взором картину случайного обнаружения каких-нибудь расчлененных останков или сгоревшего трупа, — хоть в подвале, хоть в чистом поле; последнее, что придет в голову следователю, пишущему протокол, так это то, что потерпевший стал жертвой сатанистского ритуала. Мы подумаем все, что угодно: корысть, ревность, месть, что там еще из мотивов перечислено в Уголовном кодексе? Но только не ритуальное убийство, если, конечно, трупу в рот не засунут Черную Библию или на спине не вырежут каббалистические криптограммы. Нет, время от времени, конечно, появляются сообщения о ритуальных убийствах, но потом выясняется, что их совершают какие-нибудь провинциальные малолетние самоделкины, начитавшиеся родной желтой прессы с подробными описаниями технологий древнекитайских пыток. Господин Сатана от таких неумелых преступлений дистанцируется.
— Так эта Церковь Сатаны только в Америке существует? — с надеждой спросила я.
Как бы не так! Татьяна Ивановна прикурила новую сигарету и энергично затрясла головой.
— Ну что вы! У нас существует Российская Церковь Сатаны, и Московская. Но они между собой не в ладах, и существуют автономно друг от друга. Ну, например, как Петербургский Союз писателей и Союз писателей России.
— И что, все знают, где они базируются? И кто их возглавляет? И можно прийти туда и посмотреть своими глазами?
— Ну, наверное, можно, — согласилась Татьяна Игоревна, на мой взгляд — без приличествующего ученому энтузиазма. — У них есть почтовый адрес для контактов, абонентский ящик…
— У нас в Питере?
— В Московской области, есть там такой городок — Реутов.
Как должен выглядеть храм Сатаны, я даже не стала себе представлять, чтобы не богохульствовать; хоть я и некрещеная, но понятия о приличиях у меня все-таки имеются.
— Но у нас в городе и в области есть рабочая группа, — добавила моя собеседница. — Да и в других городах России такие группы есть.
— Так они все-таки прячутся в подполье? Что, они — вне закона?
— Ой, Мария Сергеевна, — покачала головой доктор наук Гермгольц, — как раз наоборот. В настоящее время «Российская церковь сатаны», например, планирует получение государственной регистрации как религиозная организация.
— И что, им дадут?!
— Пуркуа бы, как говорят французы, и не па? Если документы будут правильно оформлены…
Все это не укладывалось у меня в голове, мысли путались. И как в регистрационных документах будет написано? Учредитель — Сатана? От частого употребления слова «сатана» у меня начало звенеть в ушах. Татьяна Игоревна будто услышала мои мысли. — Но Сатана, конечно, учредителем не будет; Во главе церкви стоит Совет двух, это вполне реальные люди.
— Татьяна Игоревна, вы так много знаете про сатанистов, и про Церковь Сатаны…
Она вздохнула:
— Хотела бы знать гораздо больше. Но к ним не подобраться, вот, только сайты в Интернете читаю… Литература какая-никакая в руки попадает. И отец Варлам кое-что подкидывает, у него там сатанисты пошаливали одно время. Но я с ним редко вижусь, ему сюда не выбраться, а мне далековато, область все- таки.
— Значит, сатанизм берет свое начало в шестьдесят восьмом году?
— Да что вы! Сатана существует ровно столько, сколько Господь Бог. Значит, сатанизм —как минимум ровесник христианства. Взять хоть орден тамплиеров. Материалы инквизиционного расследования указали на откровенно сатанинский характер организации.
— Тамплиеры? — я удивилась. Рыцари-монахи, вот и все, что я слышала про них. Кажется, это был рыцарский орден, руководил им магистр Жак де Моллэ, которого впоследствии сжег на костре король Филипп Красивый. Моллэ, умирая, проклял его, и это, по преданию, навлекло на Францию всяческие беды. Морис Дрюон, «Железный король», прочитанный в глубокой юности. Лучше бы я историю учила не по романам, а по учебникам.
