— И в конце концов победит тот, у кого в распоряжении останется больше сил, — подвела итог аббатиса.
С этим выводом барон спорить и не собирался. Собственно, именно из-за боязни остаться один на один с противником он так и не затеял даже крохотной вылазки против соседей. У гарнизона, защищающего замок, имелись свои заботы, а селяне, которым было сподручнее орудовать вилами, а не мечами, вряд ли продержались бы долго против мало-мальски обученных солдат.
— Откуда берутся силы? — тем временем продолжала, словно размышляя вслух, гостья. — Из мужества, опыта, умений. Но не только…
Она многозначительно сузила глаза, и барону показалось, что на него взглянули две тучи, предвещающие грозу.
— Не умирает тот, кому не дают умереть.
Эгерт растерянно приподнял брови.
— В вашей игре кое-кого не хватает, сударь. Кое-кого, не только осененного божьей благодатью, но и способного наделить ею других.
Барон с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Ну конечно! Как же он мог упустить из виду такую очевидную истину?
— За спинами воинов, рвущихся к победе, должен быть надежный тыл, — улыбнулась аббатиса. — Например, десяток-другой послушниц, а то и…
Эгерт взволнованно затаил дыхание. Неужели ему предлагают помощь? Но почему? Чем скромный провинциальный барон привлек вдруг внимание церкви? А что, если?..
Он едва не задохнулся, охваченный доселе неизведанными, но такими желанными чувствами. Неужели мечта начинает сбываться? Неужели робкие молитвы были услышаны?
— Это войско станет…
— Непобедимым, — закончила вместо него женщина. — А потом его назовут непобежденным. И его командира тоже.
Барон почувствовал, как начинают подрагивать руки, ноги, даже кончики волос. А аббатиса продолжала:
— Но для начала войско нужно собрать.
— Да-да! Собрать… — Эгерт уже мысленно пересчитывал мужчин в окрестных селениях, а потому не заметил, как к благодушию женской улыбки добавилась торжество.
Солнце ползло к зениту медленно и лениво, но все же обгоняло одинокую всадницу, скачущую по лесной дороге, ведь светилу оставалось всего несколько минут до середины его пути, а женщине — несколько часов.
Линна торопилась, правда, не настолько, чтобы загнать коня. Во-первых, было бы жаль терять прекрасное животное, стоившее императорской казне порядочную сумму, а во-вторых… Женщина на мгновение подняла взгляд вверх, туда, где густая листва смешивалась с клочками неба, образуя причудливую мозаику, ничуть не уступавшую своим великолепием убранству главного столичного собора.
Она должна была успеть, и она успевала. Обещание вернуться в срок, да еще с добрыми вестями, оказалось самой тяжкой ношей, которая выпадала когда-либо на долю Линны. Принц не отказал своей верной служанке в беседе, внимательно выслушал, только ничего не сказал. Сослался на то, что решение будет принимать не он один, и ушел, оставив женщину в замешательстве. Она попробовала достучаться до своего повелителя на следующий день, но оказалось, что Мередор спешно куда-то уехал, не оставив никаких распоряжений. Можно было продолжать послушно ждать, однако…
С эльфами нельзя шутить, это Линна знала наверняка. Гибкая и сильная, сама похожая на смертоносную «Лунную тень», она видела не так уж много остроухих за свою жизнь, но те, с которыми доводилось встретиться за переговорным столом и на поле боя, не прощали своим противникам нерешительности. Пусть принц не может сказать ни «да», ни «нет», но это не значит, что должен умереть тот, кто…
Линна невольно коснулась щеки тыльной стороной затянутой в перчатку ладони, словно жар от румянца, разливающегося по коже, мог быть ощутим снаружи.
Когда-то они точно были влюблены друг в друга со всем пылом юности, не мечтающей дожить до следующего рассвета, но это было так давно, в таком далеком прошлом, что воспоминания нечетки, словно туман. Потом судьба разводила их и снова сводила вместе, каждый раз они прощались будто навсегда и встречались снова, как незнакомые люди. Да, это было, пожалуй, самым странным: видеть черты лица, изученные тобою вдоль и поперек, чувствовать изгибы тела, так точно совпадающего с твоими, слышать голос, звучащий божественной музыкой, и не узнавать человека, находящегося рядом.
