Нагорного. Зато в картину панического бегства этот полет вписывается идеально. Однако в Москве он пробыл всего два дня, и, что очень странно, вернулся назад. Будем исходить из того, что назад прилетел не кто-то другой по документам Нагорного, а он сам. Эти два дня пресса вовсю трубила о том, как депутат Нагорный прячется от прокуратуры, портрет беглеца показывали по телевизору, во всех новостных программах, фамилия его звучала чаще, чем реклама прокладок, поэтому кому-то пользоваться документами Нагорного было опасно. Если же предположить, что кто-то специально воспользовался документами Нагорного с целью привлечь внимание то ли к нему, то ли к себе, то и эта версия отпала, потому что более чем за полгода этот факт так и не был использован.
Значит, будем считать, что Нагорный в панике сбежал из города на первом попавшемся самолете, но и в Москве не чувствовал себя в безопасности, поэтому вернулся. Трупа его мы до сих пор не нашли, значит, очень высока вероятность того, что Нагорный до сих пор жив.
Эту вероятность усиливают слухи о том, что именно он должен занять высокий пост лидера организованного преступного сообщества вместо покойного Карасева. Но где же в таком случае он отсиживается — так, что до сих пор никто не знает о его лежбище. Полагаю, что Барракуда дорого заплатил бы за сведения о местонахождении Нагорного, однако Костя явно этих сведений не имеет.
И ведь оттуда Нагорный держит связь со своими людьми! В больнице столько времени не пролежишь, если только это не психушка. Но в психушке не те условия, чтобы господин Нагорный там прописался. Где же он, где?!..
Ладно, оставим пока вопрос о подполье, в которое так удачно ушел Нагорный. Разберемся с трупом его жены.
Предположим — а у нас уже достаточно данных, чтобы это предположить, — что Валерий Витальевич с супругой мирно обедали в тот роковой день в ресторане «Смарагд» у открытого окна. Неизвестный спайпер с чердака дома на другом берегу канала стреляет в них из винтовки и попадает в голову Марине Нагорной. Расстояние большое, может, он целился в самого господина Нагорного, но промахнулся. Так или иначе, Марина падает, сраженная пулей. Охранника Нагорного на месте нету, он отпущен на обед. Возле ресторана стоит только Маринина «ауди». Опасаясь, что сейчас в ресторан придут его добивать с более близкого расстояния, Нагорный вытаскивает из ресторана на улицу тело жены. Кто знает, может, она была еще жива, или ему так показалось. Может, он хотел оказать ей помощь, увезти из-под носа врагов, а в дороге понял, что везет труп. При этом работники ресторана, естественно, все это видят, но решают не вмешиваться, и молчат на следствии. Да, свой мобильный телефон Нагорный выбрасывает в канал прямо у ресторана, прекрасно зная, что по нему можно вычислить его местонахождение.
В панике Нагорный решает труп сокрыть и привозит его к кладбищу, где похоронены его родители; ему известно, что недалеко от могилы есть заброшенный бетонный колодец. В будний день там пустынно, он беспрепятственно перетаскивает тело жены из машины на кладбище и сбрасывает в колодец. А сам несется в аэропорт и хватает билет на ближайший рейс в Москву… Да, Лешки мне очень не хватало, я привыкла свои умозаключения проверять на нем. Так что к концу недели я поймала себя на том, что разговариваю вслух сама с собой.
К тому моменту, когда на пороге моего кабинета нарисовался Кораблев с загадочным выражением лица, я разложила все собранные факты по полочкам, пришла к выводу, что все так и было, и ломала голову над тем, где все это время скрывается Нагорный и как он собирается предъявить себя организованному преступному сообществу.
Однако Кораблев, как всегда, никакой ясности не внес, а только еще больше все запутал.
