Они появлялись в сопровождении Петра Деева, которого уважительно величали Петром Алексеевичем. А Петя водил их вокруг машины, объяснял ее устройство. Теперь он мог говорить на равных даже с теми, кто имел высокие научные степени. И тут, к его несказанному внутреннему удовлетворению, его принимали уже как равного.
А «молчуны» стояли в сторонке. На них, как исполнителей задумок Деева, никто не обращал внимания.
— Высоко хочет взлететь, — поделился с ними своими критическими мыслями Фивейский, — да как бы при падении лоб не расшиб. А вы-то чего молчите? Да я б на вашем месте…
Поглядев на добродушные физиономии «молчунов», он только в сердцах махнул рукой.
В самый разгар монтажа Петя пригласил «молчунов» к себе в кабинет. Смущаясь и розовея ушами, не предлагая от волнения им сесть, он сказал:
— Вы на завтра, ребята, никакой работы не планируйте. Завтра у нас с Алей бракосочетание во Дворце Космоса. Я уж попрошу вас быть моими свидетелями. Со стороны жениха, так сказать. Ну, а вечером — банкет для всего института. Я уже зал в «Бурьяне» откупил.
Увидев вытаращенные на него глаза Дмитрия и Константина, словно оправдываясь, развел руками.
— Видите, как получилось. Ну да сколько же нам с вами в холостяках ходить? Пора и остепениться. Как высчитаете?
— Ты всегда поступаешь мудро, Петя, — согласился с ним Дмитрий. — жаль, что мы с Костей не сможем присутствовать на таком важном торжестве. Понимаешь, нам в голову пришла очень важная идея и реализовать ее нужно немедленно.
— Правда?
Петя испытующе поглядел на Костю. Тот как можно важнее покивал головой.
Петр Алексеевич Деев взял для себя и своей жены Алевтины Деевой отпуск. И они улетели куда-то к морю, кажется, в Геленджик. Машину кончали без Пети, что сразу сказалось на темпах сборки. Заказы на изготовление узлов и деталей для нее приходилось размещать на разных заводах города и области, а там и своих забот хватало. Брали только тогда, когда узнавали, что заказчик Петр Деев. «Ах, так вы от Деева? Чего же сразу не сказали?»
Выслушивать такое им, хорошо знающим своего Петю, было не очень-то приятно. Но, увы, они эти дни жили одной заботой — сборкой машины.
Однако «молчуны» ошибались, считая, что Петя Деев временно отстранился от забот по подготовке машины к испытанию. У него все оказалось рассчитанным с точностью до одного дня. А может быть, и часа.
Отчет с размашистой подписью «П. ДЕЕВ» был им отправлен в Академию наук перед уходом в отпуск. А там прочесть не поторопятся. А уж поверить в серьезность прочитанного, тем более. За это время машина под бдительным оком «молчунов» будет собрана и подготовлена к испытанию. А дать «добро» первому движению по координате времени, поставить свою подпись под первой программой испытания — это уже дело его, Петра Деева.
Так оно все и получилось.
Едва был закончен монтаж всех агрегатов машины, дверь лаборатории распахнулась, и в нее прежде всего вошла своей царственной походкой Алевтина Деева. Не здороваясь, подарив лишь кроткий взгляд своих синих глаз всем находившимся в зале, она молча прошла к машине, прикоснулась к ее поверхности своей оголенной по локоть рукой.
Следом за нею вошел Петя. Он был одет в светлосерый новый, с иголочки, костюм. В кармашке пиджака сверкали позолотой шариковые ручки.
Скупо улыбаясь, Петя крепко встряхнул руки «молчунам», Фивейскому, электроникам.
— Ну, как вы тут без меня? — поинтересовался Петя. — Все в порядке, надеюсь?
— Руководители достойные, — подал голос Фивейский.
— Да, — спохватился Петя и взял за руку Алевтину, — рекомендую: отныне ваш новый младший научный сотрудник. Приказ по институту уже подписан. Прошу любить и жаловать.
Фивейский зафыркал, не скрывая своей антипатии.
— Когда изволите подписать программу испытаний? — обращаясь к Пете на «вы», спросил Дима.
— Сегодня, — ответил Петя, — сейчас же.
В течение последующих двух дней Петр Деев изучал составленную «молчунами» программу испытаний машины. Он изучал ее у себя в кабинете, закрывшись там вместе с Алевтиной.
— Натаскивает, — подмигнул «молчунам» Фивейский, — женушку-то.
Уже под вечер Деев вызвал к себе Дмитрия и Константина.
— Ну что ж, — резюмировал он, — дельно составлено. Я подписал. Сегодня мы еще с Алей у машины поколдуем, приглядимся, что к чему. А с испытанием, я думаю, спешить не будем.
— Стало быть, наше присутствие не обязательно, — сказал Костя.
— Нет, нет, отдыхайте, ребята.
Костя открыл было рот, чтобы заявить, что для отдыха время еще не пришло, что над всем процессом перемещения еще думать да думать, но, покосившись на сумрачное лицо своего друга, промолчал, Поужинав в столовой, они поднялись на двенадцатый этаж в свою комнатку аспирантского общежития, из которой комендант уже давно грозился их выселить. Включили телевизор, но вскоре выключили — настроение после разговора с Петей у обоих было муторное, испорченное.
Тогда сели к столу за шахматную доску. После восьмого хода, обретя душевное равновесие, Дима поднял глаза на Костю.
— Знаешь, над чём следует нам теперь поломать голову? — спросил он.
— Над траекторией движения по четвертому измерению, — выдохнул Костя.
Дима с минуту внимательно изучал Костило лицо.
— Иногда у меня возникает такое ощущение, — признался он, — будто ты читаешь мои мысли.
— Странно… — покачал головой Костя. — Я уже давненько собираюсь сказать тебе то же самое.
Погрузившись в обдумывание ходов, они несколько минут молчали.
— Итак, — первым заговорил Дмитрий, — мы приняли траекторию движения материального объекта вдоль четвертого измерения, как прямую линию.
— И учли гравитационные поля только в первом приближении, — подхватил Костя. — В нашей конечной формуле не хватает поправочного степенного коэффициента.
— Но тогда мы получим неизбежное искривление траектории, — заключил Дмитрий. — Короче говоря, наша материальная точка неизбежно погрузится в недра Земли.
«Молчуны» долго и сосредоточенно глядели на доску, совершая один за другим осторожные ходы. И только убедившись в неизбежности ничьей, облегченно вздохнули, выпрямились, глядя друг на друга.
— Вот одна из причин, по которой в прошлом никогда не удается засечь пришельца из будущего, — сказал Дмитрий.
— Послушай, — потирая лоб, проговорил Костя, — а что если вторжение такой материальной точки, несущей в себе колоссальный, запас энергии, и есть причина землетрясений? Не всех, конечно, но очень многих.
— Костик! — ахнул Дмитрий. — Да тебе же при жизни нужно памятник поставить! Ты же совершил одно из величайших открытий. Ты представляешь, какой переполох подымется в стане геологов после нашего сообщения? Сенсация! Взрыв!
— Все это страшно интересно, уважаемый Евдокимов. Только за какие же прегрешения ты отправляешь меня на постамент в одиночестве? Если уж стоять на нем, так нам обоим.
— Увы, Костенька, — развел руками Дмитрий, — ни тебе, ни мне туда не подняться. Это место давным-давно зарезервировал для себя наш общий друг Петя Деев.
— Ну и черт с ним, с памятником! Идем-ка лучше спать…