Конрад изменился. Да и мог ли он оставаться прежним на порученной ему должности? Линна не знала всех подробностей, но было довольно и того, что возлюбленный и соратник ни разу не привез ее в поместье. Причем не стал придумывать какие-то отговорки или намекать на страшные тайны, а просто сказал: «Тебе это не нужно». Линна ясно помнила, что одна ее половина попыталась возмутиться, мол, как это кто-то другой вздумал решать, что нужно и не нужно женщине, а другая половина почему-то вдруг сладко замерла, готовая подчиниться всему, что скажет хмурый сквайр.
Наверное, именно тогда она и поняла, что влюбленность, сгинувшая в веренице дней, наполненных заботами, давно и успешно переросла в любовь. Это чувство не было страстным и всепоглощающим, как о нем поют менестрели, скорее наоборот, успокаивало и внушало уверенность, но не ее одну. Решение пришло сразу же, как только стало понятно, что принц спрятался от важного разговора. Конрад не сможет обмануть эльфа, не сможет сказать ему, что Империя согласна на переговоры. Но если солжет кто-то другой…
Лошадь дышала уже тяжеловато, но уверенно держалась на ногах, пока под ними вдруг не оказалась дыра от вывороченного из дорожного полотна камня. Линна успела удивиться и подумать, кто бы это мог взять и изуродовать дорогу, успела бросить стремена, чтобы спрыгнуть и не оказаться придавленной лошадиной тушей, но не больше. Нога, попавшая в яму, подвернулась, животное упало, ломая кости, и забилось с жалобным ржанием.
Линна потянулась к кошелю, где хранила целебные зелья, однако рука нащупала плоско повисшее кожаное полотно: видно, во время перехода напрямик через лес одна острая ветка все же добралась до путешественницы. Наверное, можно было найти выпавшие флаконы, они не должны были разбиться, как уверяют императорские стеклодувы, но сколько минут или часов будет потеряно? А потом еще придется ждать, пока зелье подействует и лошадь будет вновь в состоянии нести на себе всадницу. Ждать до самой ночи? Нет, такого Линна не могла себе позволить. Конрад ждет ее сегодня, до ужина, а потом вернется в поместье, иначе и сам опоздает на назначенную встречу с эльфом, стало быть, нужно спешить.
Женщина наклонилась над не прекращавшей ржать лошадью, сжимая пальцы на рукояти кинжала. Сейчас, моя хорошая, сейчас я все сделаю, и тебе больше не будет больно.
Вышитые подушки кареты были едва ли не такими же жесткими, как сами сиденья, а еще проложенные складками парчи и вовсе превращались в пыточное приспособление, но Эрхог не замечала неудобств. Это был дурной признак, свидетельствующий о том, что соединение души с телом прошло не лучшим образом, но мысли колдуньи витали слишком далеко от насущных нужд.
Рецепты дурманных снадобий она знала наизусть, только барончик, играющий в солдатики, не нуждался даже в такой малости, как внушение. Страшно подумать, сколько бы времени пропало впустую, если бы из всех окрестных дворян не был выбран именно этот, невзрачный, как оказалось, глупый, наивный и нелепый! Конечно, под его управлением вряд ли найдутся хорошие воины, но после смерти все сравниваются между собой.
Эрхог улыбнулась, расслабляя уставшую от тяжести наряда спину.
Начать придется с малого и действовать намного осторожнее, чем в прошлый раз. Тогда сила ударила в голову, пьяня и лишая чувства опасности, а потом пошли просчеты, излишняя бравада, злость. Пылающие глаза демона глядели так страстно, так убедительно, так вдохновляюще, а предложение новых, неизведанных возможностей так манило, и требовалось лишь одно… Капелька предательства. Но за него
