакуя, выпил коньяк, закусил яблоком.
— Но есть и другой вариант вашего будущего, Любомир. Однажды мы обнаружим, что вы недостойны нашего доверия, не окупаете того количества денег, которые получаете. Тогда… тогда вы попадете под грузовую машину или утонете в Каменице, повеситесь в собственному саду на старой яблоне или выпьете какой-нибудь яд. Может случиться и так, что ваш труп вообще не будет найден. Как видите, Любомир, выбор у вас небольшой. — Файн аккуратно заткнул пробкой бутылку с коньяком, спрятал ее в книжный шкаф и, потягиваясь, зевая, отодвинул с дверцы тайника портрет Тараса Шевченко, взялся за ремни конвектора. — Ну, мой друг, поработаем!
Крыж молча кивнул. Руки его были сжаты в кулаки. Он на волосок был от того, чтобы броситься на «товарища Червонюка», размозжить ему голову.
Файн и не подозревал, какого зверя разбудил. Когда все мешки со взрывчаткой были переброшены в тайник, Файн сел на них и рядом с собой посадил Крыжа:
— Ну, Любомир, догадались, зачем нам прислали такое количество взрывчатки?
Резидент угрюмо покачал головой:
— Нет.
— Догадывайтесь, я разрешаю! Да веселее!
— Гидростанция? — осторожно, неуверенно спросил Крыж.
— Не угадали, Любомир. Туннель!
— Какой?
— Тот, что по соседству с домом вашего друга Дударя.
Крыж резко побледнел и так вскочил с брезентового конвектора, словно мешок был раскаленным.
— Не бойтесь, — усмехнулся Файн. — Не вы будете взрывать туннель, а специалист своего дела.
— Ступак? — вырвалось у Крыжа.
— Да… Если же ему что-нибудь помешает, то это сделает ваш Андрей Лысак.
— Андрей Лысак? Какой же он специалист?
— Не беспокойтесь, сделает! Должен сделать.
— Но он даже не посвящен в наши дела.
— Посвящайте как можно скорее и действуйте. План операции проще простого. Один из этих конвекторов, снабженный взрывным устройством, будет погружен вместе с углем на паровоз, где работает Лысак. Когда паровоз войдет в туннель, Лысак под каким-либо предлогом выбирается на тендер и сбрасывает мешок вниз, на подошву туннеля. За свою жизнь молодой человек пусть не тревожится: взрывное устройство сработает не раньше, чем поезд пройдет через туннель.
«Лжешь ты, гадина!» — подумал Крыж. И он не ошибся. Файн действительно врал. Он отлично знал, что конвектор взорвется в то же мгновение, как только коснется подошвы туннеля.
— Ясно задание, Любомир? — спросил Файн, доставая из сумки пачку новеньких сторублевок.
— Ясно.
— Ну, раз так, то берите аванс, — Файн бросил деньги на колени Крыжу. — Получите в десять раз больше, Как только выполните задание. Доброй ночи!
Ранним утром другого дня, по дороге на работу, Крыж завернул на Железнодорожную улицу, к Лысакам. Открыла ему калитку бывшая монашенка. Она очень удивилась, увидев в такой ранний час друга своей хозяйки.
— Пан Любомир, что-нибудь случилось? Разбудить Марту Стефановну?
— Не надо. Андрей тоже спит?
— Нет, одевается. Он же сегодня начинает свою практику на паровозе.
— Знаю. Вот ради этого я и пришел. Поздравить хочу парня, пожелать счастливого пути.
— Справедливо делаете, по-божески. — Мария освободила проход калитки. — Милости просим.
Андрей стоял перед зеркалом в новеньком «рабочем» комбинезоне и повязывал галстук, когда Крыж вошел к нему в комнату.
— Доброе утро, Андрейка!
Широкая, радостная улыбка расплылась по одутловатому лицу Лысака:
— А, это вы, дядя Любомир! Здравствуйте! Легки на помине! Я только что о вас подумал.
— Интересно, как же ты подумал: плохо, хорошо?
— А почему же мне плохо о вас думать? Не имею никакого права.
— Для этого, мой мальчик, не требуется никакого права. Надо только иметь злое, неблагодарное сердце. А твое сердце, к счастью, и доброе и благодарное. — Крыж осмотрел Андрея с ног до головы, от батевских скороходов до пражского галстука. — Ты на работу собираешься, как на большой праздник. Правильно! Молодец! Работа в жизни человека — настоящий праздник.
Андрей с недоумением оглянулся через плечо на дядю Любомира. Почему он вдруг так заговорил? Крыж протянул Лысаку руку:
— Ну, Андрейка, счастливого пути! Скатертью дорога. Желаю тебе стать лучшим машинистом Закарпатья! Будь всегда здоров и крылат. — Крыж обнял Андрея, крепко поцеловал и, вытирая влажные глаза, торопливо пошел к двери. Но на пороге остановился, будто вспомнив что-то: — Андрей, у тебя память хорошая? — спросил он, нежно глядя на юношу.
— Да как будто неплохая. А что?
— Есть у меня к тебе одна небольшая просьба, Андрейка. Запоминай все, что увидишь по дороге. Решительно все. И особенно присматривайся к железнодорожным туннелям.
— Зачем, дядя Любомир?
— Потом расскажу. Так сделаешь? Сделаешь чисто и аккуратно, я знаю. — Крыж похлопал по розовой, выскобленной бритвой щеке Лысака и вышел.
Глава девятнадцатая
Перед выходом «Галочки» на станционные пути, к поезду, Олекса Сокач увидел в депо своего друга. Как и в былое время, он был одет в черную форму железнодорожника. Олекса спустился на землю, приветствовал Гойду:
— Ты чего здесь, Василь? Возвращаешься на чумазую работу?
— Пока еще не думаю. Пока нравится на новом месте работать. А как у тебя дела? Э, да зачем я тебе такие вопросы задаю! За три версты видно, какой ты гордый и счастливый. Хороший паровоз отхватил,
