пауков, копошащихся на подстилке из листьев. Рядом, на миллиметровой бумаге, график в сопровождении уравнения, выводящего вероятность смерти человека, попавшего в аквариум с тарантулами.
Рядом с аквариумом находится клетка с возбужденными, попискивающими крысами.
— Даниэль страшно увлечен составлением предсказаний, связанных с различным риском, — говорит Шарль де Везле. — Однажды он сказал мне: «Не знаю, как рассчитали то, что человек, находящийся на полосе срочного торможения на автостраде, остается в живых в среднем около двадцати минут!»
Кассандра рассматривает стены, увешанные бумагами с расчетами.
— Вот его работа о молнии.
Шарль де Везле показывает на фотографию, рядом с которой висит доска, исписанная уравнениями с многозначительными названиями: «Вероятность того, что молния поразит данного индивидуума», «Вероятность гражданской войны», «Вероятность загрязнения грунтовых вод», «Вероятность наводнения, вызванного дождями».
— Даниэль изучает вероятности возникновения опасности в быту, риск прихода военной диктатуры, риск возникновения взрыва на атомных электростанциях. Он старается уложить в уравнения и ближайшее будущее, и будущее средней удаленности, и далекое будущее. Он считает, что вероятности могут предсказать все. Мы с Даниэлем и вашим отцом представляли три взаимодополняющих пути понимания будущего. Ваш отец анализировал экономические и политические циклы. Ваш брат моделировал их при помощи математических уравнений.
— А вы?
— А я использовал астрологию. Я был иррациональной тенденцией в нашем трио.
Ким показывает на огромный непонятный предмет, мелькающий разноцветными лампочками:
— А это что?
— ПРОБАБИЛИС. Большой электронный калькулятор, высчитывающий вероятность выживания «абонентов».
Шарль де Везле показывает на свое запястье:
— У меня такие же часы, как у вас, но я лично верю им всего лишь наполовину. Футурология частично опирается на веру. Чем сильнее вера, тем лучше она работает. Как с самолетами.
— С самолетами? Какая у них связь с верой? — удивляется молодой кореец.
— Я, например, боюсь летать на самолетах. Я уверен, что эту груду железок держит над облаками лишь вера пассажиров. Достаточно одному подумать: «Все-таки не может быть, чтобы какая-то жестяная трубка, полная людей и чемоданов, была легче воздуха…» — и самолет падает.
Шарль де Везле теребит свои часы.
— То же самое и с часами вероятности. Я вижу уравнения вашего брата, но я в них не верю. Я считаю, что будущее не упрячешь в математические формулы, даже самые сложные…
И неожиданно добавляет:
— Но, должен признаться, они придают мне уверенности. Не могу удержаться от мысли, что если бы они действительно помогали, это было бы великолепно. И цифры на экране все время меняются. Возникает впечатление, что Бог смотрит на тебя и предупреждает об опасности. На мой взгляд, это, в конечном итоге, чисто мистический предмет. Как амулеты, обереги и медальоны с изображением святых.
— Во что же вы тогда верите, господин астролог? — спрашивает Ким.
Взгляд Шарля де Везле неожиданно проясняется.
— В звезды! Потому что астрология — это истинная наука.
— Только не говорите мне, что по созвездиям вы видите будущее людей! — говорит Ким с иронией. — Хорошо известно, что восприятие созвездий субъективно, в одном знаке смешаны звезды, планеты, галактики и светящиеся тела, находящиеся от нас на разном расстоянии. Они сгруппированы по случайному принципу, просто потому, что с определенного угла наблюдения с Земли кажутся стоящими рядом.
Шарль де Везле пожимает плечами, берет переносной телескоп «целестрон» и приглашает Кима с Кассандрой выйти наружу. Они поднимаются на смотровую площадку, которая является самой высокой точкой башни Монпарнас. В этот поздний час площадка пустынна.
Человек в вельветовом костюме устанавливает телескоп. Несколько голубей, расположившихся на телефонных кабелях, улетают. Снизу доносится далекий шум уличного движения.
— Когда-то, сударь вы мой любезный, астрология являлась официальной наукой. Такие люди, как Архимед, Коперник, Ньютон, Галилей, Аверроэс, Спиноза и многие другие, изучали звездное небо для того, чтобы понять людские судьбы. Вы что же думаете? Что для гороскопов, которые я, кстати, продолжаю публиковать в разных журналах, предсказания из пальца высасываются?
— Именно так, — утверждает Ким.
— Разуверьтесь. Я готовлю предсказания для каждого знака так добросовестно и тщательно, что вы и представить себе не можете. Кстати, отец Кассандры взял меня на работу как раз после того, как я рассказал ему об астрологии майя.
— Майя?
— Совершенно верно. Моя мать была мексиканкой, родилась в Юкатане и происходит, по всей видимости, как раз от индейцев майя. Поэтому я хорошо изучил их культуру. У майя астрология считалась официальной наукой.
Молодые люди слушают как завороженные, не шевелясь.
— Майя жили за две тысячи лет до нашей эры.
— Их архитектура, медицина, технологии значительно опережали развитие других стран. В чем-то они даже превосходили современную науку… Каждый день ученые делают новые открытия, касающиеся этой исчезнувшей цивилизации. Одним из самых удивительных явлений в устройстве их жизни, несомненно, было то, что позднее назвали «песнями майя».
Он переводит дух от волнения при одном упоминании этого термина.
— Это, скажем так, моя специальность. Майя превратили астрологию, то есть предсказание будущего, в науку, управлявшую всей их жизнью. При рождении каждого ребенка официальные специалисты, государственные чиновники по звездам на небе, создавали астрологическую карту младенца. По ней они предсказывали его судьбу, его личное будущее. У майя искусство гадания являлось не только признанным, но и определяющим фактором, влияющим на весь комплекс экономической, политической и социальной жизни общества.
— Суеверие, возведенное в ранг гражданского долга? — насмешливо спрашивает Ким.
— Астрологи были богаты и могущественны, никто и не думал смеяться над ними или ставить их предсказания под сомнение. В то время Министерство Перспективного Прогнозирования являлось самым важным из всех. В нем работало много народа, это я вам могу гарантировать.
Молодые люди слушают с неослабевающим вниманием. Они дрожат от холода в своих банных халатах на такой высоте, но любопытство оказывается сильнее. Шарль де Везле продолжает:
— Итак, в результате наблюдения за звездами в день рождения младенца астрологи сочиняли песню с совершенно недвусмысленным содержанием. В ней говорилось, например, какой будет профессия ребенка, когда он встретит свою любовь, сколько у него родится детей.
— Что позволяет сэкономить на советниках по профориентации и на матримониальных конторах, — не может не съязвить Ким.
— А поскольку его будущая жена также получала песню, регулирующую ее жизнь, она все устраивала так, чтобы встретить того, кто назван ее мужем, в тот день и в том месте, которое указали астрологи.
— Тонко.
— И они заводили именно столько детей, сколько предсказали астрологи. В конце каждого куплета астрологи даже уточняли, в каком возрасте и при каких обстоятельствах проживший жизнь человек умрет. Если смерть должна была произойти в определенном месте в результате столкновения двух тележек, человек устраивал это столкновение.
— Но это же глупо, — восклицает Ким.
