Молли.
— Мне просто кажется, что раньше у нас здесь были традиции. Мужчины и женщины вели себя как цивилизованные люди. Учились относиться друг к другу с достоинством и добрыми чувствами. Не было этих скачков в кровать на первой же странице. Или уточнения размеров пениса еще до того, как мы узнаем о намерениях парня. Не было персонажей, которые постоянно трахают друг друга, оставаясь безымянными, безликими.
— Я даю им имена, — возразила Молли.
— Но забываешь их использовать.
— Это атака на меня лично?
— Послушайте все, что я пытаюсь сказать, это: давайте вернемся к романтике. Давайте вернемся к тому, что удовлетворение дается не сразу, что его надо заслужить. Вернемся к понятию чести, понятию красоты. — Он обвел взглядом публику и грустно улыбнулся: — В конце концов, кто мы? Животные?
— Да! — хором взревели дамы.
То был трубный глас Апокалипсиса. Этот рев, как шаровая молния, прожег Джеку грудь и впился в сердце. Он вернул чтице микрофон, поклонился Молли и по подиуму пошел за кулисы. Когда он сошел со сцены, в зале повисла гнетущая тишина. Толпа расступалась, пропуская его к выходу.
Глава 13
Джек полулежал на диване в гостиной, потягивая пиво и бросая на пол пустые банки. Он размышлял о том, что делать с тем временем, которое ему требовалось прожить. Конфронтация с участниками конференции дорого ему обошлась.
— Я, пожалуй, не стану предлагать вам продление контракта, — сказала Люсинда. — Просто мне кажется, что сердце ваше уже не с нами.
— Может, если вы позволите мне печататься под моим настоящим именем, я принесу больше прибыли.
— Я не думаю, что вы к этому готовы.
— К тому, чтобы быть мужчиной?
Люсинда вздохнула:
— Я действительно не понимаю, почему это так важно для вас.
— Я прячусь за фальшивой личиной. Я чувствую себя мошенником.
— Джинджер Саваж нет до этого дела.
— Кто это?
— Это наш новенький. Я подписала с ним контракт на конференции. Он пишет свои романы в виде текстовых сообщений и на полях делает маленькие рисунки. Вам стоит его почитать. У него такой свежий стиль. Он на переднем краю жанра.
— Он настолько безграмотен?
— Ну не придирайтесь. Вы не представляете, какое на меня оказывают давление. Мне надо привлекать к работе молодежь.
— Но разве он заставляет вас стонать, как это делаю я? Заставляет вас дрожать, просить еще и еще?
— Довольно, Джек.
— Я серьезно. Что я, по-вашему, должен делать со всей этой любовью, с этим знанием, с этой страстью?
— Почему бы вам не попробовать свои силы в продаже недвижимости?
Джеком овладело уныние. Он оставил притворство и перестал каждое утро запираться у себя в комнате наверху, делая вид, что трудится над книгой. Он, не таясь, валялся целый день перед телевизором в гостиной, жевал чипсы и щелкал пультом по кабельным каналам. Сейчас он попал на музыкальный канал и смотрел, как Кристина Агилера скачет по экрану практически в одних кожаных трусиках. Он почесал мошонку и вздохнул. Кожа плюс кожа, как он вынужден был признать, — хорошее сочетание.
Молли появилась в дверях гостиной:
— Ну, вижу, автор романов бестселлеров трудится в поте лица.
Джек продолжал смотреть на экран. Ему все еще было стыдно за ту сцену, что он устроил на конференции, и встречаться с Молли он избегал.
— Я думал, ты сегодня идешь на конференцию по защите сексуальных прав животных.
Молли потянулась.
— Я так расстроилась. Я его убила.
— Кого?
— Джо Харди, своего героя.
Джек поднял на нее глаза:
— Ты не могла так с ним поступить.
Молли пожала плечами:
— Ну, так уж получилось. Еще минуту назад они смеялись, глаза их сияли, сердца переполнялись чувствами, а потом вдруг раздался выстрел, и он упал замертво. Бедная Кассандра. — Она немного подумала. — Бедная я.
Молли взглянула на программу передач.
Джек продолжал таращиться на нее во все глаза.
— Это ужасно.
— Да, нехорошо получилось.
— Нет, я имею в виду, что это плохо с точки зрения писателя. Так не бывает в любовных романах. Ты должна его вернуть.
— Ничего уже не поделаешь.
— Послушай, ты должна постараться. Нарасти мяса на свой персонаж. Сделай его сильным, искренним…
— И сексуальным? Уже сделала. Но этого недостаточно.
— Тогда ты должна добавить изюминку его характеру.
— О нет. Он больше ни в чем не нуждается. У него и так уже было все, что нужно мужчине.
— И что же это?
— Ну, у него изумительные глаза цвета стали с голубым отливом. Они похожи на море в шторм. — Молли мечтательно улыбнулась. — И у него такая грудь, что у меня слюнки текут. И ягодицы… С ума сойти. — Молли вздохнула. — Но все это ничто по сравнению с его внутренней красотой. У него был стержень, который невозможно сломать. Знаешь, у него были убеждения. Он верил в себя, но не только. Он был верен своим принципам. Он хотел сделать этот мир лучше. Он был героем. Сияющей звездой.
Джек с любопытством смотрел на Молли. За игрой штампами проглядывала правда. Она печально покачала головой:
— Он умер. С улыбкой на своих мужественных губах. И все его многочисленные достоинства оказались никому не нужны. О, бедная Кассандра. Бедная я.
— Настоящий жеребец, да?
Молли отмахнулась от Джека, как от назойливой мухи:
— О, он был больше чем просто жеребец. Он готов был постоять за свои убеждения. Я думаю, что в конечном итоге каждая женщина приходит к тому, что ей хочется иметь рядом мужчину с убеждениями, за которые он готов постоять.
Джек скрестил руки на груди.
— Ладно. Я заглотнул наживку. И что у него были за принципы? За кого он был готов постоять?
Она немного подумала.
