расплавленного пластика.
Фетнат Вад первым выражает свои чувства, при этом самыми простыми словами:
— Не люблю я пожары.
— А я не люблю террористов, — добавляет Эсмеральда. — У них узкое и пошлое восприятие мира.
— А я не люблю руководителей стран, которые им платят, — подчеркивает Ким.
— А я не люблю пожары, — заключает Орландо.
Филипп Пападакис мстительно бормочет в свой противогаз:
— Кто живет огнем, от огня и погибнет.
— Мы здесь поговорок не любим, — немедленно отзывается Ким. — Мы считаем, что поговорки утверждают одно, а в жизни происходит совершенно другое.
— Да, — подхватывает Орландо. — Мы не любим поговорок.
— Но мы любим тех, кто приходит нам на помощь, — дополняет Кассандра.
Все по очереди сплевывают.
— Надо все восстанавливать, — заявляет легионер.
— Надо сделать все лучше, чем было, — уточняет Фетнат.
— Очень удачно получилось, мне как раз нужна кровать пошире, — сообщает Эсмеральда.
Ким Йе Бин смотрит на свою хижину, из которой валит густой серый дым.
— К счастью, я сохранил информацию на специальном сайте в Интернете. Введу пароль и все восстановлю.
Фетнат Вад подбирает свою трубку и пытается раскурить ее при помощи горящего обломка стула.
— Обитателей Искупления не так легко остановить.
— Наши идеи пугали и вызывали недоверие у людей потому, что сайт был плохо представлен, — заявляет Ким. — Мы возродим Древо Возможностей. И будущее изменится.
— Да, мне очень нравится наш сайт с его смешными идеями, — признает Фетнат.
— А я хочу восстановить деревню, — говорит Эсмеральда. — Я люблю это место.
— А я хочу спасти человечество, — заявляет Орландо. — Мне нравится наша ударная команда.
Кассандра, не сводя глаз с горящей деревни, садится на землю.
— Не знаю, верю ли я еще во все это, — вздыхает она. — Быть может, брат был прав. Они слишком глупы, их нельзя спасти.
— Ты что же, решила сдаться? — спрашивает Ким.
— Нет, я просто не хочу больше думать о будущем. Я хочу думать о настоящем. Я хочу жить, ощущая каждую секунду.
— А вот в настоящем у нас как раз небольшие сложности.
У них нет воды, чтобы потушить пожар, поэтому они садятся в стороне и ждут, пока огонь погаснет сам.
— «Эксперимент номер двадцать четыре»? — спрашивает девушка.
Директор школы «Ласточки» смотрит на нее, потом опускает голову:
— Ах, Кассандра… Кассандра… Кассандра… Мы говорили о вашем имени. Но о другой части вашего ярлычка мы забыли. Мы забыли о вашей фамилии.
— Катценберг?
— Катценберг. Эта фамилия имеет немецкие корни и означает «Кошачья гора». Сейчас мы поговорим о толстом коте, который спрятался под горой…
— Это мой отец?
— Нет. Кое-кто другой.
— Кто?
— Брат вашего отца, ваш дядя. Изидор Катценберг. Из рассказов вашей матери мне известно, что это свободный мыслитель, в прошлом журналист, писавший статьи о научных достижениях. Человек несколько экстравагантный. Он подверг себя добровольному заточению в водонапорной башне в пригородах Парижа. Он живет у бассейна, в котором плавают дельфины. Вот он-то все и придумал…
Но директор, кажется, никуда не торопится.
— О, сила мысли! Ничего нет, и вдруг простое слияние двух нейронов создает череду идей. Соединение двух нервных клеток порождает концепт, он остается в памяти и находит свою белковую форму. Каждая идея становится материей. Так и мысль Изидора Катценберга стала белком его мозга.
— Какая идея? Что он сделал? — нетерпеливо спрашивает Кассандра.
— Он поговорил со своим братом, и их проект воплотился в жизнь, идея стала живым существом.
— Каким существом?
— Тобой.
Эсмеральда и Фетнат держатся за руки и смотрят на свои горящие хижины. Остальные слушают гнусавый голос Па-падакиса. Хобот противогаза похож на цилиндрический нос, украшающий его лицо.
— Идея Изидора Катценберга оказалась чрезвычайно оригинальной. Она возникла благодаря одному утверждению из каббалы. Новорожденный знает все, но знание это обременительно, поэтому посланный Богом ангел посещает младенца прямо перед его рождением, произносит магические слова и стирает знание из его памяти. Ложбинка над верхней губой каждого человека — это след пальца ангела, запечатавшего ему уста.
— Изидор Катценберг считал, что одна метафора скрывает другую. Он полагал, что младенец забывает все благодаря… дару речи. Произнося слово, ребенок заключает идею в клетку. Язык сажает мысль за решетку.
Заинтригованный Ким садится поудобнее.
— В тринадцатом веке король Фридрих II, говоривший на девяти языках, решил узнать, каков «природный» язык человеческого существа. Он поместил в отдельное помещение шестерых младенцев и приказал нянькам кормить их, купать, ухаживать за ними, но не произносить при этом ни единого слова. Он хотел понять, на каком языке заговорят младенцы, лишенные влияния извне. Он считал, что они выберут латынь, греческий или иврит — основные, по его мнению, языки человечества. Но дети не только не заговорили вовсе, они стали болеть и очень быстро умерли, все шестеро.
— Это доказывает, что общение необходимо для выживания, — замечает Шарль де Везле.
Видя, что огонь начинает затухать, Эсмеральда берет полотенце и сбивает пламя со своей хижины, пытаясь спасти несколько гребенок и украшений. Она возвращается, держа в руках расплавленные и обгорелые сокровища.
— Это и есть «Эксперимент номер двадцать четыре»? — спрашивает Кассандра.
Филипп Пападакис кашляет, стекла противогаза затуманиваются. Его глаз уже не видно.
— Ваш дядя Изидор и ваша мать много говорили об опыте прусского короля Фридриха II. Изидор сказал нечто вроде: «Яд может стать лекарством, все зависит от дозы».
Фетнат кивает головой в знак согласия.
— ДА ХВАТИТ ЧУШЬ ПОРОТЬ! — взрывается вдруг Кассандра. — ЧТО ОНИ СО МНОЙ СДЕЛАЛИ?
Она хватает Филиппа Пападакиса за горло. Тот никак не может вырваться, трясет головой, пытаясь высвободиться.
— Вас не учили говорить, — признается он.
Кассандра отпускает его и роняет руки на колени.
