Вместо ответа генерал произнёс:
- Здравствуйте! Да не волнуйтесь вы так, Алексей Витальевич! Всё в порядке, я проверил: никому мы с вами тут не нужны!
- Здравствуйте! – с чувством произнёс Десятый. – Только я думаю, что именно мы-то и нужны всем! Во всяком случае…– Десятый прервал самого себя, почувствовав неуместность этого тона.
- Ну, поедемте! – Генерал лёгким движением руки прикоснулся к локтю Десятого, указав тем самым направление движения, и пошёл вперёд.
Вскоре они оказались вне метро, на морозном воздухе и подошли к бежевой личной 'Волге' Шебуршина. Проверяясь, генерал обошёл вокруг машины, вроде бы интересуясь состоянием шин. Мелькнула мысль, что, пожалуй, передний фальшивый номер он закрепил вчера вечером чуть криво, не совсем по центру. Усевшись за руль, Леонид Иванович поднял кнопку блокировки замка правой передней дверцы. Десятый уселся на переднее сиденье. Вскоре 'Волга' была далеко от 'трёх вокзалов'. Видя нарастающую напряжённость своего пассажира и прекрасно понимая её причины, генерал решил разрядить обстановку самым простым образом:
- Я проверял и вас, и ваши сведения. Всё совпадает! В интересах дела вам, пожалуй, будет лучше перебраться в Москву! – Сказав это, генерал, не переставая следить за дорогой, искоса взглянул на Фёдорова.
- Но прежде всего у меня к вам масса вопросов! – продолжил Леонид Иванович после некоторой паузы и уловив, что после его первой фразы волнение Десятого начало стихать. – Есть тут у меня ключи от одной дачки, где нам никто не помешает.
Не прошло и часа после выхода из метро, как пассажиры 'Волги' добрались до ничем не примечательного зимнего домика в одном из подмосковных дачных посёлков. Вскоре в печке весело потрескивали дрова. Мужчины уселись за небольшим круглым деревянным столом, стоявшим возле окна. Генерал выжидал, обдумывая ещё раз составленный им план беседы, когда Десятый перехватил инициативу:
- Завтра, Леонид Иванович, состоится Пленум ЦК КПСС. Кириленко выведут из Политбюро 'по состоянию здоровья', а Алиева переведут из кандидатов в члены.
Рыжкова изберут секретарём ЦК. Позже, когда Генсеком станет Горбачёв, его сделают председателем Совмина и… орудием Горбачёва в развале экономики. Манипулировать им будут из-за нехватки компе тентности и воли. Позже он раскается, так как в душе он патриот.
Обдумывая впоследствии детали своей встречи с Десятым, Шебуршин пришёл к выводу: тот потому и сумел с лёгкостью перехватить инициативу, что был не только хорошо подготовлен к этой беседе, но и просто старше, с бо льшим жизненным опытом и, к тому же, не скован писаными и неписаными правилами поведения в их конторе. Одновременно Десятый, считаясь с разницей в рангах и официальном положении, старался вести себя и отвечать на вопросы так, чтобы генерал как бы самостоятельно приходил к тем выводам и намёткам плана предстоящих действий, которые на самом деле исходили от гостя из будущего.
Ещё одним результатом их конспиративной встречи стало окончательное рассеяние тех сомнений, что терзали Леонида Ивановича в связи с появлением Десятого, а также решимость сделать всё для того, чтобы предотвратить грядущую катастрофу. И, наконец, генерал понял и уже почти примирился с тем, что в их дуэте с Десятым тот никакой не десятый, а Первый, а он сам – Второй. Хотя и такой, без которого и поставленные 'Десятым' (а на деле Первым) задачи, и само его физическое существование невозможны. Во всяком случае, уже во время встречи на этой даче Шебуршин определился в стиле предстоящей им совместной деятельности так: они соратники. О чинах и официальном положении в обществе следует забыть. Впрочем, для опытного разведчика, каким был Леонид Иванович, это не являлось ни чем-то новым, ни непривычным. И всё же генерал был благодарен Десятому за ту его, на первый взгляд, несуразную фразу, которую он бросил напоследок, когда они уже прощались, и глядя ему прямо в глаза:
- Товарищ генерал! Мне понятны и ваши сомнения, и тяжкие трудности. Но дело ещё в том, что без вас я абсолютный ноль, а вся затея совершенно неисполнима. Так уж получилось, что мы ответственны перед будущим нашего народа. И вы знаете: это не громкие слова. Спасибо вам за поддержку и за… надежду!
