Тайна академика Фёдорова

-          Да, всё я понял, Евгения Дмитриевна. Буду молчать и стараться. А как с защитой? Что-нибудь прояснилось?

-          Завтра с ним и поговорите. То есть, я имею в виду статью! От этого всё зависит. В среду он уезжает в Москву.

-          Спасибо вам, Евгения Дмитриевна! – правильно понял намёк Фёдоров. – Так я пойду? Вообще-то у меня сегодня библиотечный день .

-          Помню, помню. Иди! – отмахнулась Михайлова, впервые, хотя и неявно, обратившись к нему на 'ты'. В отличие от Аполлоши, такое обращение к подчинённым с её стороны указывало на высший уровень довери­тельности отношений, а не на разницу в рангах или необходимость беспрекословного личного подчинения.

Стало уже совсем темно, когда Фёдоров вышел из здания областной библиотеки. В зимнем воздухе, рано пришедшем в этом году в Воронеж, мелькали снежинки. За работой в читальном зале он сумел полностью отключиться от внешних событий, как бы забыть на время о своей миссии. Он уже знал по опыту, что это лучше, чем напряжённо продумывать предстоящие действия или искать наилучшее решение. Второй или третий уровень сознания, получив задание, сделает всё сам лучше и вернее. При этом Алексей Витальевич думал вовсе не о своей предстоящей встрече с жестоким профессором. На второй (или какой уж там) уровень сознания он загнал вопрос о том, что же теперь, после похорон Брежнева, предпримет Шебуршин, да и предпримет ли что-то. А ведь сегодня уже восемнадцатое…

Конечно, лучше всего было бы, если бы генерал при­нял решение о сотрудничестве с гостем из будущего как можно скорее. Чтобы именно сведения в связи с кончиной генсека, изложенные Фёдоровым на бумаге в начале ноября, послужили катализатором развития их неформальных взаимоотношений. Быстроту в принятии генералом решения можно было бы расценить в качестве свидетельства и о том, что основной этап проверки завершён, и о том, что не зря сделана ставка именно на этого человека. Если же он не пойдёт сейчас на сотрудничество, то...

– Товарищ Фёдоров? – услышал он вопрос от человека лет сорока, крепкого телосложения, в сером пальто с воротником, поднятым для защиты от холода. Похоже, человек этот уже длительное время ожидает его здесь, вблизи троллейбусной остановки. Место самое подхо­дящее: тут можно долгое время стоять, не привлекая ничьего внимания. Будто бы мёрзнешь в ожидании троллейбуса нужного маршрута. Правда, погода сегодня, как говорится, собачья, не для прогулок или долгих ожиданий!

-          Да, я, – спокойно, уверенным тоном ответил Фёдоров, догадавшись, кто этот незнакомец. И счёл возможным как бы с небрежностью спросить, проявляя некоторое знание смысла определённых слов, ещё не известных широкой публике в восемьдесят втором году:

-          Давно вы. из. конторы?

Незнакомец бросил быстрый взгляд по сторонам, не поворачивая головы, чтобы убедиться, что никого на остановке кроме них двоих не осталось: все уехали на только что подошедшем троллейбусе. Затем ответил, доставая из кармана брюк бумажник:

-          Да, порядочно уже. Холодновато сегодня как никогда! – Он вынул что-то из бумажника и продолжил, протягивая Фёдорову половинку трёхрублёвой бумажки: – Вот, просили вам должок передать!

Фёдоров тоже бросил быстрый взгляд по сторонам, взял половинку купюры и, повернувшись ближе к фонарному столбу, приложил её к половинке, с ловкостью фокусника вынутой им из 'потайного' отделения кошелька. Убедившись, что обе половины принадлежат одной купюре, Алексей Витальевич спрятал их в портмоне и убрал его во внутренний карман пиджака. Лишь после этого с молчаливым вопросом он пристально посмотрел в глаза связника, который был лишь сантиметров на пять ниже его ростом. Связник, в глазах которого мелькнуло одобрение поведения Федорова, понял невысказанный вопрос и чётко, отрывисто ответил:

-          День вам известен. Время – ровно одиннадцать тридцать. В метро. На известной вам станции кольцевой линии. Пойдёте к переходу на радиальную. Оттуда к выходу. Вы лично знакомы с тем, кто вас встретит. Ровно в половине двенадцатого. Билет у вас должен быть свой.

