Елена Топильская
Ход с дамы пик
* * *
Господи, как мне хотелось спать! Как же мне хотелось спать! Я думала, что стоит мне положить голову на подушку, как я провалюсь в сон, да не тут-то было. И подушка была мягкая, и одеяло теплое, но эти уроды устроились прямо у меня над головой и бубнили, и бубнили, да еще и звенели бутылками, и демонстрировали любовь к ближнему, противными голосами спрашивая: «Машка, пиво будешь? „Балтика", „тройка", мы для тебя брали!» При этом любящие ближнего даже и не ждали моего ответа, булькая припасенной якобы для меня «тройкой», и продолжали чирикать о своем, о девичьем, и только телефон не звонил, подозрительным молчанием взращивая в моей душе тревогу. Я накрылась одеялом с головой и, подумав, еще положила сверху подушку, но пивные лясы проникали и сквозь такой надежный фильтр.
А может, я сама подсознательно не давала себе отключиться от действительности, против своей воли прислушиваясь, не зазвонит ли телефон… Последнее это дело — пытаться заснуть в полуметре от серого аппарата, соединяющего комнату дежурного следователя с дежурной частью ГУВД. Хотя я сама много раз наблюдала, как заведующий дежурным отделением судебно-медицинской службы спокойно спит, прислонясь головой к столику, сотрясающемуся от грохота электрической пишущей машинки, но стоит нежно звякнуть телефончику — мгновенно открывает глаза. Нет, не судьба мне все-таки выспаться на дежурстве…
— ...Это у зама по опере был день рождения, что ли?
— Да нет, у Кольки Асланова, у следователя из РУВД.
— А кто был?
— Ну кто… Опера, урки, в общем — все свои. Они сначала на работе усугубили, потом поехали в лесопарк. Знаешь, как Колька догоняется, когда лень в лабаз тащиться? Я как-то с ним День милиции отмечал; так вот, он, уже изрядно пьяный, «тачку» останавливает посреди лесопарка и из своего табельного «Макарова» стреляет в воздух. Я его за руки хватаю, лепечу — мол, ты что, сейчас повяжут… А он мне — все нормально, подожди. Через пять минут патрульнопостовая подкатывает. На выстрелы примчались. Коля стекло опускает, его ж все знают, и ласково им говорит: «Мальчики, сгоняйте в лабаз, а?» Что ты думаешь? Поехали… Ну вот. После кабинетной пьянки именинника потянуло на природу, погода-то хорошая. Их шесть человек набилось в служебный «фордешник», потащились в лесопарк, а там какой-то пикник у главы администрации намечался, охрана зеленые насаждения прочесывала, и их вежливо попросили отвалить и больше не показывать свои пьяные рожи — они ж все по гражданке были. Ну вот. Они снялись и поехали… Машка, пиво будешь?
— Да, Машка, «тройка», ты ж его любишь…
— На чем я остановился?
— На Машке.
— Нет. О чем я говорил? А-а! Они отъехали метров на пятьдесят, встали в кусты и решили: будем маскироваться. А тут мимо какой-то мужик шел с двумя ведрами зеленой краски. Они у мужика ведра отобрали и в целях маскировки плеснули на рувэдэшный «форд» — ну, под зеленые насаждения закамуфлировали…
— И на стекла?!
— Говорю тебе, весь «форд» зелененький. Причем автослесаря потом удивлялись: как можно было так машину покрасить — ни единого, ну ни единого потека! Если красить в автосервисе, ну хоть пара потеков, да останется. А тут — ровнехонький слой, но и стекла тоже под цвет машины. Машка, пиво будешь?
— Не отвлекайся.
— Ага! Ну вот, они замаскировались и продолжают отмечать; а тут по лесу крадется охранник главы администрации. Он и вякнуть не успел, как они его связали, кляп в рот, в багажник его засунули и опять за свое. А тут рация охранника ожила, того коллеги ищут. Колька Асланов рацию взял, а оттуда: «Кто говорит? Кто?..» Ну, прозвучала известная фраза про пальто… Через две минуты пришли охранники, человек пять. Но наши тоже не лыком шиты — всех вырубили, в кусты побросали… Короче, группу захвата пришлось из города вызывать. Брали их со щитами и автоматами… Потом ребята удостоверения показали, и им велели в главк ехать, а машину служебную на стоянку. Ну они и поехали в город.
— Как? Стекла же в краске!
— Ну так! А все равно туман был, и без краски ни хрена не видно. Но ребята не растерялись. Они на капот посадили эксперта из РУВД, он самый трезвый был…
— А что так?
— Да у него язва, он и не пил совсем — ну, литра полтора только. Ну вот, представляешь — сидят гаишники на посту и видят: выплывает из тумана такой кентавр, сначала показывается человеческая фигура, задумчиво плывущая по воздуху, потом выясняется, что вместо задницы у него — абсолютно зеленая машина без окон, без дверей.
Оба дежурных медика залились пьяненьким смехом, и даже я не выдержала и хрюкнула под своим акустическим фильтром — одеялом и подушкой, и — вот он, долгожданный момент — наш веселый телефончик тоже решил присоединиться к всеобщему веселью и радостно затренькал. Звонил дежурный.
— Але, Мария, это ты?
— Привет, Дмитрич, — ответила я сдавленным голосом, отчасти из-за сдерживаемого смеха, отчасти из-за акробатической позиции, которую я заняла, чтобы не уронить на пол подушку, удержать в руке телефонную трубку и не высунуться слишком из своего теплого гнезда в холодную комнату. Оба эксперта тут же протрезвели и стали внимать каждому моему слову, так как от исхода беседы зависело, останемся мы в главке развлекаться каждый в меру своего разумения, я — в бесплодных попытках выспаться, а они — попивая пивко и травя байки, или один из них отправится вместе со мной в темень, дождь и холод к очередному мертвому телу, которое требуется обслужить по всем правилам судебной медицины и криминалистики. Я давно заметила, кстати, что мертвое тело получает такое количество внимания от довольно обширной группы представителей власти, какое человеку при жизни и не снилось…
— Собирайтесь, ребята, — скомандовал нам по телефону оперативный дежурный Муха. — Труп с ножевыми в парадной. Машина под парами, криминалиста подберете по дороге — он уже с районным следователем отработал на Правом берегу.
— Глухарь?
— А ты как думала, Машенька?
— А потерпевший кто?
— Девочка шестнадцатилетняя, родители послали за хлебом.
— Изнасилование?
— Нет.
— Разбой?
— Черт его знает, одну сережку сняли, копеечную. В общем, приедете, на месте разберетесь. Счастливо тебе, Машенька. Район твой, так что работать будешь на себя, а не на дядю Васю.
— Труп? — страдальчески вопросил доктор Лева Задов. Судя по драматическим модуляциям голоса, была его очередь ехать.
— Труп, — злорадно подтвердила я.
— Поле?
— Парадная.
— Уф! — Доктор Задов перевел дух.
Да, в поле сейчас труп осматривать грустновато. Хоть еще и не очень поздно, шесть часов вечера, но темнеет сейчас рано, пока приедем, начнем осматривать, уже не будет видно ни зги, да еще и дождичком помочит. Нет, в парадной — это нам подфартило. Я кряхтя вылезла из-под одеяла, туда тут же юркнул довольный Панов и укрылся с головой. Из-под одеяла он прогундосил:
— Что, сегодня Муха на пульте?
— Ага.
Хороший мужик Владимир Дмитрич Муха, подумала я, застегивая сапоги. Добрый, отзывчивый и с пониманием, хотя я-то его люблю вовсе не за это. А за то, что, как доложил мне когда-то разговорчивый