Тот план действий, который предлагал Десятый, выглядел довольно разумным. Генерал обратил внимание на то, что в беседе с ним Десятый специально занижал ранг своих предложений, в частности, называя свой хорошо продуманный стратегический план 'некоторыми соображениями', а планируемые действия 'намётками'. Десятый старался говорить так, чтобы невзначай не задеть, не оттолкнуть своего высокопоставленного собеседника, не уязвить его генеральского самолюбия. Это Десятому не всегда удавалось, но генерал видел и оценил само намерение. И вот именно такое сочетание неуверенности с невероятной осведомлённостью Десятого на фоне высказываемых им дельных соображениях побудило Леонида Ивановича окончательно уверовать и в Десятого, и в свою собственную роль в деле предотвращения катастрофы.
В плане Десятого генерал поначалу посчитал самым неотложным, самым существенным следующее:
- не спешить, максимально используя время, отпущенное им судьбой до исчезновения с арены Андропова, для подготовки к активным действиям и внедрения патриота на пост Генсека;
- в условиях максимальной скрытности провести разработку Горбачёва, Яковлева, Шеварднадзе, Ельцина и, что называется, иже с ними в двух направлениях: а) последующей публикации сведений, дискредитирующих всю эту компанию; б) устранения их из социально значимой деятельности (предусмотрев несколько вариантов). Вообще следовало ликвидировать созданную Хрущёвым касту 'неприкосновенных' (не подлежащих разработке не только со стороны прокуратуры, но даже и органами государственной безопасности); всё это уже не раз вызывало глухое раздражение Второго Главного Управ ления КГБ (контрразведки), но откладывалось Десятым на более позднее время;
- переориентировать работу 'Пятки' с фактической поддержки (и рекламы) сионистских диссидентов при одновременном подавлении патриотов на поддержку русских патриотов против фактических агентов внешнего врага; этот пункт плана и Десятый и сам генерал считали наиболее рискованным и опасным для всего Дела в случае неудачи;
- начав с публичного разоблачения (вначале в форме художественных фильмов, но на документальной основе) ведущейся Третьей мировой войны (информационно– психологической) и связанных с нею разрушительных планов и действий США с их ЦРУ, Израиля с их Моссадом и НАТО, перейти к широкому информационно– идеологическому контрнаступлению. Для начала следовало опубликовать (широко тиражируя и комментируя) доктрину А. Даллеса, директиву американского СНБ № 20/1, государственный закон США 1959 года о расчленении СССР, делая это в спокойном и объективном тоне, на фоне использования множества мелких и серьёзных фактов, добываемых внешней разведкой и контрразведкой. Всё это было необходимо, как говорил Десятый, 'для прекращения затянувшейся спячки советских людей' и позволяло рассчитывать на пробуждение социальной активности, а также давало возможность использовать растущее недовольство молодёжи чрезмерным (искусственно созданным!) спокойствием жизни в СССР, недостатком необходимых в юности 'острых ощущений' и способов самореализации. В конце-то концов, должны же люди в СССР узнать и прочувствовать, что против них уже десятилетия ведётся информационно-психологическая война на уничтожение! Тут у Десятого было множество конкретных предложений и список перспективных лиц, таких, как учёные Шелепин (сын бывшего председателя КГБ) и Лисичкин, а также бывший главный редактор журнала 'Человек и закон', редакторы 'Молодой гвардии' и 'Современника'; предлагалось и опубликовать тюремные тетради Антонио Грамши, снабдив такими пояснениями, которые были бы понятны каждому, стали бы интересны многим;
- одним из сложных элементов плана было предложение Десятого о подготовке к фактологически обоснованному разоблачению американского плана СОИ, рассчитанному только на устрашение и некомпетентность советского руководства, а также и сбор материалов для разоблачения в подходящий момент вымышленной американской 'высадки на Луне'. В этом разделе у генерала вызвало интерес сообщение Десятого о предстоящей через девять месяцев катастрофе южнокорейского самолёта,