Затем связник добавил:

-          Просили напомнить, чтоб от Павелецкого (там метро сейчас закрыто) куда-нибудь по радиальной за кольцевую на пару остановок выскочили, хорошенько проверились. Потом по кольцу до условленной станции! Ну, порядок?

-          Конечно! Спасибо! – протянул Фёдоров связнику руку.

После встречи со связником, завершившейся дру­жеским рукопожатием, Фёдоровым овладело приподнятое настроение. Кажется, наконец-то, дело сдвинулось. Сдвину­лось в нужном направлении! Он понимал, что оснований для радости, тем более для ликования, пока что нет, но вызов в Москву означал наступление фактической возможности для перехода к активным действиям. Таким, которые изменят реальность, предотвратят слом всей жизни в стране и её уничтожение. По крайней мере, хотелось в это верить!

Фрагменты прошлого.

6. Соратник.

В воскресение 21 ноября вскоре после 11 часов Шебуршин вышел из метро на станции 'Комсомольская'. Тут всегда было многолюдно. К тому же, люди переходили с одной линии на другую, так как здесь пересекались радиальная и кольцевая линии. С одного из мест, которое генерал называл балконом, было удобно проводить наблюдение, не привлекая к себе излишнего внимания. Сюда, на встречу с ним должен был приехать по кольцевой линии Десятый. Согласно данной ему инструкции, спустившись в метро где-нибудь вблизи Павелецкого вокзала (сама станция 'Павелецкая' была закрыта на ремонт), он должен был проехать по радиальной линии за кольцевую и сделать две лишних пересадки, проверяясь на первой. Во время второй пересадки Десятый должен был, как бы по оплошности, в последний момент выскочить из вагона при уже начавших закрываться дверях и перебежать на противоположную сторону перрона. Генерал волновался, сможет ли непро­фессионал обнаружить слежку за собой на первой пересадке, потому и предложил такой способ второй проверки.

Ко дню встречи Леонид Иванович смог убедиться в том, что все 'прогнозы' Десятого о содержании 'Правды' всякий раз сбывались с удивительной точностью. Собствен­но, само непроизвольно применённое генералом слово 'прогноз' выдавало его понятные сомнения и недоверие. Но к дате встречи недоверие полностью исчезло, а сомнения коренным образом изменили свой характер.

Окончательно уверовав в прибытие Десятого из будущего и являясь не только патриотом, но и глубоко порядочным человеком, Шебуршин теперь мучился внутренними сомнениями: будучи аппаратчиком, он испытывал огромные трудности в связи с необходимостью действовать не только вопреки своим многолетним привыч­кам, но и против неписаных правил конторы; а как убеждённый русский патриот он не мог 'спустить дело на тормозах' или передать его в чужие руки. За последние пару недель он с ужасом убедился, как много оказалось рядом с ним тех, чьи руки и в самом деле были чужими.

Думая обо всём этом, генерал увидел, как из поезда, когда уже двери начали закрываться, выскочил Десятый и стал с растерянностью провинциала озираться, затем обра­тился с каким-то вопросом к пожилой женщине, удовлетво­рённо кивнул и, вытянув назад и в сторону левую руку, взглянул в том направлении, похоже, повторив свой вопрос. Наблюдая это, генерал невольно усмехнулся: безусловно, Десятый действовал непрофессионально, но довольно изобретательно и, главное, успешно проверяясь. Для того, чтобы заподозрить его в искусственности этой показной провинциальной растерянности, нужно было, во- первых, хорошо знать действительный интеллектуальный уровень гостя из будущего, а во-вторых, поставить его выше себя, что было психлдлгически неприемлемым для большинства сослуживцев генерала из числа москвичей. Генерал пошёл навстречу Десятому. Они встретились как раз в том месте, где было уговорено и где у приезжего мог возникнуть вопрос о направлении дальнейшего пути. Здесь Десятый, как бы случайно выбрав генерала из разношёрстной толпы, задал ему вопрос об улице, которую якобы искал.