Ни в школе, ни в институте, ни в последующей самостоятельной жизни Алексей никогда не испытывал затруднений, связанных с математикой, естественными науками. Школьная программа ему давалась легко. Задачи по физике он решал с удовольствием, легко усвоив все дававшиеся учителями формулы. Он применял простую схему систематизации формул, для чего выписывал их на картонные карточки. Химические же задачи он вообще задачами не считал и всегда мгновенно выдавал учителю ответ, сделав в уме несложные расчёты.
Начиная с девятого класса, его стали посылать на олимпиады по математике и физике. Вначале он участвовал в них если и не с удовольствием, то без возражений. Но как– то раз, уже в десятом классе, ему довелось участвовать в такой олимпиаде вместе с парнишкой из их же школы – Толиком Пахомовым из параллельного класса – не то 'Б', не то 'Г'. Выяснилось, что им обоим достались одинаковые задания. Обсуждая в ожидании результатов олимпиады свои решения в коридоре, Алексей и Толик записали их на оказавшейся здесь черной классной доске. Тут-то Алексей впервые понял, что Толик – талантливее его, потому что пришёл к своему решению, что называется, эвристическим методом, а сам он – лишь использовал то, чему научился раньше. Жюри своим решением подтвердило эту догадку Алексея, впервые присудив ему второе место и отдав Пахомову первое.
Алексей, которого учителя сватали на физмат, против чего он ранее не возражал, в одиннадцатом классе впервые задумался. Чему же он обязан своими школьными успехами?
Вспомнив десять с лишним лет учёбы в школе и трезво оценив свои силы и способности, он пришёл к выводу, что в математике Толик способнее, одарённее. Его же собственные успехи – это результат домашнего воспитания и не замечаемых им ранее усилий матери. В три года она стала приучать Алексея к чтению. С пяти лет как-то незаметно, беря с собой в магазин, научила арифметике и таблице умножения. А когда он стал ходить в школу, мама всё время давала ему задания вперёд школьной программы. Но даже не это было главным. Анализируя свой 'провал' на последней олимпиаде (так он оценивал второе место), Алексей понял: главное то, что мама исподволь научила его систематизировать, классифицировать, 'раскладывать по полочкам' или, наоборот, объединять любые знания и сведения. При этом она использовала и незаурядную зрительную память сына и, как ни странно, врождённый музыкальный слух и чувство ритма.
Ольга Алексеевна была обыкновенной школьной учительницей математики, но вот результаты обучения у неё были необыкновенными. Сама она говорила, что пользуется 'прогрессирующей методикой' обучения, но Алексей, уже став взрослым, преподавателем вуза, понял, что никакой такой методики не существовало, а был талант – то, что называется даром Божьим. И талант этот распространялся не только на педагогику, но и на отношения с людьми. Алексей был в девятом классе, когда она рассталась с его отцом (лишь годы спустя сын узнал о причине – какой-то Тамаре). Ольга Алексеевна вытягивала его и младшего брата одна – на свою учительскую зарплату. Денег не хватало, и мама занялась репетиторством. Сначала она 'подтягивала' отстающих – обычно сынков и дочек городского начальства, потом стала готовить ребят в вузы. Странное дело, но из подготовленных ею поступающих никто и никогда не получал ниже 'четвёрки'. Правда, готовить ребят к поступлению в институты она бралась не менее чем за шесть месяцев до вступительных экзаменов, категорически отказываясь браться за дело позже.
В школе, где она работала, – а работала она всегда не в той школе, куда отдавала своих сыновей, – в её классах, как правило, не было отстающих по математике. Алексей лично знал нескольких бывших двоечников, которые после маминых уроков стали во взрослой жизни профессионалами: двое работали учителями математики и физики в школе, один стал доцентом в пединституте, а ещё один – профессором в каком то вузе Москвы. Если же кто и оставался в разряде „двоечников', несмотря на мамины усилия, то лишь те, кто потом переходил в специальные школы для умственно отсталых.
При всём том, даже сознавая себе цену как педагогу, Ольга Алексеевна никогда не кичилась, была скромна. Она, хоть и любила организовывать групповые выступления своих питомцев на иногородних конкурсах и олимпиадах, делала это не ради себя и своей славы, а чтобы 'задать духу' (как она говорила) своим ученикам, поддержать их веру в себя и в свой выбор. Алексей недоумевал: зачем? Ведь это отнимает столько времени и сил. А мама отвечала:
– Иначе, Лёшечка, нельзя: я их на этот путь толкнула – теперь я за их судьбу и жизнь отвечаю!