Он принес мне справку о состоянии валютного счета Нагорного. На момент исчезновения на счете лежало двести шестьдесят три тысячи долларов. К настоящему времени счет похудел на восемьдесят тысяч, деньги со счета снимали шесть раз: первый раз — спустя месяц после исчезновения Нагорного — двадцать тысяч; потом, с периодичностью раз в месяц, — три раза по пять тысяч; еще тридцать тысяч ушли со счета перед Новым годом, то есть месяц назад, и пятнадцать тысяч были сняты на следующий день после убийства Карасева.
Воистину это был день сюрпризов, теперь я таращилась уже на Кораблева.
— И кто, вы думаете, снимал эти бешеные бабки? — небрежно спросил Кораблев.
— Не иначе, как сам Нагорный, — пошутила я, но Кораблев кивнул.
— Правильно. По крайней мере, там, в банке, его собственноручные росписи. Я взял на себя смелость кой-кого из банка допросить, вы мне отдельное поручение напишите.
— И что тебе в банке сказали?
— Все не так просто, — Кораблев сделал значительное лицо. — Эти, прямо скажем, неслабые суммы забирали не из банка.
— А откуда?
— Из обменника.
— Не поняла.
— Вам прощаю, Мария Сергеевна, вы девушка малообеспеченная и некорыстная. Откуда вам знать, что обладатели кредитной карты могут снимать деньги со счета через обменники.
— Я никогда о таком не слышала.
— Вот я и говорю, следователь должен быть знаком со всеми сторонами жизни. А что у нас за следователи, которые знают только нищету, а благосостояния и не нюхали…
— Леня, я тебя умоляю! У нас полно следователей, которые про нищету давно забыли и купаются в благосостоянии. И потом, признайся, ты сам про обменники узнал только благодаря тому, что я послала тебя в банк.
— Признаюсь, — склонил голову Леня. — Продолжаю. Если у вас есть кредитная карта, вы можете прийти в пункт обмена валюты, вам заполнят такую зелененькую бумажку, как обычно при обмене, но на ту сумму, которую вы хотите с карты снять. Там, в обменнике, свяжутся с банком, проверят состояние счета, выдадут деньги, а копию этой зелененькой квитанции отправляют в банк, чтобы они эту сумму со счета списали.
— Но такие суммы!..
— Да, суммы серьезные. Когда первый раз деньги сняли, Нагорный позвонил управляющему в банк, и предупредил, что собирается снять еще около ста тысяч.
— Нагорный?
— По крайней мере, управляющий так считает. Он лично знаком с Нагорным, знает его голос и не сомневается, что тот звонил ему лично. О чем и расписался в протоколе, — Леня метнул передо мной на стол протокол допроса управляющего.
— Круто, — сказала я озадаченно. — Но ведь надо устанавливать, откуда звонили управляющему…
— Ну вы меня за лоха держите, — обиделся Кораблев. — А чем я целую неделю занимался, забросив личную жизнь? Вот справка. В банк звонили с мобильного телефона, который подключался накануне звонка, на один день, и больше ни разу не использовался.
— А кем подключался?
— Ну вот, так я и знал, вам еще скажи, кто подключал. Что б вы делали без Лени Кораблева… Вот справка.
На самом деле справок было две. В одной было написано, что телефон подключался Донцовой Евдокией Степановной, данные паспорта такие-то, в другой — что означенная Донцова почила в бозе за два года до подключения ею телефонного номера.
— Предупреждая ваши дурацкие вопросы, сообщаю, что Евдокия Степановна одинокой была. В родстве с Нагорным, Карасевым, Бородинским не состояла.
— А с Захаровым или Спиваком? — спросила я уже из хулиганства. Ленька хихикнул.
— А?.. — я не успела даже задать следующего вопроса, как получила от Леньки ответ:
— Звонок был из Калининского района, с набережной Невы. Там рядом станция, поэтому место звонка можно вычислить довольно точно. Вот справка.
— Из «Крестов», что ли? — опять пошутила я.
— Хорошо бы, — вздохнул Леня. — Я на всякий случай проверил, вот справка, но Нагорного на тот момент в тюрьме не было.
— Леня, — растроганно сказала я, вертя в руках справку из СИЗО № 47/1
