беззащитными.
Логика войны была неумолима. Судьба Империи Сатаки висела на волоске. Кейн очень рассчитывал, что Ортед — не воинствующий фанатик, а трезвый и разумный игрок — согласится с его предложением.
Ортед согласился.
— Но можно ли ему доверять? — воскликнул, узнав об этом, полковник Алайн.
— Можно. По той же причине, по какой Ортед вынужден доверять мне, — ответил Кейн. — Мы оба зависим друг от друга. Предательство одного означает неминуемую смерть обоих.
Помолчав, Кейн вздохнул и добавил:
— Я помню, как давно, еще в юности, пришел на поединок с одним моим старым соперником. Мы сцепились в каком-то кабаке. Парень был не робкого десятка, и мне не удалось сразу расправиться с ним. Но решимости убить друг друга нам было не занимать. Во время боя в кабак ворвалась городская стража. Стражники решили угробить обоих. Хочешь не хочешь, а нам пришлось встать спиной к спине, чтобы защищаться от наседавших противников. Ни один из нас не боялся предательского удара в спину, ведь стража не дала бы предателю шанса насладиться плодами его победы. Мы расправились едва ли не с двумя десятками солдат, а оставшиеся полдюжины бросились бежать.
— А что было потом? — поинтересовался Алаин.
— Потом… — Кейн улыбнулся своим воспоминаниям. — Что ж, потом я убил его.
XXVI. ОТЧАЯНИЕ
За отступающей армией Кейна до небес поднимались облака пыли, поднятые бессчетным количеством преследователей. Словно яростный шторм остервенело гнался за пытающимся ускользнуть от возмездия противником. Кейну удавалось держаться на расстоянии от полков Джарво только ценой нещадной гонки, грозившей погубить лошадей. Объединенная Армия имела на каждого воина по две сменные лошади. Все вспомогательное снаряжение перевозилось неспешно следующим в тылу обозом. Гонка шла не на равных.
Даже Кейн не ожидал, что столь громоздкое войско, как Объединенная Армия, сможет маневрировать так стремительно. Но у Джарво было огромное преимущество, помимо сменных лошадей. Его армия неслась во весь опор, не опасаясь засад и не разбирая дороги. Генерал легко мог пожертвовать малой толикой своих всадников — тех, чьи лошади спотыкались и ломали ноги в скачке по незнакомой местности. Сплошная полоса вспаханной копытами земли и пунктир из павших коней и брошенного снаряжения отмечали след отступающей армии. Преимущество в полноценный дневной переход таяло, как свечка. К тому моменту, когда полки Кейна влетели под спасительную сень леса, оно сократилось до считанных часов скачки галопом.
Времени на организацию сопротивления вдоль лесных дорог не имелось. Даже устроить завалы было некогда и некому. Оставалось лишь скакать и скакать вперед — к спасительным стенам Ингольди. Спать в седле, не слезая с лошади отправлять в рот последний завалявшийся в вещмешке сухарь, запивая последним глотком воды из опустевшей фляги. Скачи и не мечтай ни об отдыхе, ни о сменной лошади. Каждый рухнувший на землю конь означал смерть для седока, которого через несколько часов настигнет армия Джарво. Скачи, скачи вперед и молись чтобы стены Ингольди не стали твоей могилой.
И все же Кейн надеялся, что джунгли между Сембрано и Ингольди дадут ему передышку. Джарво должен был перестроить, вытянуть в узкую колонну свою огромную армию, которой предстояло двигаться по территории противника, ожидая засад и ловушек, — увы, так и не подготовленных. В то же время Джарво знал, что его противник загнан в берлогу и никуда из нее не денется. Он наверняка снизит скорость погони, чтобы поберечь лошадей и не изматывать людей перед решающим штурмом Ингольди.
Пусть неприятель, спасающийся бегством, изматывает себя в отчаянной скачке, думал Джарво. Для него теперь не имело значения, придет он к стенам Ингольди сегодня или через день. У этой осады, у этой битвы мог быть только один исход.