— Да-да, представьте себе. Вы знаете, как происходило посвящение в члены ордена? Неофит плевал на распятие с изображением Иисуса. Священными культовыми животными были кошка, козел, жаба, то есть животные, традиционно использовавшиеся в черных мессах.
Я поежилась. В тамплиеры, что ли, посвящала неофитов золотая молодежь из областного городка, где мерзко пахнет адское порождение технического прогресса — градообразующий комбинат?
— А кстати, знаете, что сказки про царевну-лягушку вполне могут восходить к сатанистским мистериям? — продолжала Татьяна Игоревна. — В среде тамплиеров практиковалось ритуальное венчание с жабой.
— Потрясающе. А имя Эринберга, Ильи Адольфовича, вам что-нибудь говорит?
— Как вы сказали?
— А Иванова Павла Павловича? — это я спросила уже на всякий случай, заранее зная ответ.
— Ну, последняя фамилия распространенная, но о человеке именно с таким сочетанием я не слышала. И про Илью Адольфовича тоже. Это в связи с сатанистами?
— Да. Допускаю, что Иванов там мелкая сошка, и не достоин упоминания отцом Варламом. Но Эринберг… Это совсем другое дело.Это он всем там, в области, заправлял… — начала я, и осеклась.
А чем, собственно, он заправлял? Объективно-то я имею всего лишь его подпись на договоре займа, который разорил комбинат. Вот и все. А сведения о том, что Эринберг распространял сатанинские библии, пропагандировал сатанизм и прочее, и прочее, получены от неустановленного лица, которое умышленно выдало себя за служителя церкви. И я пока не знаю, с какой целью это лицо внушало нам, что Эринберг — главный по тарелочкам. То ли чтобы привлечь к его персоне внимание, то ли чтобы напугать нас, во всяком случае, меня это уже не удивит, после Иванова. Иванов ведь тоже наверняка приходил меня пугать. Только вот зачем? Голова идет кругом…
11
Выйдя из музея, я немного постояла на улице. За то время, что я провела под гулкими сводами позапрошлого века, погода испортилась. Хоть и было тепло, но с ровного светло-серого неба крапал прямой мелкий дождичек. Судя по всему, это надолго, а я, как всегда, забыла зонтик.
Наплевав на прическу, я побрела по масляно блестевшему асфальту сквозь капроновую завесу колкой дождевой пыли, вдыхая душный влажный воздух. Прямо тропики какие-то, а я и не заметила, как сменилось время года…
Подойдя к метро, я поколебалась, входить ли, поскольку под землю мне не хотелось категорически. Уж не знаю, какой смысл мое подсознание вкладывало в спуск по эскалатору и передвижение на огнедышащей электричке под городскими магистралями и коммуникациями, но у меня вдруг прямо горло сдавило при мысли о необходимости толкаться в переходах и давиться в поезде под землей. Я пошла пешком.
Путь до прокуратуры занял у меня минут сорок. Заодно я поглазела на витрины магазинов с безмятежными манекенами в цветных тряпочках, обнаружила, что вокруг пооткрывалось множество модных кафешек, отметила сезонные тенденции в облике людей, торопящихся куда-то по своим мирным делам. И пожалела, что мои дела не такие мирные.
Прямо возле дверей нашей конторы стояла знакомая машина, в которой ждал Синцов. Завидев меня, он выскочил, хлопнув дверцей, и явно хотел сказать что-то резкое, но сдержался. Да все и так было написано у него на лице: мол, где ты, подруга, шляешься, никому ничего не сказавши, а мы тут с ума сходим, вдруг с тобой чего приключилось и т. п.
Вместо этого он — кремень, а не человек — спокойно заметил:
— Привет. Мокрая совсем.
— Привет, — отозвалась я. — Зонтик забыла.
— Лопух.
— Ага.
— Лопухиня, — поправился он.
— Ага.
Мы постояли, помолчали.
— А ты помнишь, кстати, как мы познакомились? — вдруг спросил Андрей, по обыкновению не глядя на