Вообще, ответственность и обязательность Ольги Алексеевны были теми качествами, которые Алексей, да и все знакомые их семьи, ставили на первое место. 'Раз сказано – должно быть сделано!' 'Назвался груздем – полезай в кузов'. 'Не умеешь – не берись, сначала научись!' Таковы были часто повторяемые ею поговорки. От мамы же Алексей, ещё совсем мальчиком, узнал, что многие, слишком многие, называющие себя русскими, не понимают русских пословиц и поговорок. Скажем, что значит 'утро вечера мудренее'? Оказывается то, что утром всё может оказаться ещё сложнее, запутаннее, заковыристее, потому что 'мудренее' – сравнительная степень от 'мудрёный', а не 'мудрый'! Отсюда следовало, что за разрешение возникшей трудности надо браться немедленно, не откладывая на завтра. А за что многие осуждают мудрость 'работа не волк – в лес не убежит'? Не понимают истинного смысла простых русских слов! Ведь действительно – не убежит, то есть никуда не денется, останется, и придётся эту работу делать!
Узнав эти простые истины, Алеша в средних классах школы ещё пытался объяснять, доказывать ребятам, да порой и учителям, каково истинное значение многих употребимых поговорок и выражений. Но вскоре перестал – понял, какова сила инертности мышления многих людей, как трудно истине пробиться через море заблуждений и лжи и как легко быть обвинённым: 'Ты вечно хочешь быть умнее всех!' Правда, он никогда не говорил, откуда узнал эти истины – боялся, что ещё и маменькиным сынком назовут. Но несправедливость обвинения больно ранила.
При всей огромной педагогической нагрузке мамы дома у них всегда царил порядок. Соблюдение порядка никого не угнетало – наоборот, Алексей порой бравировал тем, что всегда мог сказать, где и как что-то лежит, мог найти (вернее – взять безо всяких поисков) любой понадобившийся предмет. И эту склонность к порядку родители привили своим сыновьям без каких-то строгостей, простым личным примером и неприклонно-вежливыми просьбами немедленно положить любую вещь на своё место.
Ещё одним качеством, которым славилась мама, было её умение 'обновлять', как она говорила, старые предметы одежды. Любому старью она могла придать не только свежий, но даже и щеголеватый вид. Когда Алексей учился в десятом классе, Ольгу Алексеевну 'бросили на прорыв' – послали наводить порядок в преподавании математики одной из сельских школ. Так Алексей остался в городе на самостоятельную жизнь – мама не советовала менять школу за год с небольшим до её окончания, хотя потом и говорила: 'При твоих способностях, Лёшечка, ты бы всё равно поступил в любой институт!' Но Алексей понимал, что в таких случаях в ней скорее говорила материнская любовь и связанное с нею сожаление о происшедшей разлуке. В тот год с деньгами стало особенно трудно: в селе, куда послали маму, более полугода пришлось ждать квартиры, платя поначалу за частную. Одновременно пришлось платить и по восемь рублей ежемесячно за угол, снимаемый Алексеем. Тогда-то мама и перешила для него семирублёвый брезентовый плащ-накидку, да так, что никто все три года не догадался о его происхождении. Алексей носил потом этот плащ ещё и первых два курса института. В селе репетиторства у мамы вначале не было, да и запущенность дел в школе требовала и сил, и времени. Ведь ради наведения порядка её и направили сюда! Пришлось заняться портняжным делом. И надо сказать, что вскоре к маме стали приезжать для этого даже из других районов области, с удивлением узнавая на месте, что портниха-то вовсе не портниха, а человек с высшим образованием из МГУ, учительница, математик.
Приезжая домой на праздники, Алексей отдыхал душой, но тревожился, видя, как маме тяжело, какие у неё круги под глазами. Самому ему тоже среди чужих людей было нелегко, но он ещё не умел, не знал, как заработать. Позже, в одиннадцатом классе, додумался – стал подрабатывать ремонтом радиоприёмников и сборкой усилителей для слушания граммофонных пластинок. В этих условиях особенно отчётливым стало ещё одно мамино качество, о котором Алексей до той поры не задумывался, – её самоотверженность. Жила она всегда скромно, не только не балуя, но и во всём ограничивая себя. Живя вместе с матерью, Алексей не осознавал, что она зачастую незаметно отдаёт ему с братом лучшие куски (в самом прямом смысле этих слов). Делала она это с какой-то особенной незаметностью. Когда же такое сделать незаметно не
