— Папа, мы уже в Москве. Я хорошо себя вел и поэтому мы с Робином идем в зоопарк кормить страусов. А как у тебя дела? — И протянул трубку Робину:
— Он хочет тебе что-то сказать.
Робин взял трубку и услышал голос Бруха:
— Робин, ты меня очень выручишь, если побудешь с ним до пяти. В пять ноль-ноль я заеду за вами в зоопарк. Ладно?
Робин отдал трубку мальчику и кивнул, тот ответил отцу:
— Да, папа, он согласен. В пять ноль-ноль, я понял. Деньги у меня есть. Пока! — и, положив трубку, воскликнул: — Let's go! Let's go! Let's go! We have only two hours! У нас есть всего два часа!
Робин показал ему, что следует хотя бы руки помыть, но через пять минут они действительно уже выскочили на улицу и поспешили в зоопарк, оглядываясь в поисках такси или левака. И ни Робин, ни тем паче Марик не обратили внимания на серый «жигуль», стоявший через дорогу поодаль от входа в «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.».
Между тем три отмороженных со стрижкой под дикобразов, сидевшие в этом «жигуле», уже поймали их в окуляры своих биноклей, говоря меж собой
— Ну что? Будем брать?
— При нем какой-то пацан…
— Ну и хер с ним! Третьи сутки сидим! А то он опять исчезнет, на хрен его знает сколько!
— Может, командиру звякнуть?
— Еп-тать! Дозвякались уже! Они тачку берут!
Действительно, Робин и Марик голоснули проезжавшей мимо них «Волге» и тут же сели в нее, сказав водителю: «В зоопарк».
— Пошел! За «Волгой»! — приказали незадачливые пинкертоны такому же, как они, дикобразу- водителю, и «жигуль» рванул за отчалившей «Волгой».
День стоял теплый, майский, на улицах было полно машин, и «Волга» недалеко оторвалась от преследователей — на Садовом кольце «жигуль» уже повис у нее на хвосте, а потом вместе с ней ушел на поворот к Красной Пресне и зоопарку. Правда, ко входу в зоопарк водителю «Волги» было не подъехать из- за знака «правый поворот запрещен», поэтому «Волга» прокатила чуть выше по брусчатке Красной Пресни. Марик расплатился с шофером и вместе с Робином вышел из машины, они двинулись к кассам зоопарка. Но тут из причалившего подле них «жигуля» вдруг вышли двое крепких и стриженных под дикобраза парней, и Робин не столько зрением, сколько интуицией опознал в них тех самых отмороженных, которые два месяца назад собирались взорвать фургон с оборудованием для бронирования автомашин. Он рывком дернул Марика к себе, но было поздно: один из отмороженных приставил «беретту» к затылку мальчишки, а второй, зажав Марику рот, негромко сказал Робину:
— Не рыпаться! В машину! А то убьем пацана!
Марик все же пытался дрыгать ногами, но Робин уже по опыту знал, что эти ребята не шутят. И только оглянулся по сторонам в поисках милиции или какой иной помощи.
— Спокойно! Без глупостей! — приказали ему отмороженные.
День стоял прекрасный — майский и солнечный. По улице шел поток праздной публики. За оградой зоопарка звенел детский смех, играла музыка и трубили слоны. У метро «Краснопресненская» продавали цветы, свежие газеты и кавказские фрукты. С огромного панно на углу Конюшковской и Баррикадной улыбались президент и мэр города, а с плакатов на фонарных столбах — генерал Ле Бедь и другие кандидаты в президенты. По мостовой катили чистые троллейбусы и умытые по приказу мэра частные автомобили.
И в этой весенне-праздничной обстановке, средь бела дня и на глазах у сотен людей, два молодых бандита с пистолетом в руках усадили в свою машину шестилетнего мальчика и сорокалетнего мужчину и спокойно укатили вверх по Красной Пресне.
63
Чем гениальней операция, тем она проще, а сложные ограбления, которыми кормят зрителей голливудские сценаристы, обречены на провал в прямой зависимости от количества мелких и якобы наперед предусмотренных деталей.
В операции, которую разработали в Париже Юрий Болотников и Амадео Джонсон, Винсенту была уготована роль так называемого «слепого мула» — перевозчика контрабанды, который не знает о том, что он везет. И нужно сказать, что лучшего психического состояния для «мула», чем влюбленность, даже выдумать трудно. Поскольку только от влюбленных исходят те особые биотоки беспечности и счастья, которые таможенники всех стран легко отличают от флюидов внутренней нервозности крупных контрабандистов и мелких нарушителей таможенных правил и деклараций.