Кейн мрачно наблюдал, как за последним из его солдат закрываются ворота Ингольди. День клонился к вечеру, а солдаты провели в седле всю ночь и целое утро. Кейну оставалось только надеяться, что пехота Ортеда сможет сдержать первый натиск Объединенной Армии. В бешеной гонке Джарво не мог тащить за собой осадные орудия — катапульты, тараны с прикрытием, штурмовые башни. Чтобы построить все это на месте, потребуется несколько дней. Если повезет, за это время лошади и люди успеют отдохнуть и подготовиться к вылазке за ворота.
Разумеется, одной вылазкой осаду не снимешь. Но такая тактика — молниеносные рейды-налеты и глухая оборона — может причинять неприятелю большие хлопоты. Джарво будет нести немалые потери, контратаки выведут из строя его осадные машины. Тем временем с тыла Объединенную Армию начнут беспокоить накатывающиеся волны ополченцев из дальних городов Шапели. Джарво будет вынужден воевать на два фронта — по крайней мере держать в тылу немалую часть своих войск, а маневр невозможен: джунгли.
Кейн, правда, сомневался, что сатакийцы, оставшиеся за пределами кольца осады, будут ревностно защищать своего Пророка. Немалая их часть предпочтет выждать и посмотреть, как пойдет дело.
Почетный караул Стражей Сатаки встретил Кейна, как подобает встречать гостя его ранга. Командир караула отдал ему честь и сообщил:
— Пророк ждет вас в башне Седди, генерал.
— Не ходи, — прошептала Эрилл.
— Понимаешь, девочка, нам нужно обсудить кое-какие вопросы обороны города, и сделать это нужно до того, как к дискуссии присоединится Джарво.
— Ты же понимаешь, о чем я. Не доверяйся ему. Кейн только пожал плечами.
— Ортед понимает, что нам придется сражаться вместе. Только так у нас обоих есть хоть один шанс. Если он задумал какую-то ловушку, то стоит поторопиться, иначе Пророку удастся ускользнуть из кольца осаждающих. Полковник Алайн, вы мне понадобитесь. Дольнес, вы тоже: вы хорошо знаете город. Остальные члены штаба пока свободны. Я думаю, что Ортед не будет против, если моя личная охрана поедет вместе со мной.
— Кейн, — набравшись смелости, обратилась к нему Эрилл, — возьми меня.
— Зачем?
— А почему бы нет? Если уж я оказалась здесь с тобой…
— Как хочешь.
Кейн никогда не спрашивал девушку, почему она оставалась с ним во время бешеной скачки. Она вполне могла укрыться в любом из городков, через которые они проезжали, даже выехать навстречу армии Джарво, — ее наверняка никто не тронул бы. Но она продолжала скакать рядом с ним. Ни любви, ни благодарности не было в ее глазах. Да и вообще на ее лице далеко не часто отражались хоть какие-то эмоции, даже страх.
Офицеры развели измученных солдат по их старым казармам, чтобы те могли хоть несколько часов передохнуть перед новым боем. Кейн же в сопровождении охраны отправился вслед за почетным караулом в Седди.
Встреча с Пророком была вежливой и спокойной, ровно настолько насколько этого требовала ситуация. Не в первый раз Кейн и Ортед обсуждали стратегию и тактику священной войны. Оба прекрасно понимали, что их союз обусловлен лишь острой необходимостью противостоять численно превосходящему противнику.
К радости Кейна, опасавшегося, что Пророк начнет соваться не в свое дело, Ортед почти во всем согласился с ним, практически передавая оборону города мятежному генералу.
От предложенного ему и охране ужина Кейн отказался. Сон сейчас был важнее. Уже направляясь к выходу из крепости, он вдруг обнаружил, что Эрилл куда-то исчезла.
Эскетра нежилась в ароматизированной ванне, обдумывая, стоит ли распускать рыжие косы, уложенные на голове венком, и мыть волосы. Поразмыслив, она решила перенести мытье на утро, чтобы не тратить времени на сушку и укладку и поскорее увидеть Ортеда.
В последние дни настроение Пророка резко изменилось. Он походил скорее на человека, чье заветное желание должно было вот-вот исполниться, а не на правителя империи, готовой рухнуть под ударами врага. Неужели прибытие Кейна так обнадежило Ортеда, став для него лучом света в конце черного туннеля?
Победа. Неужели возможно победить армию Джарво, по слухам — самую большую армию в истории? С