Впрочем, Винсенту и в голову не приходило усомниться в цели своей поездки, ведь Амадео Джонсон действительно был человеком без чувства юмора и вполне мог до смерти запугать Болотникова в Париже. Правда, удивляло личное участие Амадео в таком пустяковом деле, как отправка кевлара в Москву, но и этому было объяснение: если вы вложили в дело пусть даже не свой, но все-таки миллион и не хотите его потерять, вы будете заботиться и не о таких мелочах!.
В Нью-Джерси, неподалеку от аэропорта «Нью-арк», на складе небольшой фирмы «Tomorrow Enterprise», торгующей углепластиком, тефлоном, поликарбонатом, кевларовым сырьем, армированным стеклом, гибкими солнечными батареями и прочими замечательными материалами XXI века, Винсент сам отобрал двадцать четыре упаковки тонкого кевларового листа и проследил, как их уложили в двенадцать ударопрочных чемоданов фирмы «Westington», которые он и Амадео купили в Нью-Йорке на Двадцать пятой улице у оптовика «Luggage Warehouse». Он запер ключом и проверил замки этих чемоданов, сам установил один и тот же код на дополнительных наборных замках и еще, по совету Амадео, крест-на-крест оклеил чемоданы клейкой лентой с девизом «I LOVE NEW YORK», подаренной ему запасливо Амадео Джонсоном. Рабочие склада и шофер «уазика» (в Америке их называют «вэн»), который из Нью-Йорка следовал с этими чемоданами за прокатным «БМВ» Джонсона, уложили чемоданы в этот «вэн», и он снова покатил за Амадео и Винсентом — через туннель Линкольна под Гудзоном, через Манхэттен и Квинс прямо в аэропорт имени Кеннеди, к рейсу «Нью-Йорк — Москва» авиакомпании «Дельта».
По дороге Винсент рассказывал Джонсону о России.
— Я скажу тебе, что это такое. Это сафари, джунгли! Нет, действительно! Ты никогда не знаешь, что ждет тебя за углом — пуля, хамство или Дездемона! Правда! Там дверные ручки поворачиваются в другую сторону, там в мужских туалетах женщины продают туалетную бумагу по кусочкам величиной с ладонь, и один клочок такой бумаги стоит пятьсот рублей. Да, представь себе, их рубль дешевле туалетной бумаги! И ты бы видел эту бумагу! Ею можно счищать ржавчину с днища океанских кораблей…
Увлеченный своим рассказом, Винсент не заметил, как кативший позади их «вэн» чуть отстал и остановился рядом с точно таким же «вэном». Водители этих машин поменялись местами, и уже на следующем перекрестке, когда Джонсон притормозил у светофора, «вэн»-дублер занял место в хвосте их «БМВ». Амадео, посмотрев в зеркальце заднего обзора, убедился в этом и покатил дальше, с интересом слушая вдохновенного Винсента.
— … Везде продаются европейские продукты, но срок их годности истек еще в прошлом веке. Коммунисты кричат, что это мы, американцы, специально травим русский народ. А на деле это «новые русские» за гроши скупают в Европе то, что магазины должны выбросить в мусор, привозят в Россию и делают на этом миллионы! И при этом русские гордятся, что по стоимости жизни и по количеству убийств Россия уже вышла на первое место в мире. Они обожают быть первыми! Это какое-то fucking национальное сумасшествие. Как только человек начинает заниматься политикой, он сразу кричит про «великую Россию», Я десять дней лежал в больнице и смотрел телевизор — ни один кандидат в президенты, ни один депутат парламента ни разу не сказал про ликвидацию безработицы и снижение налогов. У них тридцать миллионов безработных, так дайте же им возможность хотя бы самим начать какой-нибудь бизнес — нет! Их капитализм еще меньше ягненка, а они уже и доят его, и стригут, ввели двести налогов! Можешь себе представить?!
— Я вижу, ты заболел Россией, — усмехнулся Джонсон, подъезжая к аэропорту имени Кеннеди.
— Я влюбился в нее, — ответил Винсент.
Они подъехали к «Дельте», носильщик и шофер «вэна» погрузили на тележку двенадцать чемоданов
